В смешном аду Новороссии
9 мая состоялась премьера фильма "Донбасс".
Четыре года назад Сергей Лозница снимал киевский Майдан, а в "Донбассе" рассказывает о том, что
произошло на территории, которая революцию отвергла и погрузилась в войну,
придуманную в Москве. Российские военнослужащие неумело изображают жителей
Горловки, куда-то идут товарные составы с углем, а новые хозяева жизни,
"ополченцы", грабят всех подряд от нищих старушек до местных
богатеев.
Персонажи "Донбасса" разыгрывают подлинные сцены из жизни Новороссии, реконструируя сюжеты, которые режиссер нашел в интернете. Вот "ополченцы" демонстративно наказывают своих жалких
товарищей, уличенных в краже телефона, а у самих горы награбленной техники...
Вот толпа глумится над стариком, заподозренном в сотрудничестве с украинцами...
А вот победители гуляют: герой пьесы Гоголя "Женитьба" Иван Павлович
Яичница, превратившийся в тщедушного ополченца, заключает брак с видавшей виды
гражданкой Новороссии. "Смотришь на это, и как будто то, что
происходит, уже кто-то срежиссировал, это обработанный художественный материал.
Вот это поразительно. Именно гротескные формы, фарс говорил Сергей Лозница в 2015 году, когда начал работать над сценарием "Донбасса".
Это вторая картина Лозницы, в которой появляются
персонажи "русского мира". В документальном фильме "День
Победы" (2018) "ночные волки" и прочие ура-патриоты с флагами
Новороссии и георгиевскими лентами отмечают 9 мая в Берлине.
Снимался "Донбасс" в Кривом Роге, над
картиной работала большая международная команда, в том числе россияне, но
трудно представить, что фильм выйдет в прокат в России.
--Как реагировали жители Кривого Рога на флаги
Новороссии на съемочной площадке? На этот и другие вопросы Сергей Лозница
рассказывает после каннской премьеры "Донбасса": фильм открыл
фестивальную программу "Особый взгляд".
Сергей, вы работали и с профессиональными репортажами, и с любительскими записями из YouTube и на их основе придумывали, реконструировали сцены. Вот, например, пышная свадьба полевого командира это знаменитая женитьба Моторолы?
--Нет, это свадьба ополченки по прозвищу Кукла и ополченца БМВ. У них было много таких свадеб.
взял одну из самых ярких.
Как вы работали с этим видеоматериалом и как превращали документальные сцены в кино?
--Я был поражен, насколько это видео амбивалентно. С одной стороны, трагедия, с другой стороны гротеск. Я решил описать ситуацию, в которой все превращается в кошмар, в падение и деструктуризацию, в полное разрушение общества. Выбрал характерные эпизоды и характерные,
на мой взгляд, истории, а потом попытался создать структуру, где эти эпизоды связаны
друг с другом. У меня есть прекрасный референс "Призрак свободы" Бунюэля.
Там из одного эпизода в другой переходил герой предыдущего эпизода,
потом мы его теряли, и новый герой переходил в следующий эпизод. Я выбрал такую
форму, а дальше мы делали реконструкцию выбранных мной любительских
видеосюжетов с актерами. Что-то я переписывал, поскольку в жизни никто не
согласуется с драматургией, которую требует экранное время. Но дух все-таки
удалось сохранить.
Фильм Бунюэля кончается тем, что демонстранты кричит "Долой свободу!". "Донбасс" ведь тоже об этом: и люди отказались от свобод, и свобода отказалась от них.
--Да, это такая трагическая картина, но она трагифарсовая, там есть эпизоды, где нельзя удержаться от смеха.
Самая смешная сцена это визит к начальнику (это Захарченко?)
вице-президента Фонда мученика Феодосия нафигсонского, дамы с огромным жабо,
которая, сбиваясь, несет ахинею про мощи святого Чурилы Пленковича, а на самом деле хочет
что-то выцыганить. Но она маленький проходимец, а он большой, и он её как
таракана уничтожает. Замечательная актриса!
--Жанна Лубгане из драматического театра в Даугавпилсе.
Я уже работал с ней в фильме "Кроткая". А ее партнер в этой сцене
Вадим Дубовский, который у меня снимался в "Кроткой". Он вообще-то
водит грузовики по Соединенным Штатам Америки и поет.
--Я очень хочу, чтобы он стал актером, он потрясающий и харизматичный актер.
Но это не Захарченко это парень, который руководил другой областью. Вся история произошла на самом деле, я только кое-что изменил в финале.
В другой сцене невозможно не опознать казака Бабая в
черной папахе. А вот одного персонажа я не узнал, хотя наверняка есть прототип,
это бравая старуха, ставшая полевым командиром, которая обыскивает и унижает
пассажиров автобуса, говоря: "У нас у всех мама больная".
