Осень. Хризантемы
Осенью, когда ещё до снега вроде бы далеко, но попка в короткой курточке временами подмерзает, в Москве появляются бабки с ведрами, полными осенних хризантем. Роскошные... В смысле, хризантемы роскошные, не бабки. Такие толстые сливочные лепестки, такие кудрявые белые или бледно-желтые головы...
Она проходит мимо бабок, каждый раз вожделея умопомрачительное содержимое их вёдер. Представляет, как выбирает десять, нет, пятнадцать. Они все хороши, прохладные, тяжелые, пахнущие осенней свежестью и расставанием. На секунду зарывается лицом в их упругое буйство, и несет домой свою нежную добычу, свою горьковатую радость. И каждый раз не решается. Каждый раз она говорит себе: "Ладно. Когда-нибудь потом." Потом, когда уже совсем, напрочь забудет.
Он нёс тогда какую-то чушь! Хлестко и больно. И она хлестала, хлестала этими сливочными головами дорогое когда-то лицо, хлестала... Со всей силы. Наотмашь. Рыча от бессильной слепой ярости.
Вообще, он дарил ей исключительно розы. Темно-красные, горячие. Как венозная кровь. Но иногда, осенью, он тоже не мог устоять перед колдовским обаянием таинственных вёдер, и тогда дома появлялись хризантемы. Он обещал, что весь ей путь будет усыпан цветами. Обманул. Или обманулась. Теперь она привозит ему розы. Такие же, темно-красные. Теперь уже не надо ничего выяснять.
Опять осень. Опять прямо по курсу ведро. Боже! Да там каждый цветок чуть меньше её головы! Но нет... Пожалуй, в другой раз. Пожалуй, он выберет их для нее сам. Тот, другой, с которым все будет. Но совсем по-другому.
Она проходит мимо бабок, каждый раз вожделея умопомрачительное содержимое их вёдер. Представляет, как выбирает десять, нет, пятнадцать. Они все хороши, прохладные, тяжелые, пахнущие осенней свежестью и расставанием. На секунду зарывается лицом в их упругое буйство, и несет домой свою нежную добычу, свою горьковатую радость. И каждый раз не решается. Каждый раз она говорит себе: "Ладно. Когда-нибудь потом." Потом, когда уже совсем, напрочь забудет.
Он нёс тогда какую-то чушь! Хлестко и больно. И она хлестала, хлестала этими сливочными головами дорогое когда-то лицо, хлестала... Со всей силы. Наотмашь. Рыча от бессильной слепой ярости.
Вообще, он дарил ей исключительно розы. Темно-красные, горячие. Как венозная кровь. Но иногда, осенью, он тоже не мог устоять перед колдовским обаянием таинственных вёдер, и тогда дома появлялись хризантемы. Он обещал, что весь ей путь будет усыпан цветами. Обманул. Или обманулась. Теперь она привозит ему розы. Такие же, темно-красные. Теперь уже не надо ничего выяснять.
Опять осень. Опять прямо по курсу ведро. Боже! Да там каждый цветок чуть меньше её головы! Но нет... Пожалуй, в другой раз. Пожалуй, он выберет их для нее сам. Тот, другой, с которым все будет. Но совсем по-другому.
