"Любовь женщины" (24)
Одиночество не слишком тяготило тогда, не смотря на то, что пошёл уже четвёртый десяток. Заметил, что многие люди совершают необдуманные поступки и весьма сомнительные знакомства только потому, что не могут или не желают оставаться в одиночестве. Попросту говоря им страшно быть наедине с собой. Учёные психологи называют это состояние ипохондрией, и утверждают, что такое состояние психики человека можно по разрушительным действиям поставить в один ряд с такими состояниями, как неврастения, психостения, астения, истерия,- то есть с теми состояниями психики, которые сами по себе не являются заболеваниями, но обозначаются в науке, как, пограничные состояния психики, - ещё не болезнь, но страдание есть.
Ипохондрия, - невозможность быть одиноким. Мне казалось, что я ипохондрик, и вскоре, начитавшись умных книжек, что бы превозмочь своё состояние, мне пришлось развить собственную теорию о том, что есть одиночество, а есть уединение, - то есть сознательное уединение временного характера. Так я приобрёл некую, пусть искусственную, самовнушённую, но, всё, гармонию, тем более я понимал, что уединиться то в наше время сложно, - обязательно кто-нибудь прилепится.
И она прилепилась. Как раз в те дни, когда прошёл ураган в Москве.
Она звонила и короткими интригующими фразами заканчивала разговор, - позже она с гордостью признавалась, что таким образом действительно интриговала меня.
Но, наверное, по причине моей недалёкости, я так и не понял, что меня интригуют, а реально я заинтриговался, когда наши разговоры стали всё более продолжительными и мы перешли на английский. Следует отдать должное, она очень помогла мне в познании языка.
Самое интересное то, что я не испытывал к ней вожделенческих настроений и не планировал встречаться, - так уж свыкся со своей теорией уединения.
Однако женщины бывают очень настойчивы и в один прекрасный день она начала посещать мою халупу.
За довольно длительное время общения нам друг о друге было уже многое известно и мне стало ясно, что связывать жизнь с этой очень эрудированной и энергичной дамой я не хотел бы. Но дружба меня вполне устраивала, - мне всегда нравилось общаться с интересными людьми.
В первую и единственную интимную встречу я вёл себя как обычно, - раздраконил её ласками и поцелуями, но начисто отказался снимать с неё трусики, потому, как понимал, что это не совсем хорошо было бы с моей стороны привязываться к ней физически.
Только потом понял, что натворил.
Провожая её домой я пока, что не ощущал в ней перемен, за исключением того, что она стала как то более быстра в движениях и немного раздражительна. Но она была дама интеллигентная и только потом, в беседе, призналась, что я тогда просто добил её своим поведением.
Она сказала. Что теперь поняла, как чувствовали те мужчины, которым она не давала, - которых обламывала в самый разгар.
Она заявила, а может, даже поклялась, что больше не будет приносить мужчинам такую боль. И будет начинать что-либо только, когда собирается продолжать.
Так я, случайно, стал невольным учителем жизни для очень продвинутой дамы.
Видимо она искала во мне не то, что мне нравилось в ней, и поэтому наша дружба медленно, но верно сошла на нет.
Этот позитивный урок мне понравился, и ещё не раз, хоть и не в такой сильной дозировке, я немножечко обламывал милых тётенек, с целью улучшить гармонию отношений.
Ипохондрия, - невозможность быть одиноким. Мне казалось, что я ипохондрик, и вскоре, начитавшись умных книжек, что бы превозмочь своё состояние, мне пришлось развить собственную теорию о том, что есть одиночество, а есть уединение, - то есть сознательное уединение временного характера. Так я приобрёл некую, пусть искусственную, самовнушённую, но, всё, гармонию, тем более я понимал, что уединиться то в наше время сложно, - обязательно кто-нибудь прилепится.
И она прилепилась. Как раз в те дни, когда прошёл ураган в Москве.
Она звонила и короткими интригующими фразами заканчивала разговор, - позже она с гордостью признавалась, что таким образом действительно интриговала меня.
Но, наверное, по причине моей недалёкости, я так и не понял, что меня интригуют, а реально я заинтриговался, когда наши разговоры стали всё более продолжительными и мы перешли на английский. Следует отдать должное, она очень помогла мне в познании языка.
Самое интересное то, что я не испытывал к ней вожделенческих настроений и не планировал встречаться, - так уж свыкся со своей теорией уединения.
Однако женщины бывают очень настойчивы и в один прекрасный день она начала посещать мою халупу.
За довольно длительное время общения нам друг о друге было уже многое известно и мне стало ясно, что связывать жизнь с этой очень эрудированной и энергичной дамой я не хотел бы. Но дружба меня вполне устраивала, - мне всегда нравилось общаться с интересными людьми.
В первую и единственную интимную встречу я вёл себя как обычно, - раздраконил её ласками и поцелуями, но начисто отказался снимать с неё трусики, потому, как понимал, что это не совсем хорошо было бы с моей стороны привязываться к ней физически.
Только потом понял, что натворил.
Провожая её домой я пока, что не ощущал в ней перемен, за исключением того, что она стала как то более быстра в движениях и немного раздражительна. Но она была дама интеллигентная и только потом, в беседе, призналась, что я тогда просто добил её своим поведением.
Она сказала. Что теперь поняла, как чувствовали те мужчины, которым она не давала, - которых обламывала в самый разгар.
Она заявила, а может, даже поклялась, что больше не будет приносить мужчинам такую боль. И будет начинать что-либо только, когда собирается продолжать.
Так я, случайно, стал невольным учителем жизни для очень продвинутой дамы.
Видимо она искала во мне не то, что мне нравилось в ней, и поэтому наша дружба медленно, но верно сошла на нет.
Этот позитивный урок мне понравился, и ещё не раз, хоть и не в такой сильной дозировке, я немножечко обламывал милых тётенек, с целью улучшить гармонию отношений.
