Прямо ой...

Наше всё никогда не отличался мужской порядочностью или верностью. Что это вот: «У дамы Керны Ноги скверны»? Ладно бы, рога наставлял, но разглашать тайну интимных отношений, — недостойно. А не разглашать - как-то непрофессионально. Дилемма?

Вечно в нём сидел егозливый бес, границ не видящий. Если уж таким родился, хоть не пакости в своей семье. Но нет, не удержался. Правда, бывал бит своей нежной супругой, потом глумливо оценивая тяжёсть её руки. Дела семейные.

Но Наше всё — фигура значительная. Не то, что простые смертные. Значит, куда как хорош для примера, что за всё надо платить. Он и заплатил. По справедливости, а не по милосердию. «Невольник чести», ага...

Другой, герой войны, гусар, партизан. Отважный, предприимчивый, удачливый. С великолепными стихами, пылкой душой, и массой достоинств. Влюбился, гостя у боевого товарища, в его племянницу. С кем не бывает, мало ли.

Но! Когда было развил наступательные операции, вдруг изумился деликатному предложению умерить пыл: «Вы осмелились предложить мне дружбу!»

... А на что он, женатый, многодетный, вдвое старше, рассчитывал? Девушке 22. Что он ей мог предложить, тайком от жены? Большую и чистую? А ей куда потом, после того, как осчастливит, в монастырь? 

Надо сказать, сориентировался он быстро, тут же разорвав отношения. Гусар...

... Но остались чудесные романсы, стихи. Такой вот результат — оправдывает? Или как?
Ну не видели ни тот, ни другой, в женщине человека; недоступно им было, абсолютно. Бежали бы, как черт от ладана, от гордячек и зануд типа Джен Эйр, ещё и некрасивых.
Но даже Бронте не хватило фантазии привести героя к ...ээ... счастью без того, чтобы не сделать его беспомощным инвалидом. Фильтр слепоты, и Джен - красавица. И всё, как надо...