Война ушла, пришёл голод
Некий автор здесь, судя по постам - полный придурок, пишет что на Украине голод, а в Донбассе тепло и сытно.
Ниже свежий репортаж корреспондента из "тёплых и сытных" мест.
Про российскую гуманитарку слышали все, вот только найти ее могут немногие. А в магазинах тем временем ширится ассортимент продукции из России. Той самой, "первой необходимости!
Фото: Павел КАНЫГИН
Война будто завершается. Уже несколько недель в зоне конфликта почти не слышно выстрелов. Замолкли пушки даже в самых напряженных точках - в аэропорту, Дебальцево, в районе Авдеевки. Несколько недель тишины - и кажется, что война ушла совсем. Но это все хорошие новости.
В первую же неделю без войны выяснилось, что в некоторых районах даже относительного благополучного Донецка - голод. А в городах Луганской области голодные смерти, торговля российской гуманитаркой, брошенные персоналом детдома и интернаты для престарелых. И тут и там волонтеры и журналисты обнаруживают в подземных укрытиях людей, которые, несмотря на голод, отказываются выходить наружу. И ждут, когда снова начнется
война.
Петровка
В убежище на "Шахте им. Челюскинцев" на всю громкость включен телевизор, в соседнем отсеке у кого-то играет музыка. Тишину здесь не любят. В первые недели войны люди еще выходили наверх, в тишину - бегали домой и в огороды. Попадали под обстрелы. Так что выходить перестали. Теперь тишина длится сутками, а люди так и сидят под землей.
Донецкие волонтеры из группы "Ответственные граждане" нашли их в убежище на "Челюскинцев" только десять дней назад - 19 детей и 15 взрослых. У них почти закончились припасы - овощи, которые копали еще с лета на уцелевших огородах. Волонтеры привезли хлеб, консервы, крупы, детское питание. Сегодня мы приехали еще с хлебом и макаронами. Перед поездкой меня просят надеть резиновые перчатки и маску. Маску я не надеваю.
Вход в убежище - перед зданием конторы шахты. Здания по соседству порушены осколками. Некоторые с пробитыми стенами, какие-то - снесены до основания. Двери в убежище распахнуты. Тянет затхлым - смесью запахов еды, пота, животных и сырости; чем дальше вниз, тем сильнее. Нас лаем встречают собаки. Вход в первый отсек убежища прикрыт засаленным одеялом. Из-за него показывается детское лицо, ребенок спрашивает:
- А это вы Дед Мороз?
Фото: Павел КАНЫГИН
В помещении работает обогреватель и сдвинуты матрасы. В грязных колготках по ним ползают годовалые близнецы. Вокруг телевизора расселись подростки. В углу елка с табличкой "От Александра". Нас встречают нетерпеливыми взглядами.
- Волонтеры пришли, - объявила молодая женщина в черном трико. - Как хорошо, что нас нашли.
Вопросы начинают сыпаться без остановки.
- А что слышно наверху? Когда закончится?
- Мы привезли вам хлеба, сахара...
- Уже так давно не стреляют или, может, мы не слышим? Что говорят в Минске?
- Еще немного кофе привезли.
- Кофе! Как давно я не пила кофе, уже и забыла, что это такое...
- Мама, а это Дед Мороз?
- Аня, деточка моя, ну конечно. Так, а что там говорят, вы же должны знать?
- Пусть бы они там уже договорились, Ира. Молимся не переставая, чтобы настал этот мир.
- Нам больше ничего и не нужно. Только бы никто не бомбил.
- А кто вас бомбит?
- Все бомбят, уже и не знаешь ничего, никому не веришь. Не нужно вообще, чтоб стреляли, - женщина постарше негромко заплакала.
- Оксаночка, миленькая, ну, - сказала молодая женщина Ира. - Мы сегодня дежурные здесь вдвоем, смотрим за детьми, за подвалом этим. А мужчины ушли наверх - кто работу искать, кто еду. Но где сейчас найдешь...
- Мы так рады, что вы пришли, - плакала Оксана.
- Ваши мужчины, они ходили за российской гуманитарной помощью из конвоев? - спросил я.
- Ходили, но не нашли нигде, - ответила Ира. - Но где-то же она есть. Хорошо, хоть кто-то ее находит.
- Очень многим она достается и спасает от голода, Россия нас не бросает, - сказала Оксана, успокоившись.
- Откуда вы знаете, что многим достается?
- Всюду раздают, по телевизору это показывали. Сами мы так и не нашли, плохо искали.
