опубликовано
7
ноября 2007
Вот и в этот раз, проснувшись, она моментально вспомнила свой асфальтовый путь в стране грез. Он был устлан опавшей листвой, смоченной дождем, но от этого листва не потеряла своей яркости, а наоборот, приобрела какой-то сочный, насыщенный оттенок. Иногда на ее пути попадались островки необыкновенно мокрого асфальта, на котором листья почему-то не пожелали возлежать, и это был такой мокрый асфальт, что он превратился в зеркало. Когда она смотрела себе под ноги, то могла видеть свое отражение в своем же пути. Это было ироничное восприятие себя, но ощущение это было странно полным и естественным, как если бы она полностью слилась с природой, и та ей что-то подсказывала, наверное, свою мудрость. Ей было потрясающе легко. Она парила.
Она проснулась. Впереди очередной день. День как день. Он станет либо лучше, чем его предшественник, либо таким же, очередным. Странно, но в ней всегда присутствовала уверенность в том, что новый день станет лучше, светлее, необычнее. Кстати, это чувство ее никогда не подводило. Все дни были разными. И это уже хорошо.
Еще несколько минут она думала об этом ее пути. Что он значит? Перемены? Известия? А, да это лишь сон. Ничего он не значит. Ничего. Но все равно видеть сон было приятно. В комнате как обычно прохладно, но это даже хорошо: стимуляция серого вещества и активация всего организма. Чтобы согреться, нужно двигаться, действовать, а, значит, быть активной. Это и спасало.
Глупо скрывать, что она не думала о смерти. Думала, много. А потом взяла, и придумала, что умереть очень легко, раз, и ничего не чувствуешь, два, и тебя нет, три, и тебя почти забыли. Она решила, что жить интереснее, так что каждый раз, когда мыслишки об этом образе появлялись в ее голове, она решительно отгоняла их от себя. Постепенно они совсем ушли. Вот так каждый ее день становился лучше предыдущего. Осознавая это, она осознавала и то, что она по-своему счастлива. Да, это счастье не было обычным, земным, но оно было ее счастьем, как и природа в ее снах.
Справедливости ради, нужно признать, что одинокой она все-таки не была. Она была окружена разными людьми, умными и очень умными, вредными и никакими. Ничего особенного. Она всегда искала кого-то. Родного.
Звали ее Олеся. Красивое имя, но ей оно никогда не нравилось, знакомая история. Семья ее жила в другом городе, но она их часто навещала. Ее очень любили родные. Она была их солнышком, которое иногда скрывали облака грусти, порой подолгу не отпускавшие ее. Причины этой грусти не знал никто. Но Олеся была ясной и немного прозрачной. Она любила людей.
Но любви к Мужчине в ее жизни было очень мало. Все ее редкие любимые оказывались немного не ее, что, конечно, ее огорчало, но не сильно: Олеся верила, что Он придет. Одним из таких"не ее мужчин" был Александр. Он стал ее другом, но он был скорее ее мысленным другом, хотя и существовал в реальности. Их встреча была придумана ею, даже в какой-то мере заказанной у неведомой силы. Олеся верила в случай и совпадения. Она загадала место, время, и вот, Александр появился. Она не удивилась. Несколько лет они общались, звонили друг другу, встречались, в общем, все как обычно. Вдруг она осознала, что они полюса. Он не ее мужчина.
Но Александр был тот единственный, который мог, хотел, и у которого получалось ей помогать. Олеся была во всем самодостаточна. Но одинока. Александр был нужен. Александр же с умилением наблюдал за ней. Он был немного старше, гораздо опытнее. Наблюдал, как она взрослеет, растет, расцветает, ошибается, исправляет ошибки, разочаровывается, но не падает духом. Она всегда разная, но она это она. И он принимал ее такой. Иногда в его голове рождалась мысль, что Олеся это то, что он искал, но именно в этот момент они не надолго теряли друг друга из виду. И мысль эта уходила. Потом они случайно встречались где-нибудь, и все начиналось заново: наблюдения, советы, чаепития по утрам. Благодаря этому дни были разными.
Олеся была очень наблюдательна и всегда видела то, что порой и видеть-то не надо. Ни у кого никогда не получалось сделать ей сюрприз, напугать или что-то скрыть. Зачем-то она все видела и предугадывала. Жаль, ведь иногда так полезно приятно удивиться. Приходилось притворяться. Жаль. Олеся была одна. Возможно, ее странная осведомленность в действиях людей была этому причиной. Все отношения были для нее пресными. Она никогда не любила. Но верила, верила, верила, что Он уже где-то есть, где-то ходит, и ее радовало, что прекрасный момент ее жизни впереди. Неизбежен.