--Это потрясающая актриса Елена Хижная из
Киева. А историю рассказал мне фотограф и режиссер-документалист из
Днепропетровска Саша Тычинский: это произошло с ним и немецким журналистом,
которого он сопровождал в поездке на Донбасс. Я ее записал, а потом подумал
было бы здорово, чтобы Саша и сыграл самого себя. Он с радостью приехал,
прекрасно сыграл.
В принципе, не важно, кто прототип Захарченко или Плотницкий, Моторола или Бабай, они все взаимозаменяемые...
-Это ситуации типологические, они похожи.
Я думаю, что всюду на территории, где идет война, начинается такое брожение и
хаос, общество практически исчезает. Война похожа в любой культуре, в любой
среде, в любом социуме. Ситуация развивается по одним и тем же законам, потому
что человек так устроен.
Немецкий журналист и полевой командир. Напоминает эсэсовца при проверке еврея в годы ВОВ.
Вы снимали фильм "Донбасс" в стране, где война продолжается сейчас, в двух шагах от Донбасса. Понятно, что никто на съемочной площадке не может воспринимать войну равнодушно. Как вы работали в Кривом Роге, среди людей, которые так или иначе вовлечены в эту трагическую историю?
--Это очень близкое переживание для многих, кто живет там. У нас много непрофессиональных актеров массовых сцен, которых мы нашли в Кривом Роге, около двух тысяч человек снялось в картине. Некоторые иногда говорили: "Извините, но я сепаратиста не могу играть". Я это чувство прекрасно понимаю. Человеку, который живет там и у которого, не дай бог, кто-то погиб, это, конечно, очень больно. В сцене на блокпосту, где мужчин раздевают, чтобы посмотреть, воевал или не воевал, играли ребята, которые так же проходили блокпост. Они избежали худшей участи, им удалось выскочить. Я слышал огромное количество трагических историй. Это довольно болезненный процесс: ты переживаешь и, с другой стороны, должен делать фильм, и это переживание не должно твою работу искажать, нужно стараться все-таки быть объективным, насколько это возможно.
Немецкий журналист ищет командира, ищет того, кто все это затеял. А все кивают друг на друга. Мы понимаем, что командир на самом деле из России, там эти люди тоже присутствуют, но отказываются себя называть, говорят, что они из Горловки...
--Это все похоже на маскарад, где маской пытаются прикрыть то, что всем давно известно. Но в эту игру по какой-то причине продолжают играть. А зачем это нужно? Ведь все всё прекрасно понимают, но вместе с тем для зрителей и читателей они продолжают играть этот спектакль. Такой феномен странный. Ведь до сих пор всё не названо так, как должно быть названо. Какая-то недоговоренность присутствует.
И суть этого процесса перераспределение тех немногих богатств, которые остались у этих людей. У бизнесмена отбирают джип, у старушки кусок сала, при этом что-то говоря о борьбе с фашизмом. И едут, и едут вагоны с углем куда-то.
--Это грабеж, это просто грабеж, который прикрыт красивыми словами, жестами, флагами. Суть это коррупция и грабеж, больше ничего, ну еще власть, что в общем-то имеет отношение к перераспределению благ, больше ни к чему.
Толпа глумится над человеком, которого обвинили в сотрудничестве с Киевом.
Достоевский выходит из толпы, которая ведет на расправу человека, заподозренного в том, что он работал на украинцев. Фактически это евангельская сцена поругание Христа.
-- Да, но я бы не проводил такой прямой аналогии. Эта история произошла в городе Зугрэс. Я записал сцену в сценарии последовательность действий, диалоги, драматическое развитие по любительской видеозаписи. Потом разыграл ее с актерами. А видео снимал какой-то парень, который смеялся, глумился, советы давал. Оно меня поразило: насколько можно так потерять лицо человеческое. Это напоминает акцию Марины Абрамович, когда люди почувствовали, что они безнаказанны, вправе делать с её телом, что им заблагорассудится, и до чего это дошло. Так постепенно начинается с шуток, с селфи, с курения в лицо, с обзываний, а потом переходит к расправе. Это одна из кульминационных точек в картине: к чему все может привести, как это все может завершиться, развиваясь таким образом. Вся эта ложь, вся эта коррупция в широком смысле и этот распад приводят к такой катастрофе, к кошмару.
Сторонников "Новороссии" встречали там?
-- Встречал. Но многие поняли, что это такое. Существование этого анклава многих протрезвило. Стало ясно, что никакого развития невозможно в таких условиях. Никто не хотел бы своей территории подобного прозябания. Как бы кто ни относился сейчас к нынешней украинской власти, повторить путь Донецка и Луганска никто не хочет.