- По телевизору сказали, что в Луганской области гораздо лучше с гуманитаркой дела обстоят.
- Ну Россия-то им ближе, лучше, видно, доходит.
- Спасибо за подарки, - сказала нам Аня, та самая девочка лет шести. - Теперь вы придете только через год?
Ребенок тянет к нам руки и хочет обнять. Но Ира тут же перехватывает ее за предплечья, не позволяя дотронуться. Аня начинает плакать, не понимая, почему так. Плач подхватывают дети помладше.
Становится жутко стыдно за все.
Фото: Павел КАНЫГИН
Наш водитель Сергей, тоже житель Петровки, в убежище спускаться отказывается:
- Да ну их на хрен, с тифом потом ходить.
Еду для "челюскинцев" мы покупали в одном из работающим супермаркетов на Петровке. На вывеске уже затерто название украинской продуктовой сети "АТБ", теперь это магазин "Лидер". Здесь не выдают чеков, немногочисленные товары в основном украинские, но появился и российский ассортимент.
Российскими сардинами в консервных банках заставлена вся полка. Российского происхождения также детское питание, подгузники, чай. Для отчета нам нужна была хотя бы какая квитанция. Кассир говорит, что сможет написать от руки, нужно пять-шесть минут, но очередь оказывается против - все торопятся. Мы пытаемся объяснить, чем занимаемся.
- Я тогда тоже голодающий, - возмущается мужчина позади нас. - Я семью кормлю, вы меня задерживаете!
- У вас в тележке водка и коньяк.
- И что? У нас же скоро Новый год или как?
Луганские республики
О катастрофе в Первомайске, 50-тысячном городке на западе Луганской области, стало известно только в начале декабря. "Народный мэр" Евгений Ищенко выложил на YouTube несколько роликов, в которых жаловался, что город без еды и воды, а гуманитарка никак не доберется.
Надо сказать, добраться до Первомайска крайне сложно даже в сопровождении представителя ДНР. Вместо двух часов, если ехать из Донецка, уходит четыре. Лишние два часа съедают остановки и досмотры на блокпостах внутри Луганской области, которые относятся к конфликтующим между собой группировкам боевиков.
Если ДНР еще выглядит некоей централизованной структурой, а власть донецких сепаратистов распространена и на районы, в ЛНР царит полный хаос. По дороге в Первомайск мы проехали через участок, подконтрольный непосредственно самой ЛНР (Красный Луч), затем участок Казачьей народной республики (Перевальск), затем территорию "Призрака" Мозгового (Алчевск и окрестности) и наконец в Стаханове оказались снова у казаков. На казачьих блокпостах висят хоругви с Богоматерью, а сами казаки в чумазых дореформенных телогрейках российской армии просят сигарет и еды.
На руках у меня "разрешение на журналистскую деятельность" в городе в течение двух часов, выданное в Стаханове. На задней стороне этого разрешения 10 правил поведения журналиста в "КНР". Среди них - обязательство предоставлять на согласование все отснятые и подготовленные материалы и согласие на их удаление, если казакам что-то не понравится.
Сам Первомайск в "казачьей республике" тоже считают своим. Но казак и "народный мэр" Ищенко заявляет, что власть здесь принадлежит исключительно местным жителям.
- И никакие казаки и кто бы он ни был, если он не отсюда корнями, не могут тута командовать, - убеждает меня Ищенко, невысокий мужчина с крупным лицом. К Ищенко нас доставляет из Стаханова молодой казак - без сопровождения "КНР" сюда никак. Рассказывает, что свет и газ в городе появился только пару недель назад. До этого с самого лета - не было
ничего. Местным жителям казаки выдавали только по 1/4 буханки хлеба. Но с декабря дважды организовывали сухпайки. При этом сам город казаки объявили закрытой территорией. Для въезда и выезда необходима виза комендатуры - отсюда и эти нелепые разрешения на двухчасовую журналистскую деятельность. Позже сегодня все это мне подтвердят сами первомайцы. Позже я увижу очереди людей за едой, но еще больше - за этой визой на отбытие. Кто-то хочет уехать совсем, но многие за пенсиями и переводами, чтобы потом вернуться назад.
Правда, Ищенко при встрече почему-то стал все эти вещи отрицать: "У нас вообще-то свобода да демократия полная".
Он встретил нас у здания почты, где еще вчера началась раздача пособия для пенсионеров. В очереди около двадцати пожилых женщин и несколько мужчин. Каждому полагается по 1800 гривен.
- Деньги Луганск прислал, - говорит Ищенко.
