Макаревич Омоновский вальсок.
Скажи мне, архангел! ОМОНО-атлант!
Закованный в латы, как звёздный десант!
До ужаса вооружённый -
Зачем ты такой наряженный?
Я знаю, зачем тебе рация, каска,
И едкий в баллончике газ.
Скажи, для чего тебе чёрная маска
С прорезями для глаз?
Возможно, что ты перед внутренним взором
Рисуешь себя несгибаемым Зорро,
Который по факту готов
Мочить неразумных врагов?
А, может быть, маска нужна для острастки?
Чтоб знали, что люди, надевшие маски,
Порядок пришли защитить,
И вовсе не склонны шутить?
Наверно, всё так. Только я полагаю,
задача у маски немного другая.
Она - чтобы не было видно,
Когда вам становится стыдно.
Становится стыдно, и больно и жалко
Лупить безоружных резиновой палкой,
А после в присутственном здании
На них же давать показания.
Ответствуя перед Небесным Отцом,
Ты маской уже не закроешь лицо.
Там способов спрятаться нету,
Когда призывают к ответу.
И, не поднимая на Господа глаз,
Ты будешь шептать, выполнял, мол, приказ,
Вопросы к комбату мол, к "Бате".
Но этот ответ не прокатит!
Закованный в латы, как звёздный десант!
До ужаса вооружённый -
Зачем ты такой наряженный?
Я знаю, зачем тебе рация, каска,
И едкий в баллончике газ.
Скажи, для чего тебе чёрная маска
С прорезями для глаз?
Возможно, что ты перед внутренним взором
Рисуешь себя несгибаемым Зорро,
Который по факту готов
Мочить неразумных врагов?
А, может быть, маска нужна для острастки?
Чтоб знали, что люди, надевшие маски,
Порядок пришли защитить,
И вовсе не склонны шутить?
Наверно, всё так. Только я полагаю,
задача у маски немного другая.
Она - чтобы не было видно,
Когда вам становится стыдно.
Становится стыдно, и больно и жалко
Лупить безоружных резиновой палкой,
А после в присутственном здании
На них же давать показания.
Ответствуя перед Небесным Отцом,
Ты маской уже не закроешь лицо.
Там способов спрятаться нету,
Когда призывают к ответу.
И, не поднимая на Господа глаз,
Ты будешь шептать, выполнял, мол, приказ,
Вопросы к комбату мол, к "Бате".
Но этот ответ не прокатит!