Было изменено: 21:59 09/05/2018.
Четыре года назад Сергей Лозница снимал киевский Майдан, а в "Донбассе" рассказывает о том, что
произошло на территории, которая революцию отвергла и погрузилась в войну,
придуманную в Москве. Российские военнослужащие неумело изображают жителей
Горловки, куда-то идут товарные составы с углем, а новые хозяева жизни,
"ополченцы", грабят всех подряд от нищих старушек до местных
богатеев.
Персонажи "Донбасса" разыгрывают подлинные сцены из жизни Новороссии, реконструируя сюжеты, которые режиссер нашел в интернете. Вот "ополченцы" демонстративно наказывают своих жалких
товарищей, уличенных в краже телефона, а у самих горы награбленной техники...
Вот толпа глумится над стариком, заподозренном в сотрудничестве с украинцами...
А вот победители гуляют: герой пьесы Гоголя "Женитьба" Иван Павлович
Яичница, превратившийся в тщедушного ополченца, заключает брак с видавшей виды
гражданкой Новороссии. "Смотришь на это, и как будто то, что
происходит, уже кто-то срежиссировал, это обработанный художественный материал.
Вот это поразительно. Именно гротескные формы, фарс говорил Сергей Лозница в 2015 году, когда начал работать над сценарием "Донбасса".
Это вторая картина Лозницы, в которой появляются
персонажи "русского мира". В документальном фильме "День
Победы" (2018) "ночные волки" и прочие ура-патриоты с флагами
Новороссии и георгиевскими лентами отмечают 9 мая в Берлине.
Снимался "Донбасс" в Кривом Роге, над
картиной работала большая международная команда, в том числе россияне, но
трудно представить, что фильм выйдет в прокат в России.
--Как реагировали жители Кривого Рога на флаги
Новороссии на съемочной площадке? На этот и другие вопросы Сергей Лозница
рассказывает после каннской премьеры "Донбасса": фильм открыл
фестивальную программу "Особый взгляд".
Сергей, вы работали и с профессиональными репортажами, и с любительскими записями из YouTube и на их основе придумывали, реконструировали сцены. Вот, например, пышная свадьба полевого командира это знаменитая женитьба Моторолы?
--Нет, это свадьба ополченки по прозвищу Кукла и ополченца БМВ. У них было много таких свадеб.
взял одну из самых ярких.
Как вы работали с этим видеоматериалом и как превращали документальные сцены в кино?
--Я был поражен, насколько это видео амбивалентно. С одной стороны, трагедия, с другой стороны гротеск. Я решил описать ситуацию, в которой все превращается в кошмар, в падение и деструктуризацию, в полное разрушение общества. Выбрал характерные эпизоды и характерные,
на мой взгляд, истории, а потом попытался создать структуру, где эти эпизоды связаны
друг с другом. У меня есть прекрасный референс "Призрак свободы" Бунюэля.
Там из одного эпизода в другой переходил герой предыдущего эпизода,
потом мы его теряли, и новый герой переходил в следующий эпизод. Я выбрал такую
форму, а дальше мы делали реконструкцию выбранных мной любительских
видеосюжетов с актерами. Что-то я переписывал, поскольку в жизни никто не
согласуется с драматургией, которую требует экранное время. Но дух все-таки
удалось сохранить.
Фильм Бунюэля кончается тем, что демонстранты кричит "Долой свободу!". "Донбасс" ведь тоже об этом: и люди отказались от свобод, и свобода отказалась от них.
--Да, это такая трагическая картина, но она трагифарсовая, там есть эпизоды, где нельзя удержаться от смеха.
Самая смешная сцена это визит к начальнику (это Захарченко?)
вице-президента Фонда мученика Феодосия нафигсонского, дамы с огромным жабо,
которая, сбиваясь, несет ахинею про мощи святого Чурилы Пленковича, а на самом деле хочет
что-то выцыганить. Но она маленький проходимец, а он большой, и он её как
таракана уничтожает. Замечательная актриса!
--Жанна Лубгане из драматического театра в Даугавпилсе.
Я уже работал с ней в фильме "Кроткая". А ее партнер в этой сцене
Вадим Дубовский, который у меня снимался в "Кроткой". Он вообще-то
водит грузовики по Соединенным Штатам Америки и поет.
--Я очень хочу, чтобы он стал актером, он потрясающий и харизматичный актер.
Но это не Захарченко это парень, который руководил другой областью. Вся история произошла на самом деле, я только кое-что изменил в финале.
В другой сцене невозможно не опознать казака Бабая в
черной папахе. А вот одного персонажа я не узнал, хотя наверняка есть прототип,
это бравая старуха, ставшая полевым командиром, которая обыскивает и унижает
пассажиров автобуса, говоря: "У нас у всех мама больная".