- Мы, конечно, сами по себе, но не признавать Луганск теперь тоже нельзя. Но и они в ответ должны приравнять нас к Сталинграду. Город весь разрушен!
- У вас не было ни света, ни воды.
- Кто говорит? Все у нас было и есть.
- Люди говорили по-другому.
- Ну, люди, - нахмурился Ищенко.
Затем отвел меня в сторону и тихо продолжил.
- Были проблемы, конечно. Но ты пойми, я такую шумиху тут поднял, в такие места залез, понимаешь, откуда не вылезают. Вот нас и заметили, все сделали, все направили нам, а то не хотели же направлять. Но теперь-то зачем опять лишний раз, так сказать критиковать, чтоб опять перекрыли? Я спросил, знает ли Ищенко, что стало с Козицыным - атаманом "Казацкой республики", подозреваемым луганскими сепаратистами в хищении угля и гуманитарки, которого месяц назад убрали отсюда российские военные.
- Он все еще ваш босс?
- Он скоро вернется, - помрачнел Ищенко.
Между тем в очереди за пособием поднялся шум.
- Ну и что - перерегистрировалась?! - кричала пенсионерка и, увидев Ищенко, быстро зашагала к нему. - Помогите! Не дают денег, говорят, что раз я перерегистрировалась на Украину и Лисичанск и там получаю, то здесь не дадут.
- А как вы хотите?
- Я тут хочу получать, а там не хочу! По глупости туда поехала, а жить там негде!
- Это вы мне так говорите, а кто вас знает на самом деле...
- Да что ж вы говорите такое, - женщина стала рыдать.
- Давайте так: вы и тут хотите, и там. Интересно. Не пойдет, - возмутился Ищенко. - Раньше - да, мы вам и автобусы организовывали в эти Лисичански, а теперь все, другой порядок - деньги только для тех, кто остался.
- Да тут почти все переоформилися на Украину! - закричала женщина.
- Не знаю про всех, у нас деньги под расчет...
- Да все видят, как вы сами живете!
Ищенко с казаками окружает толпа возмущенных людей. Мы быстро покидаем площадь и своих сопровождающих.
Первомайск
Город пострадал в боях серьезно. Линия передовой находится всего в 3 километрах от центра. Вышли из строя водонапорная и газовая станции, не было света. Кое-где его не восстановили до сих пор. Постоянные перебои с водоснабжением. Разрушены школа и больница, крытый рынок, несколько панельных пятиэтажек - почти полностью. Во многих зданиях сгорели крыши и выбиты стекла. В городе не видно машин, а люди встречаются только на почте и главной площади, где осталось несколько продуктовых магазинов, а по утрам раздают хлеб. В магазине в центре люди стоят только за хлебом и крупами. На полупустом мясном прилавке - масло, колбаса, но никто к нему не подходит. Несколько стариков издали рассматривают витрину и уходят, не купив ничего. На выходе я останавливаю одну из них, женщину лет 75-ти со впалыми щеками.
- Почему вы без денег? - говорю. - На почте уже выдают.
- Да я уже вчера пошла, а меня там нет в списках, - отвечает женщина.
- Сказали, чтоб пришла попозже, а они все перепроверят. Так я пока на огород...
- Вы сегодня ели?
- Да ели, тут хлеб выдают по четвертинке. А вы с Москвы? Передавайте привет, у меня там много друзей, я их всех помню. Женщину зовут Галина Матвеевна, ей только 67.
- Соленья раньше им отправляла. Вообще если бы не огород, то я не знаю. Когда стреляли, бегала все повыдергала, все свистело и дрожало, но я почти все спасла. А теперь сижу и думаю, это ж на зиму ничего не засолила, вот те дура. А где теперь огурчик-помидорчик добыть? Надо как-то добыть.
- Вам бы уехать отсюда надо, - говорю.
- Вот тут опять же продают по четыре с половиной картошки кило, а в Снежном соседка рассказывает, что по 3. Почему такая цена у нас? Я хожу и удивляюсь.
- Галина Матвеевна...
- Вот так и живем. Но хорошо хотя бы погреб у меня большой
- Вы слышите меня?
- Слышу, конечно. Но ставить в погреб нечего. У меня первый раз в жизни такое...
Еще одну местную пенсионерку встречаю рядом с закрытой аптекой. Ольга Константиновна работала до войны в школе, на лето уехала в Ростов. Но вернулась осенью в самый разгар боевых действий у Первомайска.
- До декабря стреляли так, что никаких мыслей в голове не было, - рассказывает женщина. - Я с самого начала говорила, не надо нам отделяться и на референдуме проголосовала против. Базы у нас нет, понимаете?
