После кризиса: глобальная война или новый консенсус...
После кризиса: глобальная война или новый консенсус 07. 04. 2010
"Институт посткризисного мира", Москва. С давних времен жить в эпоху перемен считалось в Китае проклятьем. Современный Китай стремительно наращивает свое могущество, используя мировую нестабильность. Эффективные технологии жизни "в эпоху перемен" оказываются сегодня главным преимуществом в условиях нарастающей мировой конкуренции государств. Планета живет в предчувствии момента выбора: куда поведет нас смена вектора глобального развития - к новому консенсусу или новой войне?
"Я" предлагает вниманию читателей итоговую, резюмирующую часть доклада "Модели посткризисного развития: глобальная война или новый консенсус", подготовленного Фондом "Институт посткризисного мира" по результатам масштабного международного исследования.
Опрос проведен с ноября 2009 по январь 2010 года среди 247 экспертов из 53 стран мира. В исследовании приняли участие экономисты и финансовые аналитики, владельцы и топ-менеджеры ведущих компаний, журналисты, освещающие экономическую и политическую тематику, ученые, футурологи и писатели, политики и государственные служащие.
Учимся жить в эпоху перемен
1. Эпоха перехода
На излете ХХ века многим мыслящим людям казалось, что мир вышел на траекторию устойчивого последовательного развития, что главные рецепты найдены и мы приближаемся к эпохе без войн и потрясений, к эпохе процветания и "автоматического прогресса".
Подобные воззрения получили четкую формализацию в доктрине "Конца истории" Фрэнсиса Фукуямы. Казалось, вот-вот сочетание политической демократии и экономического либерализма приведет сначала "передовые общества", а затем и "отстающие" к концу истории и дальнейшему поступательному мирному прогрессу.
Проводимые в последний год регулярные экспертные опросы Института посткризисного мира позволяют констатировать признаки идеологического кризиса в среде интеллектуальной элиты разных стран: нарастание тревоги и неопределенности в отношении будущего. Мировой кризис подорвал веру в прогресс, веру в возможность поступательного, мирного, линейного развития.
На наших глазах идет интеллектуальная работа по "демонтажу" старых идеологий. Новые идеологии еще не сформировались, но уже рождается предыдеология ХХI века - совокупное ощущение мира будущего. Сейчас он мыслится нестабильным, многополярным, конфликтным, переходным.
По мнению мирового экспертного сообщества, мы вошли в исторический тоннель необратимого "перехода". Кому-то этот тоннель видится достаточно длинным, а движение по нему - неспешным, для других он короткий и переход ожидается стремительным. Очертания "того берега" пока не видны, зато есть характеристики нынешней переходной эпохи: "глобальная перезагрузка" мира.
При любом сценарии, в ближайшее десятилетие придется, по-видимому, смириться с тем фактом, что в нашей жизни все большую роль будет играть риск. Однако - и в этом мы видим существенный повод для оптимизма - риск становится ресурсом развития как для отдельных стран, так и целых регионов.
2. Ожидание новых кризисов
Подавляющее большинство экспертов ждет повторения глобального кризиса в ближайшее десятилетие ХХI века, то есть в период до 2020 года. Симптоматично, что интеллектуальная элита сегодня оказалась пессимистичнее политиков.
На рубеже 2009 - 2010 годов было немало заявлений руководителей государств, правительств и центральных банков о том, что мировой кризис в основном преодолен. Эксперты, напротив, бьют тревогу по поводу эффекта "накопления проблем".
Смягчение экономического кризиса достигается за счет роста долгов, межгосударственных дисбалансов и общего конфликтного потенциала в мире. Главными заложниками становятся государства: проблемы бизнеса инвестируются в проблемы госбюджетов и госдолгов, экономические проблемы инвестируются в проблемы на поле большой политики.
Таким образом, стремление избежать финансовых потрясений сегодня может обернуться политическими кризисами завтра, и текущий кризис становится, по мнению экспертов, своего рода детонатором кризисов будущих.
Уже теперь накопленный потенциал нерешенных проблем порождает, по мнению экспертного сообщества, ряд локальных (частных) кризисов в следующих областях:
национальное и наднациональное регулирование финансовых рынков, а также национальные системы стратегического планирования,
сфера научно-технологического прогресса, в которой наблюдаются застойные явления, ограничения, порожденные самой парадигмой цивилизационного развития,
экология и продовольственный дефицит,
нарастающая степень несправедливости в области распределения богатства,
современная система демократии, которая характеризуется нарастающим числом сбоев и распространением непродуктивной этики;
геополитика, где все чаще используются вооруженные силы в конкуренции за природные ресурсы и геополитическое господство.
Локальные кризисы спровоцируют новый глобальный, который, по мнению большинства экспертов, уже не ограничится сбоями в функционировании финансовой сферы: это будет цивилизационный кризис, кризис существующей модели капитализма и геополитический передел мира.
Итак, будущий кризис будет кризисом государств и межгосударственных отношений. И ответственность мировых элит состоит в том, чтобы подготовится к радикальному повороту глобальной политики, найти невоенные технологии передела мира.
В противном случае в момент наступления очередного "всеобщего бедствия" "испытанный военный путь" останется единственным способом утверждения своей правоты и урегулирования долговых проблем.
