Дальние поездки в безлюдные места

частенько носили для него рабилитационный характер. Он приходил в себя, у него открывалось второе дыхание, и таки глаза открывались тоже. А тогда становились видны все красоты этого волшебного мира. Он начинал замечать толстую коросту человеческой грязи на своей душе и с лёгкостью откалывал её цельными кусками, чувствуя, как кожа начинала дышать по-новому.