- Вы оформили себе пенсию на Украине?
- Не смогла, некуда же там, и надо за все платить. А тут два раза вот раздавали продукты - сахар, гречку полкило, консерву, хлеб. На три-четыре дня этого хватает. Потом опять не знаешь, что поесть.
- Это была российская гуманитарка?
- По-русски было написано на консервах.
Очередь за разрешением на въезд/выезд между тем выросла в два раза. Начиналась она у входа в кинотеатр "Заря", где сидят чиновники-казаки. И заканчивалась уже у бронзового Ленина, начищенного до блеска. Люди стояли на морозе, и было непонятно, почему их не пустят в огромное фойе кинотеатра.
- Меры предосторожности, - объяснил мне толстый казак в папахе.
- У вас и так закрытый город, какие еще меры?
- Укропы не дремлют, парень. Все ради победы.
Фото: Павел КАНЫГИН
Добровольцы из России
По дороге назад на блок-посту в Перевальске казаки подсадили в нашу машину двух мужчин лет 30-ти со спортивными сумками - до Красного Луча. Костик и Черный оказались добровольцами из России, Костик из Тольятти, Черный из Ставпрополя. Оба - участники чеченской войны. С начала декабря они воевали в "республике Мозгового", но решили перевестись в Донецк.
- У них там не с украми война, а друг с другом, - негодовал Костик.
- Мозговой поставил ротным у нас труса-пулеметчика, позывной "Борода" Когда в начале декабря укры в атаку пошли, "Борода" этот со взводом спрятался в подвале: буду, говорит прикрывать вас с тыла. А на хрен ты нам нужен с тыла?
- Да. А потом вылез, когда все закончилось, такой смелый. Нашел паренька 20-летнего, который спрятался на остановке. Сказал, что будет расстреливать за уход с позиции, еле отговорили. Потом мы его по-тихому домой отправили, в Ростов.
- Он кажется по картам был у нас. Картограф.
- Борода денег вообще не платит, жратвы нет ни фига, ходим в обносках, оружие старое. Сам он без опыта.
- Недавно вообще был край. Кто-то вскрыл его почту, а этот дурак там хранил все наши данные: фотографии, адреса, личные данные.
- Теперь это везде есть. Никуда за границу не поедешь - ни с семьей отдохнуть, ни вообще.
- Да у вас тут беспредел полный, я уже целый день офигеваю, - сказал мой сопровождающий от ДНР Николай. - В Донецке все по-другому. Правильно делаете, что переводитесь.
- Да мы еле ушли. Не хотели же отпускать. Мол, не уходите, завтра уже все будет и деньги, и гуманитарка.
- Переходите, короче, к нам в ДНР на контракт.
- Нельзя на контракт. В России же за это статья. Нас предупреждали, что хоть и за своих, но не подписывать ничего.
- Мы вообще сразу в Донецк хотели, но в Ростове сказали, что пока распределят на Алчевск.
- А где там в Ростове? - спросил я.
- Да на базе, где мост еще такой большой строится. Там кафе "Башня" рядом, - сказал Костик. - Улица Левобережная.
- Хорошее кафе, - подтвердил Черный. - А как у вас с оружием в Донецке?
- Все зашибись, - сказал мой Николай. - Мы же нациков летом чем лупанули по всем фронту? Россияне помогают!
- Ну вот и мы россияне, - обрадовался Костик.
- Но тема вообще странная какая-то идет тут. У нас в роте на 70% где-то пацаны с России были, ваши совсем не хотят воевать, блин, - сказал Черный.
- Да, в Донецке та же фигня. Считай, вы россияне за нас воюете, а наши сидят на жопе, - недовольно согласился сопровождающий. - Я это не пойму. Как это?
- Что-то тут не правильно, - сказал Костик.
- Может, местным просто не нужна эта война? - предположил я.
- Да ты че, укропы тут всех порежут тогда! - не согласился Костик. - Я сюда приехал, только потому что не выдержал, посмотрел по телеку, что они творят, это же полный...!
- Не, без россиян нам не выстоять, - сказал Николай. - Я вам к Абхазу рекомендую, пацаны. Он командир отличный. Опыт боевой, все четко, еда, форма новая.
- А после войны что будете делать? - спросил я.
- Не знаю даже. На "ВАЗе" жопа, опять всех сокращают. В Чечню уже не возьмут меня...
- Отдыхать поедем, в Крым, - засмеялся Черный. - Не жить ведь уже.