3. Угроза глобальной войны
Глобальная экспертиза выявляет важнейший нерв современности: мыслящие люди не воспринимают предстоящий век как время спокойного мирного развития. Всеобщий кризис сформировал в умах ожидание долгосрочного и радикального переустройства миропорядка.
Мир сегодня стоит перед выбором вариантов урегулирования спора о том, кто будет лидером в будущем, а самое главное - каким образом лидер свое лидерство в прямом смысле слова завоюет. В настоящее время эксперты надеются, что мирный путь начавшегося передела будет доминировать и впредь: экономическая конкуренция, подкрепленная международными договоренностями, будет превалировать над военными столкновениями.
Однако "переходное время" опасно тем, что не действуют прежние ограничители разрастания политических конфликтов в широкомасштабные войны. Наша экспертиза выявляет два существенных фактора, которые усугубляют эту опасность.
Во-первых, ключевым элементом мировоззрения элит начала ХХI века стала многополярность. Для большинства экспертов многополярный мир является желательной и наиболее реальной моделью развития цивилизации. Но в этих условиях вероятность вооруженных конфликтов будет увеличиваться.
Существующая де-факто однополярная модель или биполярная система, существовавшая до развала СССР, при всех своих возможных ограничениях, препятствовали росту числа вооруженных столкновений. По статистике Упсальского университета, из 232 вооруженных конфликтов (с 1946 г. по 2006 г.) более половины из общего числа произошли именно после окончания "холодной войны".
Во-вторых, сегодняшний процесс глобализации совпадает с процессом виртуализации национального богатства. Уже сейчас 80% богатства цивилизации имеет нематериальную форму. Большая часть экспертов полагает, что эта тенденция сохранится и в дальнейшем.
В то же время виртуальное богатство предполагает существование неизменного строя отношений, поскольку оно рискует в одночасье обратиться в ничто, если основы мироустройства будут изменены.
Мир в своей неустойчивости все более походит на айсберг, который в любой момент может перевернуться, - и произойдет смена вчерашних лидеров и аутсайдеров.
Поэтому, сколь бы ни были сильны ожидания мирного разрешения споров путем договоренностей и здоровой конкуренции, война как основной способ завое- вания доминирующего положения на планете и как инструмент взаимоотношений с конкурентами рассматривается вполне реально.
Поводы могут быть разными (от столкновения за ресурсы до "религиозной войны"), но это всего лишь поводы. Подавляющее большинство экспертов назвали Азию как континент наиболее вероятных очагов конфликта региональ- ного и мирового масштаба.
Такие ожидания не могут не подвигать все мировое сообщество к скорейшему поиску эффективных способов мирного установления баланса сил. И здесь, на наш взгляд, главные ключи к сохранению мира - у интеллектуальной элиты планеты. Если политики чаще вынуждены действовать ситуативно, то интеллектуалы способны удерживать "стратегический вектор" в поиске решений накопившихся проблем и путей дальнейшего развития.
Начавшись в XX веке, продолжается "интеллектуализация оружия". Технология спасения от войн сегодня - "интеллектуализация политики", увеличение влияния интеллектуалов на принятие глобальных решений.
Возможно, это и должно стать основным трендом в реорганизации системы межгосударствен- ного регулирования и работы глобальных институтов.
4. Что нас ждет после "прогресса"?
Новое время всегда порождает новые идеи или заставляет вспомнить и приложить к текущему моменту хорошо забытые старые.
Падение 15 сентября 2008 Lehman Brothers Holdings, Inc. пошатнуло в умах экспертов веру в восстановление докризисного порядка. С этого момента идет поиск новых идеологических моделей и в экономической теории, и в практической экономической политике. При этом по факту
практика экономической политики на два шага опережает экономическую теорию, "законодателями мод" становятся главы правительств и главы нацбанков, причем все чаще - молодых индустриальных держав. Мерилом "правильности" становится практический успех.
Нестабильность мира и неопределенность дальнейших путей развития приводят к тому, что все больше внимания мировые элиты уделяют неэкономическим факторам развития.
Рождающаяся новая идеология ХХI века, скорее всего, "распакует экономику", объединив экономическое мышление с политическим; влияние политических и ценностных факторов в экономическом развитии будет все больше возрастать, и следовательно, вновь приходит время для политической экономии. По всей видимости, стерильный от политики экономикс остается в ХХ веке вместе с "Вашингтонским консенсусом" и доктриной "Конца истории".
Так, например, все большую ценность приобретает социальная стабильность внутри страны, вне которой любые экономические меры оказываются бес- смысленными.
Другим важным выводом оказывается убежденность представителей развивающегося мира в необходимости искать такой путь экономического, социального и политического развития и позиционирования, который мог бы защитить их от негативного влияния мирового рынка. Именно в этом видится главный вектор, определяющий путь к спасению и защиту от будущих кризисов для молодых индустриальных государств.
Ожидаемая смена эпохи или фазы мирового развития неизбежно приведет к возникновению новых идеологий или адаптации уже существующих для определения задач предстоящего развития.
В настоящее время в центре идеологической дискуссии оказывается жизнеспо-собность либеральной модели в принципе и модели демократии т. н. "западного образца".
При этом намечается три основных вектора в поисках обновленных идеологий.
