Вместе....?
Я стоял у её дома. Стоял долго, смотрел на её окно. Видел её тень, подошедшую почти вплотную к окну. Потом тень исчезла и через несколько минут хлопнула подъездная дверь. Замелькала за кустарником её белая рубашка. Вот она остановилась, застыла, смотря на свое светящееся окно... и быстро, почти бегом, бросилась прочь. Я пошел за ней. Меня удивило, что при такой погоде она была всего лишь в одной рубашке.
***
Девушка сидела на рельсах. Поезд приближался. Пронзительно загудел. Потом еще раз, еще... еще. В последний момент она оглянулась на приближающееся уродливо-огромное тело тепловоза. Яркий свет прожекторов... скрежет металла... тупой удар в плечо...
Её отбросило в сторону... в придорожный кювет. Последнее, что она почувствовала, это чьи-то руки у себя на голове... чей-то крик... вой тепловоза... и всё заглушающая боль.
***
Я её потерял. Потерял совсем недалеко от станции. В узких улочках привокзальных домов-сарайчиков. Её рубашка мелькнула у мастерских и пропала. После этого я уже просто побежал на вокзал. Бегал минут пять по перрону. Всё думал, куда это она так поздно? Потом вспомнилось её отрешенное лицо, когда она смотрела на свой дом... и ее белая рубашка... и ударила мысль... Стоял на месте, ошарашенный, не мог снова начать соображать и действовать.
Побежал я быстро, сбивая какие-то сумки и чемоданы, но не успел. Я чувствовал, что появившийся вдалеке прожектор поезда, роковой... Я бежал навстречу ему, мысленно кричал, молил, требовал, ругал все на свете...
- Наташка-а-а! Мой крик потонул в нервном длинном гудке тепловоза. Потом ещё раз... ещё... ещё...
Визг тормозов, скрежет металла...
Споткнувшись обо что-то, я растянулся на полотне. Ударился больно, но боли не ощутил. Сразу вскочил. Поезд уже стоял. В придорожном кювете белело.
- Наташка... Наташка... - шептал я на своем языке...
Из вагонов выбежали люди. Они успели к ней раньше меня. Суетились, бегали вокруг... появился врач в белом халате... её лицо... бледное... чистое... отрешенное... Только волосы слиплись... были мокрыми... и струйка... темная струйка по шее...
Что же это я? Почему стою?
Наконец-то я очутился рядом с ней, растолкав толпу...
По насыпи, а потом и прямо по рельсам мчалась скорая помощь...
Зачем это все, Наташка? Что произошло? Кто тебя обидел? Неужели я? Я не мог... ты ведь знаешь... это не я, Наташка. Да, я старался тебя забыть, но я же не смог... ты же знаешь... скажи, Наташка... хотел, чтобы ты пожалела, что ушла от меня, но... я ждал... я любил... я тосковал. Да, я сказал себе, что ты никогда не будешь моей, но... я же любил. Да, я злился на тебя, представлял, как ты с другим... Да, я представлял, что будет день, когда ты позвонишь, а я отвернусь... но я же не смог, Наташка! Я любил... и люблю...
Носилки с ней уже в машине. Я рванулся было к машине, но мне преградил дорогу милиционер.
- Пустите меня... пустите...
Двери захлопнулись. Сирена резанула по ушам, и всё смолкло. Милиционер держал меня за руку. Поезд тронулся, медленно набирая ход. Я смотрел на колеса вагонов. Завораживающее движение... они крутились и двигались одновременно. Теперь никого. Только кто-то держит за руку.
***
Девушка сидела на рельсах. Поезд приближался. Пронзительно загудел. Потом еще раз, еще... еще. В последний момент она оглянулась на приближающееся уродливо-огромное тело тепловоза. Яркий свет прожекторов... скрежет металла... тупой удар в плечо...
Её отбросило в сторону... в придорожный кювет. Последнее, что она почувствовала, это чьи-то руки у себя на голове... чей-то крик... вой тепловоза... и всё заглушающая боль.
***
Я её потерял. Потерял совсем недалеко от станции. В узких улочках привокзальных домов-сарайчиков. Её рубашка мелькнула у мастерских и пропала. После этого я уже просто побежал на вокзал. Бегал минут пять по перрону. Всё думал, куда это она так поздно? Потом вспомнилось её отрешенное лицо, когда она смотрела на свой дом... и ее белая рубашка... и ударила мысль... Стоял на месте, ошарашенный, не мог снова начать соображать и действовать.
Побежал я быстро, сбивая какие-то сумки и чемоданы, но не успел. Я чувствовал, что появившийся вдалеке прожектор поезда, роковой... Я бежал навстречу ему, мысленно кричал, молил, требовал, ругал все на свете...
- Наташка-а-а! Мой крик потонул в нервном длинном гудке тепловоза. Потом ещё раз... ещё... ещё...
Визг тормозов, скрежет металла...
Споткнувшись обо что-то, я растянулся на полотне. Ударился больно, но боли не ощутил. Сразу вскочил. Поезд уже стоял. В придорожном кювете белело.
- Наташка... Наташка... - шептал я на своем языке...
Из вагонов выбежали люди. Они успели к ней раньше меня. Суетились, бегали вокруг... появился врач в белом халате... её лицо... бледное... чистое... отрешенное... Только волосы слиплись... были мокрыми... и струйка... темная струйка по шее...
Что же это я? Почему стою?
Наконец-то я очутился рядом с ней, растолкав толпу...
По насыпи, а потом и прямо по рельсам мчалась скорая помощь...
Зачем это все, Наташка? Что произошло? Кто тебя обидел? Неужели я? Я не мог... ты ведь знаешь... это не я, Наташка. Да, я старался тебя забыть, но я же не смог... ты же знаешь... скажи, Наташка... хотел, чтобы ты пожалела, что ушла от меня, но... я ждал... я любил... я тосковал. Да, я сказал себе, что ты никогда не будешь моей, но... я же любил. Да, я злился на тебя, представлял, как ты с другим... Да, я представлял, что будет день, когда ты позвонишь, а я отвернусь... но я же не смог, Наташка! Я любил... и люблю...
Носилки с ней уже в машине. Я рванулся было к машине, но мне преградил дорогу милиционер.
- Пустите меня... пустите...
Двери захлопнулись. Сирена резанула по ушам, и всё смолкло. Милиционер держал меня за руку. Поезд тронулся, медленно набирая ход. Я смотрел на колеса вагонов. Завораживающее движение... они крутились и двигались одновременно. Теперь никого. Только кто-то держит за руку.
