Мой ангел...
Раньше я думала, что мой ангел красивый мальчик
с нежным лицом, слегка подкопчённым зноем,
тонкий и звонкий, ну а как же иначе? —
Он же ангел. Но вышло совсем иное.
Ангел мой седой, со стальным и острым прищуром.
Он, не пользуясь крыльями, мокнет в глубоких лужах,
чтобы успеть ко мне тогда, когда очень нужно
глянуть в душу и пульс у меня нащупать.
Без него замираю, ни мёртвая ни живая.
Без него замерзаю, и не помогает лето.
Ангел, морщась, дует на чай горячий, при этом
абсолютно всё во мне читая и замечая.
Он чертовски красив (другими ангелы не бывают),
он умеет всё, что там положено чину.
В ипостаси земной он живёт, как земной мужчина,
ежедневно рисует он мир, и меня впускает
в свою нежность и страсть (ох, и влетит кому-то!),
превращает минуты в дни и годы в минуты.
И меня превращает. Как он меня превращает,
вы бы видели! — Я сверкаю, как солнце
в белых соболях январского снега...
Он со мной почти не тоскует по небу.
Ангел мой сейчас надо мной смеётся.
Говорит: — " Я таким дураком с Сотворенья не был!"—
И ещё остаётся. Всегда за спиной остаётся.
Даже прощаясь.
/С. Гольдман/
с нежным лицом, слегка подкопчённым зноем,
тонкий и звонкий, ну а как же иначе? —
Он же ангел. Но вышло совсем иное.
Ангел мой седой, со стальным и острым прищуром.
Он, не пользуясь крыльями, мокнет в глубоких лужах,
чтобы успеть ко мне тогда, когда очень нужно
глянуть в душу и пульс у меня нащупать.
Без него замираю, ни мёртвая ни живая.
Без него замерзаю, и не помогает лето.
Ангел, морщась, дует на чай горячий, при этом
абсолютно всё во мне читая и замечая.
Он чертовски красив (другими ангелы не бывают),
он умеет всё, что там положено чину.
В ипостаси земной он живёт, как земной мужчина,
ежедневно рисует он мир, и меня впускает
в свою нежность и страсть (ох, и влетит кому-то!),
превращает минуты в дни и годы в минуты.
И меня превращает. Как он меня превращает,
вы бы видели! — Я сверкаю, как солнце
в белых соболях январского снега...
Он со мной почти не тоскует по небу.
Ангел мой сейчас надо мной смеётся.
Говорит: — " Я таким дураком с Сотворенья не был!"—
И ещё остаётся. Всегда за спиной остаётся.
Даже прощаясь.
/С. Гольдман/