Модернизация либерализма, дальнейшее развитие неолиберальной модели (пока это магистральный путь поиска). Причем одни эксперты призывают вернуться к "истинной демократии" и "традиционным ценностям капитализма" - свободе предпринимательства, неприкосновенности частной собственности, конкуренции вкупе с политическими и личными свободами. Эти ценности были "подорваны", по их мнению, сформировавшимися в конце ХХ века глобальным мировым порядком и транснациональной бюрократией, которые "нарушали" естественную работу мировых рынков.
Другие авторы, напротив, видят путь в усилении надгосударственного глобального регулирования и увеличении полномочий международных институтов, вплоть до создания мирового или надрегиональных правительств. В этом случае глобальные институты воспринимаются как механизм предотвращения будущих кризисов.
"Левый поворот". Ряд экспертов ожидает, что наступит эпоха "нового социализма". Центральным видится вопрос справедливого распределения (перераспределения) богатства как внутри стран, так и между странами.
Новейшие левые уповают на объективное усиление роли государств в экономике (национализация, рост бюджетных расходов, планирование и т. д.) и предлагают достроить "социализм сверху" "социализмом снизу" - возрождением коллективистских ценностей, ростом объединений и коммуникаций "сетевого плана". Для "новых социалистов" часто в виде образца выступает скандинавская экономическая модель.
"Национал-патриотизм". На фоне регионализации рынков и объективного усиления роли национальных правительств набирает силу "новый национализм". В центре внимания нацидеологов - внутренние факторы развития стран (внутренний рынок, конкурентные преимущества, человеческий капитал), позволяющие удержать вектор развития даже при негативных колебаниях глобальной конъюнктуры.
Пока главным трендом в экспертном сообществе остается либеральная линия. Но нельзя не отметить усиление в последние полгода моды на социалисти-ческие и националпатриотические идеи, что и нашло свое отражение в насто- ящем экспертном опросе.
Также внутри либерального лагеря набирает силу идея "экономической демократии" (демократии возможностей), которая главный акцент делает на экономических свободах.
Сторонники "экономической демократии" уповают прежде всего на активную роль государства как в развитии конкуренции и массового предпринима-тельства, так и в обеспечении порядка и защиты частной собственности.
5. Государство, Государство
и еще раз Государство
Именно так можно кратко сформулировать три главных урока нынешнего кризиса для национальных правительств.
Государство должно стать центром выработки национальной экономической стратегии, стимулятором и регулятором национальных рынков и, наконец, архитектором системы регулирования рынков международных. Таким образом, пресловутый вопрос о роли государства в экономике, который активно дискутировался весь последний год, похоже, получает новый ракурс.
По итогам мирового кризиса одним из главных вопросов повестки дня становится качество государственного управления.
Вопрос о качестве государственного управления становится особенно актуальным в процессе выработки и реализации антикризисных мер. Неуверенность в работе глобальных рынков только укрепляет значение этого фактора в дальнейшем развитии национальных экономик. Качество государства определяет качество рынков, качество конкуренции, защиту частной собственности и предпринимательские свободы. Поэтому внутренние госреформы могут стать для тех или иных стран успешной стратегией противодействия внешним вызовам нестабильности.
Согласно ожиданиям ряда экспертов, следующий кризис будет не только экономическим, он напрямую затронет международную политику и сами основания государственных устройств.
Поэтому эффективность госуправления выходит на передний план, и когда речь идет о конкурентных преимуществах государств в условиях обострения мировых противоречий, она становится главным фактором, определяющим лидерство страны как в региональном, так и в глобальном масштабе.
Таким образом, можно ожидать, что в ближайшее десятилетие вопросом номер один станут инновации в госуправлении, обновление моделей государственного устройства, по крайней мере для тех стран, которые участвуют в мировой гонке за лидерство.
Осознание кризиса цивилизации спровоцирует интерес к тем моделям, которые ранее воспринимались как "периферийные".
В переходное время отсутствие длительных государственных традиций оказывается преимуществом с точки зрения выработки и реализации опережающих административных реформ.
Поэтому особое внимание привлекают молодые государства, которые набирают силу на волне текущего кризиса и могут стать в ХХI веке "законодателями мод" в сфере государственного управления.
6. Нестабильность мира
- шанс для новых героев
Одно из неоспоримых следствий нынешнего глобального кризиса - мир уходит от идеи унификации экономических и государственных моделей.
До недавнего времени развитие логики глобальных геополитических отношений шло по цепочке: экспорт военной силы - экспорт товаров - экспорт капитала и базовых технологий - экспорт капитала и высоких технологий. В результате замедления научно-технического прогресса дальнейший рост в рамках этой логики стал невозможным. Это спровоцировало скрытую эмиссию в странах-экспортерах, окончившуюся взрывом финансового пузыря.
В настоящее время идет лихорадочный поиск нового "золотого ключика" - ресурса, обеспечивающего мировое лидерство и, соответственно, монополь- ный доход, проистекающий из этого лидерства. Тот, кто первый его найдет, окажется в выигрыше.
Пока что нет ясности, что это будет за ресурс: это может быть человеческий капитал, технологии шестого технологического уклада, новые идеологические системы. Если такие "ключики" не будет найден, то развитие может вернуться в исходный пункт - к вооруженным конфликтам.
