Гоголь

Так вот, на днях она выдала во всеуслышание следующую фразу:

"Вы знаете, почему Гоголь писал по-русски? Потому что царь-реформатор Александр II издал эдикт, по которому запрещался документооборот на украинском языке и издание книг на украинском языке".
Здесь прекрасно все. Журналистка, которая училась в МГУ и получила всесоюзную премию "Золотое перо", не знает, что Гоголь умер в 1852 году, за три года до восшествия на престол Александра II. Про Эмский указ - отдельная песня, его появление относится лишь к 1876 году.

У Гоголя были все возможности для того, чтобы писать по-украински. Или, как тогда говорили, на малороссийском наречии. При Николае Первом (а жил он именно в николаевскую эпоху) не было никаких препятствий для его использования в литературе.

В 1827 году профессор Михаил Максимович (именно он придумал, кстати. словосочетание Киевская Русь) спокойно издал сборник "Малороссийские песни". В 1840 году был издан "Кобзарь" Тараса Шевченко, весьма благосклонно встреченный тогдашней публикой. Напиши Гоголь свои "Вечера на хуторе близ Диканьки" тем же самым наречием, он бы получил свою порцию комплиментов и не вызвал бы никакого осуждения.

Но парадокс в том, что именно Гоголь был страстным противником малороссийской литературы. Он не только сам отказывался от причисления себя к этой категории, но и считал, что Шевченко следовало бы перейти на русский.

Характерный разговор приводит в своем очерке "Знакомство с Гоголем" Григорий Данилевский. Он рассказывает о беседе Гоголя с филологом, историком и редактором Осипом Бодянским. Речь как раз зашла про Шевченко.

"Дегтю много,- негромко, но прямо проговорил Гоголь,- и даже прибавлю, дегтю больше, чем самой поэзии. Нам-то с вами, как малороссам, это, пожалуй, и приятно, но не у всех носы, как наши. Да и язык..."

Бодянский не выдержал, стал возражать и разгорячился. Гоголь отвечал ему спокойно.

"Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски,- сказал он,- надо стремиться к поддержке и упрочению одного, владычного языка для всех родных нам племен. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня - язык Пушкина, какою является евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгутеров. А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить в уровень с Мольером и Шатобрианом!"

- "Да какой же это Жасмен? - крикнул Бодянский. - Разве их можно равнять? Что вы? Вы же сами малоросс!"

"Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, - продолжал Гоголь, останавливаясь у конторки и опираясь на нее спиной, - нетленная поэзия правды, добра и красоты".