Донецк, Первомайск
Было изменено: 16:35 28/12/2014.
Ниже свежий репортаж корреспондента из "тёплых и сытных" мест.
Про российскую гуманитарку слышали все, вот только найти ее могут немногие. А в магазинах тем временем ширится ассортимент продукции из России. Той самой, "первой необходимости!
Фото: Павел КАНЫГИН
Война будто завершается. Уже несколько недель в зоне конфликта почти не слышно выстрелов. Замолкли пушки даже в самых напряженных точках - в аэропорту, Дебальцево, в районе Авдеевки. Несколько недель тишины - и кажется, что война ушла совсем. Но это все хорошие новости.
В первую же неделю без войны выяснилось, что в некоторых районах даже относительного благополучного Донецка - голод. А в городах Луганской области голодные смерти, торговля российской гуманитаркой, брошенные персоналом детдома и интернаты для престарелых. И тут и там волонтеры и журналисты обнаруживают в подземных укрытиях людей, которые, несмотря на голод, отказываются выходить наружу. И ждут, когда снова начнется
война.
Петровка
В убежище на "Шахте им. Челюскинцев" на всю громкость включен телевизор, в соседнем отсеке у кого-то играет музыка. Тишину здесь не любят. В первые недели войны люди еще выходили наверх, в тишину - бегали домой и в огороды. Попадали под обстрелы. Так что выходить перестали. Теперь тишина длится сутками, а люди так и сидят под землей.
Донецкие волонтеры из группы "Ответственные граждане" нашли их в убежище на "Челюскинцев" только десять дней назад - 19 детей и 15 взрослых. У них почти закончились припасы - овощи, которые копали еще с лета на уцелевших огородах. Волонтеры привезли хлеб, консервы, крупы, детское питание. Сегодня мы приехали еще с хлебом и макаронами. Перед поездкой меня просят надеть резиновые перчатки и маску. Маску я не надеваю.
Вход в убежище - перед зданием конторы шахты. Здания по соседству порушены осколками. Некоторые с пробитыми стенами, какие-то - снесены до основания. Двери в убежище распахнуты. Тянет затхлым - смесью запахов еды, пота, животных и сырости; чем дальше вниз, тем сильнее. Нас лаем встречают собаки. Вход в первый отсек убежища прикрыт засаленным одеялом. Из-за него показывается детское лицо, ребенок спрашивает:
- А это вы Дед Мороз?
Фото: Павел КАНЫГИН
В помещении работает обогреватель и сдвинуты матрасы. В грязных колготках по ним ползают годовалые близнецы. Вокруг телевизора расселись подростки. В углу елка с табличкой "От Александра". Нас встречают нетерпеливыми взглядами.
- Волонтеры пришли, - объявила молодая женщина в черном трико. - Как хорошо, что нас нашли.
Вопросы начинают сыпаться без остановки.
- А что слышно наверху? Когда закончится?
- Мы привезли вам хлеба, сахара...
- Уже так давно не стреляют или, может, мы не слышим? Что говорят в Минске?
- Еще немного кофе привезли.
- Кофе! Как давно я не пила кофе, уже и забыла, что это такое...
- Мама, а это Дед Мороз?
- Аня, деточка моя, ну конечно. Так, а что там говорят, вы же должны знать?
- Пусть бы они там уже договорились, Ира. Молимся не переставая, чтобы настал этот мир.
- Нам больше ничего и не нужно. Только бы никто не бомбил.
- А кто вас бомбит?
- Все бомбят, уже и не знаешь ничего, никому не веришь. Не нужно вообще, чтоб стреляли, - женщина постарше негромко заплакала.
- Оксаночка, миленькая, ну, - сказала молодая женщина Ира. - Мы сегодня дежурные здесь вдвоем, смотрим за детьми, за подвалом этим. А мужчины ушли наверх - кто работу искать, кто еду. Но где сейчас найдешь...
- Мы так рады, что вы пришли, - плакала Оксана.
- Ваши мужчины, они ходили за российской гуманитарной помощью из конвоев? - спросил я.
- Ходили, но не нашли нигде, - ответила Ира. - Но где-то же она есть. Хорошо, хоть кто-то ее находит.
- Очень многим она достается и спасает от голода, Россия нас не бросает, - сказала Оксана, успокоившись.
- Откуда вы знаете, что многим достается?
- Всюду раздают, по телевизору это показывали. Сами мы так и не нашли, плохо искали.
- По телевизору сказали, что в Луганской области гораздо лучше с гуманитаркой дела обстоят.