В связи с этим предстоящее десятилетие потребует смелых инноваций и в экономке, и в политике, и в технологиях.
Мы уже можем наблюдать рост многообразия, например, в антикризисных политиках стран. И здесь, как в бизнесе, получают шанс не обязательно самые крупные и мощные государства, обладающие огромной силой инерции и грузом накопленных обязательств. Шанс прорыва получают страны, способные стать инновационной площадкой будущего.
Новые полюса и новые зоны влияния еще только формируются. В ближайший исторический период будет определяться статус каждой из стран: войти в число лидеров развития на региональном уровне или превратиться в полуколонию - придаток более успешных соседей.
При этом утверждение регионального лидерства и сохранение независимости в условиях ХХI века становятся близкими, сопоставимыми по смыслу качествами.
Наше исследование позволило определить "формулу успеха", в представлении мирового экспертного сообщества, на пути к региональному лидерству. Главные факторы, позволяющие государству повысить свое значение на региональном уровне - это:
эффективность государственного управления,
высокие макроэкономические показатели,
высокая численность населения,
успешная внешняя политика,
боеспособность вооруженных сил и, в частности, наличие ядерного оружия,
богатство природных ресурсов,
внутриполитическая стабильность.
Мировой экономический кризис показал, что локомотивами развития становятся новые промышленные страны - они оказались более устойчивы, у них более высокие темпы роста.
Именно эти страны из "группы экономического прорыва", зачастую находящиеся вблизи очагов возможных глобальных конфликтов, должны предложить новые правила мирного сосуществования, выгодные всем. Из бывших стран "второго эшелона" сегодня эксперты отмечают хорошие шансы на этом пути стран БРИК, ЮАР, Ирана, Турции, Индонезии, Казахстана, Республики Корея.
Капиталом этих стран в предстоящее десятилетие должна стать толерантность, многовекторность внешней политики, внутренняя социальная стабильность.
7. Реконфигурация интеграции
Итак, точка зрения, согласно которой мир движется к многополярности, приобретает все больше сторонников и де-факто становится общепринятой.
Но эта система предполагает, что лейтмотивом будущего развития станет рост неустойчивости мира по векторам геополитических отношений, архитектуры мировой финансовой системы и международного разделения труда.
Так готовы ли мы к жизни в условиях многополярности? Попробуем экстраполировать ситуацию на шаг вперед.
Новые полюса пока только определяются. Следовательно, предстоящий этап - время жесткой конкуренции государств за региональное и надрегиональное лидерство, что с неизбежностью повышает вероятность военных конфликтов. Соответственно, необходимы новые "технологии жизни" в многополярном мире: способы урегулирования конфликтов, технологии организации мировой торговли и кооперации.
Многополярность подразумевает поиск новых путей интеграции. Текущий кризис, будучи глобальным по масштабам и цивилизационным по сути, четко продемонстрировал:
он не может быть преодолен вне рамок кооперации и сотрудничества на международном уровне. Все меры, предпринятые одной отдельной страной, останутся всего лишь внутренними, локальными средствами защиты. Интеграция в новом многополярном мире, скорее всего, пойдет по "сетевому принципу" горизонтального взаимодействия государств и бизнесов в решении конкретных практических проблем.
Новая политическая конфигурация подразумевает взрыв многообразия государственных и политических моделей, "перехват достижений". Это, в свою очередь, предъявляет жесткие требования к государственным идеологиям: открытость, поощрение инноваций, толерантность, патриотизм.
Многополярность переносит центр внимания с глобального капитала как "мотора экономического развития" на национальные капиталы. Среди национальных эконо- мик выдвинутся лидеры, которые станут "законодателями мод" в мировом развитии. Это может повлечь за собой отказ от термина "мировая экономика" и переход к более адекватному для многополярного мира термину "мировые экономики".
Формирование нового мирового порядка ХХI века идет в рискованных условиях, когда нет общепризнанных правил поведения. Кто их определит?
В отличие от 194445 годов, когда государствапобедители во Второй мировой войне формировали новый мировой порядок на Ялтинской и Бреттон-Вудской конференциях, сегодня нет ни победителей, ни побежденных. Нет и междуна-родных институтов, адекватных многополярному мировому укладу.
Технологии жизни и глобальные институты отстают от стремительно меняю-щегося мира, и этот разрыв - один из факторов возможной глобальной войны.
В связи с этим наиболее актуальной задачей становится выработка новых норм и правил поведения в мире с привлечением максимально широкого состава участников.
Как показал опыт мирового кризиса, сегодня самой эффективной площадкой такого рода являются саммиты G-20. По мнению Института, именно "Большая двадцатка" должна взять на себя инициативу по выработке правил многополярного мира, и в этой работе формат G-20 целесообразно расширить за счет тех стран "второго эшелона", которые имеют опыт мирного урегулирования политических конфликтов и осуществляют успешную антикризисную политику.
Ближайший экономический саммит "Двадцатки" состоится в Торонто 26-27 июня текущего года, и мы предлагаем включить эти вопросы в повестку дня саммита. Из сугубо "экономического форума" G-20 должна превратиться в политическую площадку согласования интересов.
Учитывая нарастающий фон нестабильности, выбор невелик: мировая реформа (мировой консенсус) или глобальная война.