--Это потрясающая актриса Елена Хижная из
Киева. А историю рассказал мне фотограф и режиссер-документалист из
Днепропетровска Саша Тычинский: это произошло с ним и немецким журналистом,
которого он сопровождал в поездке на Донбасс. Я ее записал, а потом подумал
было бы здорово, чтобы Саша и сыграл самого себя. Он с радостью приехал,
прекрасно сыграл.
В принципе, не важно, кто прототип Захарченко или Плотницкий, Моторола или Бабай, они все взаимозаменяемые...
-Это ситуации типологические, они похожи.
Я думаю, что всюду на территории, где идет война, начинается такое брожение и
хаос, общество практически исчезает. Война похожа в любой культуре, в любой
среде, в любом социуме. Ситуация развивается по одним и тем же законам, потому
что человек так устроен.
Немецкий журналист и полевой командир. Напоминает эсэсовца при проверке еврея в годы ВОВ.
Вы снимали фильм "Донбасс" в стране, где война продолжается сейчас, в двух шагах от Донбасса. Понятно, что никто на съемочной площадке не может воспринимать войну равнодушно. Как вы работали в Кривом Роге, среди людей, которые так или иначе вовлечены в эту трагическую историю?
--Это очень близкое переживание для многих, кто живет там. У нас много непрофессиональных актеров массовых сцен, которых мы нашли в Кривом Роге, около двух тысяч человек снялось в картине. Некоторые иногда говорили: "Извините, но я сепаратиста не могу играть". Я это чувство прекрасно понимаю. Человеку, который живет там и у которого, не дай бог, кто-то погиб, это, конечно, очень больно. В сцене на блокпосту, где мужчин раздевают, чтобы посмотреть, воевал или не воевал, играли ребята, которые так же проходили блокпост. Они избежали худшей участи, им удалось выскочить. Я слышал огромное количество трагических историй. Это довольно болезненный процесс: ты переживаешь и, с другой стороны, должен делать фильм, и это переживание не должно твою работу искажать, нужно стараться все-таки быть объективным, насколько это возможно.
Немецкий журналист ищет командира, ищет того, кто все это затеял. А все кивают друг на друга. Мы понимаем, что командир на самом деле из России, там эти люди тоже присутствуют, но отказываются себя называть, говорят, что они из Горловки...
--Это все похоже на маскарад, где маской пытаются прикрыть то, что всем давно известно. Но в эту игру по какой-то причине продолжают играть. А зачем это нужно? Ведь все всё прекрасно понимают, но вместе с тем для зрителей и читателей они продолжают играть этот спектакль. Такой феномен странный. Ведь до сих пор всё не названо так, как должно быть названо. Какая-то недоговоренность присутствует.
И суть этого процесса перераспределение тех немногих богатств, которые остались у этих людей. У бизнесмена отбирают джип, у старушки кусок сала, при этом что-то говоря о борьбе с фашизмом. И едут, и едут вагоны с углем куда-то.
--Это грабеж, это просто грабеж, который прикрыт красивыми словами, жестами, флагами. Суть это коррупция и грабеж, больше ничего, ну еще власть, что в общем-то имеет отношение к перераспределению благ, больше ни к чему.
Толпа глумится над человеком, которого обвинили в сотрудничестве с Киевом.
Достоевский выходит из толпы, которая ведет на расправу человека, заподозренного в том, что он работал на украинцев. Фактически это евангельская сцена поругание Христа.
-- Да, но я бы не проводил такой прямой аналогии. Эта история произошла в городе Зугрэс. Я записал сцену в сценарии последовательность действий, диалоги, драматическое развитие по любительской видеозаписи. Потом разыграл ее с актерами. А видео снимал какой-то парень, который смеялся, глумился, советы давал. Оно меня поразило: насколько можно так потерять лицо человеческое. Это напоминает акцию Марины Абрамович, когда люди почувствовали, что они безнаказанны, вправе делать с её телом, что им заблагорассудится, и до чего это дошло. Так постепенно начинается с шуток, с селфи, с курения в лицо, с обзываний, а потом переходит к расправе. Это одна из кульминационных точек в картине: к чему все может привести, как это все может завершиться, развиваясь таким образом. Вся эта ложь, вся эта коррупция в широком смысле и этот распад приводят к такой катастрофе, к кошмару.
Сторонников "Новороссии" встречали там?
-- Встречал. Но многие поняли, что это такое. Существование этого анклава многих протрезвило. Стало ясно, что никакого развития невозможно в таких условиях. Никто не хотел бы своей территории подобного прозябания. Как бы кто ни относился сейчас к нынешней украинской власти, повторить путь Донецка и Луганска никто не хочет.
Было изменено: 21:59 09/05/2018.