- Ну Россия-то им ближе, лучше, видно, доходит.
- Спасибо за подарки, - сказала нам Аня, та самая девочка лет шести. - Теперь вы придете только через год?
Ребенок тянет к нам руки и хочет обнять. Но Ира тут же перехватывает ее за предплечья, не позволяя дотронуться. Аня начинает плакать, не понимая, почему так. Плач подхватывают дети помладше.
Становится жутко стыдно за все.
Фото: Павел КАНЫГИН
Наш водитель Сергей, тоже житель Петровки, в убежище спускаться отказывается:
- Да ну их на хрен, с тифом потом ходить.
Еду для "челюскинцев" мы покупали в одном из работающим супермаркетов на Петровке. На вывеске уже затерто название украинской продуктовой сети "АТБ", теперь это магазин "Лидер". Здесь не выдают чеков, немногочисленные товары в основном украинские, но появился и российский ассортимент.
Российскими сардинами в консервных банках заставлена вся полка. Российского происхождения также детское питание, подгузники, чай. Для отчета нам нужна была хотя бы какая квитанция. Кассир говорит, что сможет написать от руки, нужно пять-шесть минут, но очередь оказывается против - все торопятся. Мы пытаемся объяснить, чем занимаемся.
- Я тогда тоже голодающий, - возмущается мужчина позади нас. - Я семью кормлю, вы меня задерживаете!
- У вас в тележке водка и коньяк.
- И что? У нас же скоро Новый год или как?
Луганские республики
О катастрофе в Первомайске, 50-тысячном городке на западе Луганской области, стало известно только в начале декабря. "Народный мэр" Евгений Ищенко выложил на YouTube несколько роликов, в которых жаловался, что город без еды и воды, а гуманитарка никак не доберется.
Надо сказать, добраться до Первомайска крайне сложно даже в сопровождении представителя ДНР. Вместо двух часов, если ехать из Донецка, уходит четыре. Лишние два часа съедают остановки и досмотры на блокпостах внутри Луганской области, которые относятся к конфликтующим между собой группировкам боевиков.
Если ДНР еще выглядит некоей централизованной структурой, а власть донецких сепаратистов распространена и на районы, в ЛНР царит полный хаос. По дороге в Первомайск мы проехали через участок, подконтрольный непосредственно самой ЛНР (Красный Луч), затем участок Казачьей народной республики (Перевальск), затем территорию "Призрака" Мозгового (Алчевск и окрестности) и наконец в Стаханове оказались снова у казаков. На казачьих блокпостах висят хоругви с Богоматерью, а сами казаки в чумазых дореформенных телогрейках российской армии просят сигарет и еды.
На руках у меня "разрешение на журналистскую деятельность" в городе в течение двух часов, выданное в Стаханове. На задней стороне этого разрешения 10 правил поведения журналиста в "КНР". Среди них - обязательство предоставлять на согласование все отснятые и подготовленные материалы и согласие на их удаление, если казакам что-то не понравится.
Сам Первомайск в "казачьей республике" тоже считают своим. Но казак и "народный мэр" Ищенко заявляет, что власть здесь принадлежит исключительно местным жителям.
- И никакие казаки и кто бы он ни был, если он не отсюда корнями, не могут тута командовать, - убеждает меня Ищенко, невысокий мужчина с крупным лицом. К Ищенко нас доставляет из Стаханова молодой казак - без сопровождения "КНР" сюда никак. Рассказывает, что свет и газ в городе появился только пару недель назад. До этого с самого лета - не было
ничего. Местным жителям казаки выдавали только по 1/4 буханки хлеба. Но с декабря дважды организовывали сухпайки. При этом сам город казаки объявили закрытой территорией. Для въезда и выезда необходима виза комендатуры - отсюда и эти нелепые разрешения на двухчасовую журналистскую деятельность. Позже сегодня все это мне подтвердят сами первомайцы. Позже я увижу очереди людей за едой, но еще больше - за этой визой на отбытие. Кто-то хочет уехать совсем, но многие за пенсиями и переводами, чтобы потом вернуться назад.
Правда, Ищенко при встрече почему-то стал все эти вещи отрицать: "У нас вообще-то свобода да демократия полная".
Он встретил нас у здания почты, где еще вчера началась раздача пособия для пенсионеров. В очереди около двадцати пожилых женщин и несколько мужчин. Каждому полагается по 1800 гривен.
- Деньги Луганск прислал, - говорит Ищенко.
- Мы, конечно, сами по себе, но не признавать Луганск теперь тоже нельзя. Но и они в ответ должны приравнять нас к Сталинграду. Город весь разрушен!