Было изменено: 23:52 02/04/2014.
"Институт посткризисного мира", Москва. С давних времен жить в эпоху перемен считалось в Китае проклятьем. Современный Китай стремительно наращивает свое могущество, используя мировую нестабильность. Эффективные технологии жизни "в эпоху перемен" оказываются сегодня главным преимуществом в условиях нарастающей мировой конкуренции государств. Планета живет в предчувствии момента выбора: куда поведет нас смена вектора глобального развития - к новому консенсусу или новой войне?
"Я" предлагает вниманию читателей итоговую, резюмирующую часть доклада "Модели посткризисного развития: глобальная война или новый консенсус", подготовленного Фондом "Институт посткризисного мира" по результатам масштабного международного исследования.
Опрос проведен с ноября 2009 по январь 2010 года среди 247 экспертов из 53 стран мира. В исследовании приняли участие экономисты и финансовые аналитики, владельцы и топ-менеджеры ведущих компаний, журналисты, освещающие экономическую и политическую тематику, ученые, футурологи и писатели, политики и государственные служащие.
Учимся жить в эпоху перемен
1. Эпоха перехода
На излете ХХ века многим мыслящим людям казалось, что мир вышел на траекторию устойчивого последовательного развития, что главные рецепты найдены и мы приближаемся к эпохе без войн и потрясений, к эпохе процветания и "автоматического прогресса".
Подобные воззрения получили четкую формализацию в доктрине "Конца истории" Фрэнсиса Фукуямы. Казалось, вот-вот сочетание политической демократии и экономического либерализма приведет сначала "передовые общества", а затем и "отстающие" к концу истории и дальнейшему поступательному мирному прогрессу.
Проводимые в последний год регулярные экспертные опросы Института посткризисного мира позволяют констатировать признаки идеологического кризиса в среде интеллектуальной элиты разных стран: нарастание тревоги и неопределенности в отношении будущего. Мировой кризис подорвал веру в прогресс, веру в возможность поступательного, мирного, линейного развития.
На наших глазах идет интеллектуальная работа по "демонтажу" старых идеологий. Новые идеологии еще не сформировались, но уже рождается предыдеология ХХI века - совокупное ощущение мира будущего. Сейчас он мыслится нестабильным, многополярным, конфликтным, переходным.
По мнению мирового экспертного сообщества, мы вошли в исторический тоннель необратимого "перехода". Кому-то этот тоннель видится достаточно длинным, а движение по нему - неспешным, для других он короткий и переход ожидается стремительным. Очертания "того берега" пока не видны, зато есть характеристики нынешней переходной эпохи: "глобальная перезагрузка" мира.
При любом сценарии, в ближайшее десятилетие придется, по-видимому, смириться с тем фактом, что в нашей жизни все большую роль будет играть риск. Однако - и в этом мы видим существенный повод для оптимизма - риск становится ресурсом развития как для отдельных стран, так и целых регионов.
2. Ожидание новых кризисов
Подавляющее большинство экспертов ждет повторения глобального кризиса в ближайшее десятилетие ХХI века, то есть в период до 2020 года. Симптоматично, что интеллектуальная элита сегодня оказалась пессимистичнее политиков.
На рубеже 2009 - 2010 годов было немало заявлений руководителей государств, правительств и центральных банков о том, что мировой кризис в основном преодолен. Эксперты, напротив, бьют тревогу по поводу эффекта "накопления проблем".
Смягчение экономического кризиса достигается за счет роста долгов, межгосударственных дисбалансов и общего конфликтного потенциала в мире. Главными заложниками становятся государства: проблемы бизнеса инвестируются в проблемы госбюджетов и госдолгов, экономические проблемы инвестируются в проблемы на поле большой политики.
Таким образом, стремление избежать финансовых потрясений сегодня может обернуться политическими кризисами завтра, и текущий кризис становится, по мнению экспертов, своего рода детонатором кризисов будущих.
Уже теперь накопленный потенциал нерешенных проблем порождает, по мнению экспертного сообщества, ряд локальных (частных) кризисов в следующих областях:
национальное и наднациональное регулирование финансовых рынков, а также национальные системы стратегического планирования,
сфера научно-технологического прогресса, в которой наблюдаются застойные явления, ограничения, порожденные самой парадигмой цивилизационного развития,
экология и продовольственный дефицит,
нарастающая степень несправедливости в области распределения богатства,
современная система демократии, которая характеризуется нарастающим числом сбоев и распространением непродуктивной этики;
геополитика, где все чаще используются вооруженные силы в конкуренции за природные ресурсы и геополитическое господство.
Локальные кризисы спровоцируют новый глобальный, который, по мнению большинства экспертов, уже не ограничится сбоями в функционировании финансовой сферы: это будет цивилизационный кризис, кризис существующей модели капитализма и геополитический передел мира.
Итак, будущий кризис будет кризисом государств и межгосударственных отношений. И ответственность мировых элит состоит в том, чтобы подготовится к радикальному повороту глобальной политики, найти невоенные технологии передела мира.
В противном случае в момент наступления очередного "всеобщего бедствия" "испытанный военный путь" останется единственным способом утверждения своей правоты и урегулирования долговых проблем.