Однажды Олесе настолько надоело сидеть в одиночестве в квартире, что, быстро одевшись, она вышла на улицу в поисках разнообразия. Искала она недолго. Сначала все было как обычно. Город, люди, гудение роя машин. Щелчок. Она его увидела. Он увидел ее. Щелчок. Они сразу поняли, что им не миновать отношений, которых ни в его, ни ее жизни еще не было, и, наверное, не были нужны им. Это не было любовью с первого взгляда, это было трезвое понимание неизбежности быть вместе. Это была необходимость быть вместе. Странно, но они оба это чувствовали. Хотя, не так уж это и странно. Странно то, что она опять поняла, что он не ее мужчина. Но в этот раз ей захотелось остановиться и быть с ним.
Она остановилась. Он оказался рядом. Их взгляд был немигающим и долгим. Можно даже сказать романтичным.
- Здравствуй, - сказал он.
Она молчала, глаза ее выражали сразу столько оттенков чувств, что по ним он ничего разобрать не смог.
Не нужны слова, он это понял и продолжал смотреть. Внезапно она улыбнулась. Теперь ответить не смог он.
- Ты. Здесь. Я знала. А ты? Думал? Представлял? Наверное, нет, ведь не каждый хочет, чтобы все подуманное сбывалось, ведь иногда думается не только хорошее. Но вот, ты рядом. Я шла к тебе. Я же знала, что ты ко мне идешь. А ты просто шел, не зная, что я иду к тебе навстречу...
- Я не знал, но что-то говорило мне идти, идти вперед. Я сейчас должен быть не здесь. Уф, как все не так. Ты странная и место здесь какое-то странное. Но мне все это нравится. Новое все.
- Да. А я вот не удивилась. Говорю же, я этого ждала. Но не думала, что сегодня.
Они шли и разговаривали. Бабье лето было в своем сиянии. Все было душевно и искренне. Все было закономерно просто и предсказуемо перетекло в отношения. Матвей был очарован. Она очаровывала. Все было как-то хорошо. О любви не говорилось. Был какой-то негласный договор не говорить о ней, и все шло своим чередом. Дни были похожими своей чувственностью и разными по наполнению. Все время Матвей или Олеся придумывали что-нибудь. Она любила угощать его разными вкусностями где-нибудь на природе, несколько радостей жизни тогда сливались воедино и переполняли, окутывали, пронизывали чувствительностью. Он же мог устроить прыжки с парашютом. Ее глаза мгновенно загорались и вот они летят на головокружительной высоте, пора прыгать. Он крепко держит ее руку в своей. Полет - это счастье. Когда летят двое, счастья больше в два раза.
Несмотря на это, Олеся зачем-то ждала плохого. Не могла избавиться от этого чувства. И это произошло. Он позвонил и сказал, что все, больше у него нет сил. Жизнь пошла под откос, его обвинили в беспомощности и глупости. Олеся думала, что это минутная слабость.
- Я наркоман. Все, что я чувствую - искусственно. Родители отворачиваются, а они нужны мне. Но я ненавижу их напутствия, разборки, обвинения. Устал.
Он говорил, а она думала. Думала, что вот оно. Дождалась. Он говорил, а она не хотела его слушать. Он сразу представился бесхарактерным и слабым. Сказалось ее практически тепличное воспитание. Есть только хорошее и плохое. А вот теперь нужно было научиться видеть серое.
Олеся попыталась уговорить его вернуться домой к родителям и обсудить все, но он сказал:
- Зачем?!
Тут же все ее чувства спрятались. Его трубка издавала короткие гудки. Олеся уже не слушала.
Ночь была для нее тяжелой. Не было сна, лишь тучи мыслей."Он негодяй, слабый избалованный мальчишка... Но его нельзя бросать. А я, кто обо мне подумает. Всегда сама. Все сама. Боже, а ведь я люблю его, наверное..."
Сны теперь покинули ее. Не стало единственной отрады. Дни превратились в плотное темное полотно грусти. А на дворе все еще было как никогда продолжительное бабье лето. Но разве это заметно, когда на душе темно... Олеся снова начинала привыкать к уже, казалось бы, ушедшему, ощущению одиночества, когда она просто взяла и позвонила Матвею. И он ответил. Она сразу почувствовала, что он изменился. Стал для нее словно растаявшим, прозрачным и безгранично понятным. Они договорились о встрече, и уже через полчаса он ждал ее у подъезда. Все было почти как прежде, вот только стремилась она к нему больше, чем раньше. Жизнь такова. Думается и планируется одно, а поступается так, как и представить было невозможно. И неважны уже стали все ее мысли о том, какой он плохой и беспомощный, и важно стало лишь то, что он приехал.