- У вас не было ни света, ни воды.
- Кто говорит? Все у нас было и есть.
- Люди говорили по-другому.
- Ну, люди, - нахмурился Ищенко.
Затем отвел меня в сторону и тихо продолжил.
- Были проблемы, конечно. Но ты пойми, я такую шумиху тут поднял, в такие места залез, понимаешь, откуда не вылезают. Вот нас и заметили, все сделали, все направили нам, а то не хотели же направлять. Но теперь-то зачем опять лишний раз, так сказать критиковать, чтоб опять перекрыли? Я спросил, знает ли Ищенко, что стало с Козицыным - атаманом "Казацкой республики", подозреваемым луганскими сепаратистами в хищении угля и гуманитарки, которого месяц назад убрали отсюда российские военные.
- Он все еще ваш босс?
- Он скоро вернется, - помрачнел Ищенко.
Между тем в очереди за пособием поднялся шум.
- Ну и что - перерегистрировалась?! - кричала пенсионерка и, увидев Ищенко, быстро зашагала к нему. - Помогите! Не дают денег, говорят, что раз я перерегистрировалась на Украину и Лисичанск и там получаю, то здесь не дадут.
- А как вы хотите?
- Я тут хочу получать, а там не хочу! По глупости туда поехала, а жить там негде!
- Это вы мне так говорите, а кто вас знает на самом деле...
- Да что ж вы говорите такое, - женщина стала рыдать.
- Давайте так: вы и тут хотите, и там. Интересно. Не пойдет, - возмутился Ищенко. - Раньше - да, мы вам и автобусы организовывали в эти Лисичански, а теперь все, другой порядок - деньги только для тех, кто остался.
- Да тут почти все переоформилися на Украину! - закричала женщина.
- Не знаю про всех, у нас деньги под расчет...
- Да все видят, как вы сами живете!
Ищенко с казаками окружает толпа возмущенных людей. Мы быстро покидаем площадь и своих сопровождающих.
Первомайск
Город пострадал в боях серьезно. Линия передовой находится всего в 3 километрах от центра. Вышли из строя водонапорная и газовая станции, не было света. Кое-где его не восстановили до сих пор. Постоянные перебои с водоснабжением. Разрушены школа и больница, крытый рынок, несколько панельных пятиэтажек - почти полностью. Во многих зданиях сгорели крыши и выбиты стекла. В городе не видно машин, а люди встречаются только на почте и главной площади, где осталось несколько продуктовых магазинов, а по утрам раздают хлеб. В магазине в центре люди стоят только за хлебом и крупами. На полупустом мясном прилавке - масло, колбаса, но никто к нему не подходит. Несколько стариков издали рассматривают витрину и уходят, не купив ничего. На выходе я останавливаю одну из них, женщину лет 75-ти со впалыми щеками.
- Почему вы без денег? - говорю. - На почте уже выдают.
- Да я уже вчера пошла, а меня там нет в списках, - отвечает женщина.
- Сказали, чтоб пришла попозже, а они все перепроверят. Так я пока на огород...
- Вы сегодня ели?
- Да ели, тут хлеб выдают по четвертинке. А вы с Москвы? Передавайте привет, у меня там много друзей, я их всех помню. Женщину зовут Галина Матвеевна, ей только 67.
- Соленья раньше им отправляла. Вообще если бы не огород, то я не знаю. Когда стреляли, бегала все повыдергала, все свистело и дрожало, но я почти все спасла. А теперь сижу и думаю, это ж на зиму ничего не засолила, вот те дура. А где теперь огурчик-помидорчик добыть? Надо как-то добыть.
- Вам бы уехать отсюда надо, - говорю.
- Вот тут опять же продают по четыре с половиной картошки кило, а в Снежном соседка рассказывает, что по 3. Почему такая цена у нас? Я хожу и удивляюсь.
- Галина Матвеевна...
- Вот так и живем. Но хорошо хотя бы погреб у меня большой
- Вы слышите меня?
- Слышу, конечно. Но ставить в погреб нечего. У меня первый раз в жизни такое...
Еще одну местную пенсионерку встречаю рядом с закрытой аптекой. Ольга Константиновна работала до войны в школе, на лето уехала в Ростов. Но вернулась осенью в самый разгар боевых действий у Первомайска.
- До декабря стреляли так, что никаких мыслей в голове не было, - рассказывает женщина. - Я с самого начала говорила, не надо нам отделяться и на референдуме проголосовала против. Базы у нас нет, понимаете?