3. Угроза глобальной войны
Глобальная экспертиза выявляет важнейший нерв современности: мыслящие люди не воспринимают предстоящий век как время спокойного мирного развития. Всеобщий кризис сформировал в умах ожидание долгосрочного и радикального переустройства миропорядка.
Мир сегодня стоит перед выбором вариантов урегулирования спора о том, кто будет лидером в будущем, а самое главное - каким образом лидер свое лидерство в прямом смысле слова завоюет. В настоящее время эксперты надеются, что мирный путь начавшегося передела будет доминировать и впредь: экономическая конкуренция, подкрепленная международными договоренностями, будет превалировать над военными столкновениями.
Однако "переходное время" опасно тем, что не действуют прежние ограничители разрастания политических конфликтов в широкомасштабные войны. Наша экспертиза выявляет два существенных фактора, которые усугубляют эту опасность.
Во-первых, ключевым элементом мировоззрения элит начала ХХI века стала многополярность. Для большинства экспертов многополярный мир является желательной и наиболее реальной моделью развития цивилизации. Но в этих условиях вероятность вооруженных конфликтов будет увеличиваться.
Существующая де-факто однополярная модель или биполярная система, существовавшая до развала СССР, при всех своих возможных ограничениях, препятствовали росту числа вооруженных столкновений. По статистике Упсальского университета, из 232 вооруженных конфликтов (с 1946 г. по 2006 г.) более половины из общего числа произошли именно после окончания "холодной войны".
Во-вторых, сегодняшний процесс глобализации совпадает с процессом виртуализации национального богатства. Уже сейчас 80% богатства цивилизации имеет нематериальную форму. Большая часть экспертов полагает, что эта тенденция сохранится и в дальнейшем.
В то же время виртуальное богатство предполагает существование неизменного строя отношений, поскольку оно рискует в одночасье обратиться в ничто, если основы мироустройства будут изменены.
Мир в своей неустойчивости все более походит на айсберг, который в любой момент может перевернуться, - и произойдет смена вчерашних лидеров и аутсайдеров.
Поэтому, сколь бы ни были сильны ожидания мирного разрешения споров путем договоренностей и здоровой конкуренции, война как основной способ завое- вания доминирующего положения на планете и как инструмент взаимоотношений с конкурентами рассматривается вполне реально.
Поводы могут быть разными (от столкновения за ресурсы до "религиозной войны"), но это всего лишь поводы. Подавляющее большинство экспертов назвали Азию как континент наиболее вероятных очагов конфликта региональ- ного и мирового масштаба.
Такие ожидания не могут не подвигать все мировое сообщество к скорейшему поиску эффективных способов мирного установления баланса сил. И здесь, на наш взгляд, главные ключи к сохранению мира - у интеллектуальной элиты планеты. Если политики чаще вынуждены действовать ситуативно, то интеллектуалы способны удерживать "стратегический вектор" в поиске решений накопившихся проблем и путей дальнейшего развития.
Начавшись в XX веке, продолжается "интеллектуализация оружия". Технология спасения от войн сегодня - "интеллектуализация политики", увеличение влияния интеллектуалов на принятие глобальных решений.
Возможно, это и должно стать основным трендом в реорганизации системы межгосударствен- ного регулирования и работы глобальных институтов.
4. Что нас ждет после "прогресса"?
Новое время всегда порождает новые идеи или заставляет вспомнить и приложить к текущему моменту хорошо забытые старые.
Падение 15 сентября 2008 Lehman Brothers Holdings, Inc. пошатнуло в умах экспертов веру в восстановление докризисного порядка. С этого момента идет поиск новых идеологических моделей и в экономической теории, и в практической экономической политике. При этом по факту
практика экономической политики на два шага опережает экономическую теорию, "законодателями мод" становятся главы правительств и главы нацбанков, причем все чаще - молодых индустриальных держав. Мерилом "правильности" становится практический успех.
Нестабильность мира и неопределенность дальнейших путей развития приводят к тому, что все больше внимания мировые элиты уделяют неэкономическим факторам развития.
Рождающаяся новая идеология ХХI века, скорее всего, "распакует экономику", объединив экономическое мышление с политическим; влияние политических и ценностных факторов в экономическом развитии будет все больше возрастать, и следовательно, вновь приходит время для политической экономии. По всей видимости, стерильный от политики экономикс остается в ХХ веке вместе с "Вашингтонским консенсусом" и доктриной "Конца истории".
Так, например, все большую ценность приобретает социальная стабильность внутри страны, вне которой любые экономические меры оказываются бес- смысленными.
Другим важным выводом оказывается убежденность представителей развивающегося мира в необходимости искать такой путь экономического, социального и политического развития и позиционирования, который мог бы защитить их от негативного влияния мирового рынка. Именно в этом видится главный вектор, определяющий путь к спасению и защиту от будущих кризисов для молодых индустриальных государств.
Ожидаемая смена эпохи или фазы мирового развития неизбежно приведет к возникновению новых идеологий или адаптации уже существующих для определения задач предстоящего развития.
В настоящее время в центре идеологической дискуссии оказывается жизнеспо-собность либеральной модели в принципе и модели демократии т. н. "западного образца".
При этом намечается три основных вектора в поисках обновленных идеологий.
