Живой труп

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья несчастна по- своему… Однако несчастье, случившееся в благородном семействе Энгельгардт, вовсе выходило из ряда вон. О происшествиях такого рода нормальные люди и сегодня не слишком любят распространяться. А в XIX  столетии о них если и отваживались говорить, то только шепотом. И вот такой шепоток достиг ушей императора Николая I титулярный советник Энгельгардт совратил… собственную дочь.

 

СЛУЧИЛОСЬ СТРАШНОЕ

С то   самой минуты, как прислуга донесла хозяйке дома, что Федор Валентинович подозрительно часто бывает по ночам в спальне их 14 – летней дочери Анечки, Анна Романовна словно помешалась. Ей вспомнились обстоятельства знакомства с блестящим офицером лейб-гвардии, их упоительный роман, свадьба. Она будто бы снова ловила на себе восхищенные и завистливые взгляды сослуживцев Энгельгардта: мало того что красавицу отхватил, так еще и богачку! Анна Романовна Хераскова была, последней представительницей своего рода – и ей достались все деньги некогда разветвленного семейства. Но не жажду наживы видела она в глазах своего жениха,  а потом и мужа: в них плескалось море нежности, страсти и любви…

В нем, и только в нем, Анна Романовна нашла утешение и опору, когда их первый ребенок родился мертвым. Казалось, не пережить было то горе. Но появившиеся одна за другой четыре дочери, а потом наконец и долгожданный наследник Валенька залечили рану.

Старшую Веру уже и замуж отдали – ныне она графиня Девиер. Теперь бы самое время над устройством Анечки задуматься.

 

ДОМАШНИЙ АРЕСТ

Вспомнив о своей второй дочери, Анна Романовна наконец очнулась. Кинулась искать мужа, да того и след просты. Пришлось Анне Романовне довольствоваться допросом 14-летней дочери. Испуганная и заплаканная, та, не таясь, поведала матери обо всех обстоятельствах своей преступной связи с родным отцом. Чего стоило Анне Романовне вынести это признание, одному богу известно. В одночасье она лишилась прежней жизни, а заодно и мужа с дочерью. По тому, что рассказала Анечка, Анна Романовна заключила: девочка пошла на грех неосознанно, поддавшись злой воле отца. И все же не смогла найти в своем сердце и капли жалости к ребенку.  Для проживания Анечки была отведена крохотная каморка, девочка не имела права разговаривать с братом и сестрами, не должна была появляться перед матерью. Даже кормили ее отдельно. Себя же Анна Романовна объявила вдовой и облачилась в черные одежды. Но этого ей показалось мало, и отправилась она в жандармерию – знаменитое Третье отделение: уж поквитаться с мерзавцем так поквитаться!

 

РАЗОБРАТЬСЯ!

Откровенный рассказ госпожи Энгельгардт ошарашил даже видавшего виды управляющего Третьим отделением – Леонтия Дубельта: «Разве можно поверить в такое? Извините, но события в вашем доме столь необычные, что я вынужден сегодня же доложить о них его императорскому величеству».

Сказал – сделал. О позоре в семье Энгельгардт было доложено императору Николаю Павловичу. Глубоко возмущенный поступком Энгельгардьа. Дворянина, в молодости носившего гвардейский мундир, Николай I приказал провести следствие самым тщательным образом, чтобы избежать ошибки из-за возможного наговора. А потому поручил вести деликатное расследование Станкевичу – жандармскому полковнику, пользовавшемуся особым высочайшим доверием.

 

ЧЕРНАЯ КОМНАТА

Тем временем Анна Романовна Энгельгардт вместе с сыном и дочерьми переселилась в свое загородное имение, чтобы пресечь возможное распространение слухов. Туда же отправился и полковник Станкевич – допрашивать свидетелей. Анна Романовна соответствующе подготовилась к его визиту. Комнату на первом этаже, выделенную жандарму для работы, она распорядилась оббить черным сукном, а посреди нее установить неизвестно где добытый судейский стол.  ( Отметим, что даже после отъезда Станкевича комната так и осталась в этом скорбном убранстве).