- Вы оформили себе пенсию на Украине?
- Не смогла, некуда же там, и надо за все платить. А тут два раза вот раздавали продукты - сахар, гречку полкило, консерву, хлеб. На три-четыре дня этого хватает. Потом опять не знаешь, что поесть.
- Это была российская гуманитарка?
- По-русски было написано на консервах.
Очередь за разрешением на въезд/выезд между тем выросла в два раза. Начиналась она у входа в кинотеатр "Заря", где сидят чиновники-казаки. И заканчивалась уже у бронзового Ленина, начищенного до блеска. Люди стояли на морозе, и было непонятно, почему их не пустят в огромное фойе кинотеатра.
- Меры предосторожности, - объяснил мне толстый казак в папахе.
- У вас и так закрытый город, какие еще меры?
- Укропы не дремлют, парень. Все ради победы.
Фото: Павел КАНЫГИН
Добровольцы из России
По дороге назад на блок-посту в Перевальске казаки подсадили в нашу машину двух мужчин лет 30-ти со спортивными сумками - до Красного Луча. Костик и Черный оказались добровольцами из России, Костик из Тольятти, Черный из Ставпрополя. Оба - участники чеченской войны. С начала декабря они воевали в "республике Мозгового", но решили перевестись в Донецк.
- У них там не с украми война, а друг с другом, - негодовал Костик.
- Мозговой поставил ротным у нас труса-пулеметчика, позывной "Борода" Когда в начале декабря укры в атаку пошли, "Борода" этот со взводом спрятался в подвале: буду, говорит прикрывать вас с тыла. А на хрен ты нам нужен с тыла?
- Да. А потом вылез, когда все закончилось, такой смелый. Нашел паренька 20-летнего, который спрятался на остановке. Сказал, что будет расстреливать за уход с позиции, еле отговорили. Потом мы его по-тихому домой отправили, в Ростов.
- Он кажется по картам был у нас. Картограф.
- Борода денег вообще не платит, жратвы нет ни фига, ходим в обносках, оружие старое. Сам он без опыта.
- Недавно вообще был край. Кто-то вскрыл его почту, а этот дурак там хранил все наши данные: фотографии, адреса, личные данные.
- Теперь это везде есть. Никуда за границу не поедешь - ни с семьей отдохнуть, ни вообще.
- Да у вас тут беспредел полный, я уже целый день офигеваю, - сказал мой сопровождающий от ДНР Николай. - В Донецке все по-другому. Правильно делаете, что переводитесь.
- Да мы еле ушли. Не хотели же отпускать. Мол, не уходите, завтра уже все будет и деньги, и гуманитарка.
- Переходите, короче, к нам в ДНР на контракт.
- Нельзя на контракт. В России же за это статья. Нас предупреждали, что хоть и за своих, но не подписывать ничего.
- Мы вообще сразу в Донецк хотели, но в Ростове сказали, что пока распределят на Алчевск.
- А где там в Ростове? - спросил я.
- Да на базе, где мост еще такой большой строится. Там кафе "Башня" рядом, - сказал Костик. - Улица Левобережная.
- Хорошее кафе, - подтвердил Черный. - А как у вас с оружием в Донецке?
- Все зашибись, - сказал мой Николай. - Мы же нациков летом чем лупанули по всем фронту? Россияне помогают!
- Ну вот и мы россияне, - обрадовался Костик.
- Но тема вообще странная какая-то идет тут. У нас в роте на 70% где-то пацаны с России были, ваши совсем не хотят воевать, блин, - сказал Черный.
- Да, в Донецке та же фигня. Считай, вы россияне за нас воюете, а наши сидят на жопе, - недовольно согласился сопровождающий. - Я это не пойму. Как это?
- Что-то тут не правильно, - сказал Костик.
- Может, местным просто не нужна эта война? - предположил я.
- Да ты че, укропы тут всех порежут тогда! - не согласился Костик. - Я сюда приехал, только потому что не выдержал, посмотрел по телеку, что они творят, это же полный...!
- Не, без россиян нам не выстоять, - сказал Николай. - Я вам к Абхазу рекомендую, пацаны. Он командир отличный. Опыт боевой, все четко, еда, форма новая.
- А после войны что будете делать? - спросил я.
- Не знаю даже. На "ВАЗе" жопа, опять всех сокращают. В Чечню уже не возьмут меня...
- Отдыхать поедем, в Крым, - засмеялся Черный. - Не жить ведь уже.
Донецк, Первомайск
Было изменено: 16:35 28/12/2014.