Модернизация либерализма, дальнейшее развитие неолиберальной модели (пока это магистральный путь поиска). Причем одни эксперты призывают вернуться к "истинной демократии" и "традиционным ценностям капитализма" - свободе предпринимательства, неприкосновенности частной собственности, конкуренции вкупе с политическими и личными свободами. Эти ценности были "подорваны", по их мнению, сформировавшимися в конце ХХ века глобальным мировым порядком и транснациональной бюрократией, которые "нарушали" естественную работу мировых рынков.
Другие авторы, напротив, видят путь в усилении надгосударственного глобального регулирования и увеличении полномочий международных институтов, вплоть до создания мирового или надрегиональных правительств. В этом случае глобальные институты воспринимаются как механизм предотвращения будущих кризисов.
"Левый поворот". Ряд экспертов ожидает, что наступит эпоха "нового социализма". Центральным видится вопрос справедливого распределения (перераспределения) богатства как внутри стран, так и между странами.
Новейшие левые уповают на объективное усиление роли государств в экономике (национализация, рост бюджетных расходов, планирование и т. д.) и предлагают достроить "социализм сверху" "социализмом снизу" - возрождением коллективистских ценностей, ростом объединений и коммуникаций "сетевого плана". Для "новых социалистов" часто в виде образца выступает скандинавская экономическая модель.
"Национал-патриотизм". На фоне регионализации рынков и объективного усиления роли национальных правительств набирает силу "новый национализм". В центре внимания нацидеологов - внутренние факторы развития стран (внутренний рынок, конкурентные преимущества, человеческий капитал), позволяющие удержать вектор развития даже при негативных колебаниях глобальной конъюнктуры.
Пока главным трендом в экспертном сообществе остается либеральная линия. Но нельзя не отметить усиление в последние полгода моды на социалисти-ческие и националпатриотические идеи, что и нашло свое отражение в насто- ящем экспертном опросе.
Также внутри либерального лагеря набирает силу идея "экономической демократии" (демократии возможностей), которая главный акцент делает на экономических свободах.
Сторонники "экономической демократии" уповают прежде всего на активную роль государства как в развитии конкуренции и массового предпринима-тельства, так и в обеспечении порядка и защиты частной собственности.
5. Государство, Государство
и еще раз Государство
Именно так можно кратко сформулировать три главных урока нынешнего кризиса для национальных правительств.
Государство должно стать центром выработки национальной экономической стратегии, стимулятором и регулятором национальных рынков и, наконец, архитектором системы регулирования рынков международных. Таким образом, пресловутый вопрос о роли государства в экономике, который активно дискутировался весь последний год, похоже, получает новый ракурс.
По итогам мирового кризиса одним из главных вопросов повестки дня становится качество государственного управления.
Вопрос о качестве государственного управления становится особенно актуальным в процессе выработки и реализации антикризисных мер. Неуверенность в работе глобальных рынков только укрепляет значение этого фактора в дальнейшем развитии национальных экономик. Качество государства определяет качество рынков, качество конкуренции, защиту частной собственности и предпринимательские свободы. Поэтому внутренние госреформы могут стать для тех или иных стран успешной стратегией противодействия внешним вызовам нестабильности.
Согласно ожиданиям ряда экспертов, следующий кризис будет не только экономическим, он напрямую затронет международную политику и сами основания государственных устройств.
Поэтому эффективность госуправления выходит на передний план, и когда речь идет о конкурентных преимуществах государств в условиях обострения мировых противоречий, она становится главным фактором, определяющим лидерство страны как в региональном, так и в глобальном масштабе.
Таким образом, можно ожидать, что в ближайшее десятилетие вопросом номер один станут инновации в госуправлении, обновление моделей государственного устройства, по крайней мере для тех стран, которые участвуют в мировой гонке за лидерство.
Осознание кризиса цивилизации спровоцирует интерес к тем моделям, которые ранее воспринимались как "периферийные".
В переходное время отсутствие длительных государственных традиций оказывается преимуществом с точки зрения выработки и реализации опережающих административных реформ.
Поэтому особое внимание привлекают молодые государства, которые набирают силу на волне текущего кризиса и могут стать в ХХI веке "законодателями мод" в сфере государственного управления.
6. Нестабильность мира
- шанс для новых героев
Одно из неоспоримых следствий нынешнего глобального кризиса - мир уходит от идеи унификации экономических и государственных моделей.
До недавнего времени развитие логики глобальных геополитических отношений шло по цепочке: экспорт военной силы - экспорт товаров - экспорт капитала и базовых технологий - экспорт капитала и высоких технологий. В результате замедления научно-технического прогресса дальнейший рост в рамках этой логики стал невозможным. Это спровоцировало скрытую эмиссию в странах-экспортерах, окончившуюся взрывом финансового пузыря.
В настоящее время идет лихорадочный поиск нового "золотого ключика" - ресурса, обеспечивающего мировое лидерство и, соответственно, монополь- ный доход, проистекающий из этого лидерства. Тот, кто первый его найдет, окажется в выигрыше.
Пока что нет ясности, что это будет за ресурс: это может быть человеческий капитал, технологии шестого технологического уклада, новые идеологические системы. Если такие "ключики" не будет найден, то развитие может вернуться в исходный пункт - к вооруженным конфликтам.