Титулярный советник нашедший убежище в доме своей кузины княгини Салтыковой , был допрошен еще в Петербурге: разумеется, Федор Валентинович все отрицал. Однако, выслушав показания Анечки, ее матери и прислуги, полковник Станкевич убедился: Энгельгардт действительно совратил свою дочь.   О том по возвращении в Петербург он и доложил Николаю I. В гневе император тут же подписал указ, в котором была всего одна фраза: « Дворянина Энгельгардта впредь считать умершим».   Высочайшее повеление было немедленно оформлено соответствующим решением суда. Анне Романовне даже выдали свидетельство о погребении титулярного советника Федора Энгельгардта.

 

ЧУЛАН ВМЕСТО ТЮРЬМЫ

Так Энгельгардт стал жить трупом. И возражать против такой участи не посмел, ибо в противном случае согласно российскому Уложению о наказаниях ему, признанному виновным в прелюбодеянии с дочерью, грозило одиночное заключение в одной из тюрем Восточной Сибири сроком на 6 лет 8 месяцев. А после этого пожизненное пребывание в каком-нибудь отдаленном монастыре «для употребления на самых тяжких работах…».  Потому Федор Валентинович, лишенный всех чинов, званий и прав, решил, что пусть в чуланчике, но зато княжеском все-таки лучше, чем в Сибири. Что до княгини Салтыковой, то она и рада была бы избавиться от кузена, да только слишком уж дорожила своей репутацией: неизвестно, куда бы отправился Федор Валентинович в случае изгнания «из рая», где нашел бы приют и что бы поведал своим спасителям…

 

НЕ ИЗВОЛЬТЕ БЕСПОКОИТЬ!

Тем не менее неясные слухи бродили по петербургским салонам и, казалось, навеки вечные отваживали от сестер Энгельгардт всех женихов. Они приготовились окончить свои дни в девицах, а Анечка еще и в домашнем заточении: шли годы, но они не смягчали сердце матери.

Однажды к Энгельгардтам заявился некий Егор Андреевич Геннеман, эконом из Смольного института благородных девиц. Он прямо заявил Анне Романовне, что посвящен во все обстоятельства грязной истории, но все равно готов взять за себя Анну при условии выделения ей положенной части приданого. Анна Романовна тут же согласилась. Анечка тоже. Что стало с ней в дальнейшем, неизвестно: вмиг разбогатевший Геннеман предпочел уехать из Санкт-Петербурга вместе со своей женой.

Избавившись от ненавистной дочери, Анна Романовна, так и не снявшая траура, все же расцвела: в ее доме снова начали принимать гостей. И скоро следующая сестра – Полина – получила предложение. И от кого бы вы думали? От сына жандармского полковника Станкевича, того самого, что когда-то вел следствие.  Юноша ничего не знал о скандале в семье своей избранницы. А Станкевич – старший посвящать сына в то дело не стал.

Но весть о предстоящем браке дошла до Федора Валентиновича, который так и жил в доме своей кузины. Он был уверен, что стал « живым трупом» по милости отца жениха, и решил сорвать свадьбу. Энгельгардт явился к начальнику Корпуса жандармов А.Е. Тимашеву, сменившему на этом посту Дубельта, и заявил, что своей родительской властью, категорически запрещает объявленный брак и просит не допустить его.

Позорная история Тимашеву была неизвестна. Он внимательно выслушал бывшего титулярного советника и, желая разобраться, отправился беседовать с Анной Романовной. Но госпожа Энгельгардт спокойно сказала, что является вдовой, а в подтверждение своих слов предъявила официальные бумаги, доказывающие смерть мужа, и свидетельство о его погребении.

Перепроверив документы, Тимашев выяснил, что они выданы согласно высочайшему повелению. Потому заявил Энгельгардту, что человек, именем которого тот себя называет, давно умер, и попросил больше его не беспокоить.

Тогда Федор Валентинович написал письмо бывшей жене, пригрозив устроить скандал в день свадьбы. Но Анну Романовну это не испугало. Свадьба состоялась в назначенный день и час в церкви близ Певческого моста, куда пускали только по именному списку, в котором не нашлось места «живому трупу»….

 

Автор: Наталья Гончарова

Источник: «Ступени Оракула» № 6 -2018