- Пообещай, что ты будешь сильным и преодолеешь это все. А я буду рядом и помогу тебе. Я помогу. Я хочу, чтобы ты стал настоящим. Я помогу.
Она говорила, говорила о своей поддержке, но понимала, что желает ему добра для себя. Все очень просто: он становится нормальным, значит, он начинает жить по правилам. Когда-то очень давно Олеся придумывала себе много правил, которым безоговорочно следовала и через которые оценивала людей, если их правила хоть как-то совпадали с ее, это был праздник души. Но чаще всего она была непонятой, нет, не потому что ограничивала себя во многом, а потому как она это делала. Много правил.
Итак, он начинает жить по правилам, значит, меняется к лучшему. Меняется к лучшему, значит, она счастлива. Рядом с ней усовершенствовавшийся человек.
Но это были лишь ее мысли. Матвей думал о другом.
- Да, я обещаю тебе, Олеся. Я хочу, чтобы ты, именно ты мне помогла. Помоги. Это мне нужно. Ты... меня даже перестала интересовать твоя внешность, настолько я проникся тобой. Я не знаю, что это. Просто давай все изменим.
Он говорил это, а сам думал о том, что он все-таки тут делает, нужно ли что-то менять, когда иллюзорный мир так прост и идеален?
Она снова обрела сны. Такие же яркие, замысловатые, непонятные. В жизни воцарилось полуспокойствие, полууверенность. Но все равно глубоко в ее сознании сидел вопрос, искренне ли все, что он говорит?
Когда Матвей общался с Олесей, ему казалось, что он сделает все для нее, однако, когда их разговор прекращался, он тотчас же забывал свое рвение, ответственность, обещания. Куда интереснее быть неординарным, чем думать о девушке с правилами. Но она звонит, и Матвей снова обещает и верит в истинную цель жизни. Все шло по кругу. Неверно думать, что Олеся всего этого не чувствовала. Она ощущала это, но до конца не осознавала. Или не очень хотелось. Ей было радостно думать, что она наконец-то не одна. Обманывала себя, что в ней нуждаются. Тем временем процесс под названием безразличие начинал набирать обороты в их отношениях. Олеся уже думала, что их расставание не причинит ей никакой боли, даже никаких ощущений. А у Матвея было искусственное успокоение. Масла в огонь добавили слова Матвея:
- Ты слишком хорошая. Это плохо.
Начиналась какая-то непонятная игра слов, в которой Олесе просто не хотелось участвовать. Ей не хотелось доказывать, что она умная, необычная девушка. Тот, кто захотел бы, увидел бы это без указаний и намеков. Встречи их стали редкими, звонки нечастыми. Но осознание не одиночества все еще ее грело, поэтому Олеся не предпринимала шагов к разлуке. Зато их предпринял Матвей.
- Я не нуждаюсь в тебе, - сказал он ей по телефону. - И я тебе не нужен. Тебе нужны отношения, а мне свобода. От отношений. Прости, ты отличный человек, но...
- Давай не будем лить из пустого в порожнее. Я все понимаю. Но мы не враги теперь. Звони, если что-то случится. Хотя... Пока...
Как ни странно, сны не ушли. Они стали много ярче и жизнерадостнее. Олеся освободилась из оков ответственности за кого-то и перед кем-то, кто казался родным, а на самом деле был далеким и безумно чужим. Винить Матвея Олесе очень хотелось, но не получалось никак. Слишком уж он был прав, что не нуждались они друг в друге. Но и оправдать его она до конца не смогла. Чаши весов уравновесились. Осталось безразличие и пустота. И появилось стремление жить. Жить так, как было бы более всего приятнее, доставлять себе и другим радость тем, что ты есть на свете, не обременять, а, наоборот, одаривать, своим присутствием. Олеся даже была благодарна Матвею: он начал и прекратил отношения тогда, когда это было наиболее подходяще. Она ни в чем его не винила. Ей было просто очень жаль, что Матвей все же никогда не изменит себе в своих пристрастиях.
Именно после всех событий (встреча, радость, невесомость, разлука) с Матвеем Олесе стали сниться листья, асфальт, отражение. День и правда оказался лучше предыдущего. Олеся возвращалась домой. Она шла по мокрым листьям, устилавшим мокрый же асфальт, а непокрытые островки отражали ее. И тут она встретила Александра И встреча эта ее как никогда обрадовала. Каждый новый день действительно лучше своего предшественника...