В связи с этим предстоящее десятилетие потребует смелых инноваций и в экономке, и в политике, и в технологиях.
Мы уже можем наблюдать рост многообразия, например, в антикризисных политиках стран. И здесь, как в бизнесе, получают шанс не обязательно самые крупные и мощные государства, обладающие огромной силой инерции и грузом накопленных обязательств. Шанс прорыва получают страны, способные стать инновационной площадкой будущего.
Новые полюса и новые зоны влияния еще только формируются. В ближайший исторический период будет определяться статус каждой из стран: войти в число лидеров развития на региональном уровне или превратиться в полуколонию - придаток более успешных соседей.
При этом утверждение регионального лидерства и сохранение независимости в условиях ХХI века становятся близкими, сопоставимыми по смыслу качествами.
Наше исследование позволило определить "формулу успеха", в представлении мирового экспертного сообщества, на пути к региональному лидерству. Главные факторы, позволяющие государству повысить свое значение на региональном уровне - это:
эффективность государственного управления,
высокие макроэкономические показатели,
высокая численность населения,
успешная внешняя политика,
боеспособность вооруженных сил и, в частности, наличие ядерного оружия,
богатство природных ресурсов,
внутриполитическая стабильность.
Мировой экономический кризис показал, что локомотивами развития становятся новые промышленные страны - они оказались более устойчивы, у них более высокие темпы роста.
Именно эти страны из "группы экономического прорыва", зачастую находящиеся вблизи очагов возможных глобальных конфликтов, должны предложить новые правила мирного сосуществования, выгодные всем. Из бывших стран "второго эшелона" сегодня эксперты отмечают хорошие шансы на этом пути стран БРИК, ЮАР, Ирана, Турции, Индонезии, Казахстана, Республики Корея.
Капиталом этих стран в предстоящее десятилетие должна стать толерантность, многовекторность внешней политики, внутренняя социальная стабильность.
7. Реконфигурация интеграции
Итак, точка зрения, согласно которой мир движется к многополярности, приобретает все больше сторонников и де-факто становится общепринятой.
Но эта система предполагает, что лейтмотивом будущего развития станет рост неустойчивости мира по векторам геополитических отношений, архитектуры мировой финансовой системы и международного разделения труда.
Так готовы ли мы к жизни в условиях многополярности? Попробуем экстраполировать ситуацию на шаг вперед.
Новые полюса пока только определяются. Следовательно, предстоящий этап - время жесткой конкуренции государств за региональное и надрегиональное лидерство, что с неизбежностью повышает вероятность военных конфликтов. Соответственно, необходимы новые "технологии жизни" в многополярном мире: способы урегулирования конфликтов, технологии организации мировой торговли и кооперации.
Многополярность подразумевает поиск новых путей интеграции. Текущий кризис, будучи глобальным по масштабам и цивилизационным по сути, четко продемонстрировал:
он не может быть преодолен вне рамок кооперации и сотрудничества на международном уровне. Все меры, предпринятые одной отдельной страной, останутся всего лишь внутренними, локальными средствами защиты. Интеграция в новом многополярном мире, скорее всего, пойдет по "сетевому принципу" горизонтального взаимодействия государств и бизнесов в решении конкретных практических проблем.
Новая политическая конфигурация подразумевает взрыв многообразия государственных и политических моделей, "перехват достижений". Это, в свою очередь, предъявляет жесткие требования к государственным идеологиям: открытость, поощрение инноваций, толерантность, патриотизм.
Многополярность переносит центр внимания с глобального капитала как "мотора экономического развития" на национальные капиталы. Среди национальных эконо- мик выдвинутся лидеры, которые станут "законодателями мод" в мировом развитии. Это может повлечь за собой отказ от термина "мировая экономика" и переход к более адекватному для многополярного мира термину "мировые экономики".
Формирование нового мирового порядка ХХI века идет в рискованных условиях, когда нет общепризнанных правил поведения. Кто их определит?
В отличие от 194445 годов, когда государствапобедители во Второй мировой войне формировали новый мировой порядок на Ялтинской и Бреттон-Вудской конференциях, сегодня нет ни победителей, ни побежденных. Нет и междуна-родных институтов, адекватных многополярному мировому укладу.
Технологии жизни и глобальные институты отстают от стремительно меняю-щегося мира, и этот разрыв - один из факторов возможной глобальной войны.
В связи с этим наиболее актуальной задачей становится выработка новых норм и правил поведения в мире с привлечением максимально широкого состава участников.
Как показал опыт мирового кризиса, сегодня самой эффективной площадкой такого рода являются саммиты G-20. По мнению Института, именно "Большая двадцатка" должна взять на себя инициативу по выработке правил многополярного мира, и в этой работе формат G-20 целесообразно расширить за счет тех стран "второго эшелона", которые имеют опыт мирного урегулирования политических конфликтов и осуществляют успешную антикризисную политику.
Ближайший экономический саммит "Двадцатки" состоится в Торонто 26-27 июня текущего года, и мы предлагаем включить эти вопросы в повестку дня саммита. Из сугубо "экономического форума" G-20 должна превратиться в политическую площадку согласования интересов.
Учитывая нарастающий фон нестабильности, выбор невелик: мировая реформа (мировой консенсус) или глобальная война.
Было изменено: 23:52 02/04/2014.
