Долгая, долгая зима...
Холодная будет зима. И долгая.
Лопасти ветряков станут тоскливо поскрипывать на ветру, но не повернутся. Снег засыплет панели солнечных батарей, а потом придут ветра из жаркой пустыни - и припорошат снег пылью.
Люди будут стоять у шахт и просить шахтеров добыть еще немного угля. Но шахтеры не захотят подниматься из теплых глубоких нор, они станут петь "хей-хо" и вырубать сверкающие дворцы в искрящихся пластах антрацита. Жены и дети спустятся к ним, волоча тяжелые мешки и сундуки со скарбом, прощально глянут на угасающее красное солнце, будто печальный глаз взирающее с небосвода - и последние слезинки упадут на их заиндевелые бороды.
В последних ядерных электростанциях ученые и инженеры - тощие и узколицые, станут греться прямо над реакторным залом. Теплое излучение пронизает их тела, мочки ушей вытянутся, лица станут совсем бледными, выпадут усы и бороды, речь станет певучей, голос тонким, а эрекция редкой. Когда погаснут последние огни в реакторе, они молча уйдут под покровы лесов, мастеря на ходу луки и стрелы.
Порченные злобой и завистью существа, которые могли стать людьми или эльфами, собьются в стаи и начнут носиться по проклятым землям, подпрыгивая и выкликая: "Мы самые древние, мудрые и великие!"
Дети соберутся в табор, украдут у родителей трубки и табак и побредут по снегу босиком. Ноги их покроются мягкой шерстью, они перестанут расти, станут веселы и прожорливы, как и подобает детям. В укромных теплых долинах выроют они норы и будут жить сами по себе, балуясь и веселясь.
Уцелевшие люди собьются в последних городах и станут жить тихо и опасливо.
А из развалин древних дворцов выйдет сморщенный старый маг и воскликнет, указуя на восток:
- Это виноват Саурон! Это он, он виноват!
Наступит новая эпоха.
Это будет долгая, долгая зима.
(С. Лукьяненко)
Лопасти ветряков станут тоскливо поскрипывать на ветру, но не повернутся. Снег засыплет панели солнечных батарей, а потом придут ветра из жаркой пустыни - и припорошат снег пылью.
Люди будут стоять у шахт и просить шахтеров добыть еще немного угля. Но шахтеры не захотят подниматься из теплых глубоких нор, они станут петь "хей-хо" и вырубать сверкающие дворцы в искрящихся пластах антрацита. Жены и дети спустятся к ним, волоча тяжелые мешки и сундуки со скарбом, прощально глянут на угасающее красное солнце, будто печальный глаз взирающее с небосвода - и последние слезинки упадут на их заиндевелые бороды.
В последних ядерных электростанциях ученые и инженеры - тощие и узколицые, станут греться прямо над реакторным залом. Теплое излучение пронизает их тела, мочки ушей вытянутся, лица станут совсем бледными, выпадут усы и бороды, речь станет певучей, голос тонким, а эрекция редкой. Когда погаснут последние огни в реакторе, они молча уйдут под покровы лесов, мастеря на ходу луки и стрелы.
Порченные злобой и завистью существа, которые могли стать людьми или эльфами, собьются в стаи и начнут носиться по проклятым землям, подпрыгивая и выкликая: "Мы самые древние, мудрые и великие!"
Дети соберутся в табор, украдут у родителей трубки и табак и побредут по снегу босиком. Ноги их покроются мягкой шерстью, они перестанут расти, станут веселы и прожорливы, как и подобает детям. В укромных теплых долинах выроют они норы и будут жить сами по себе, балуясь и веселясь.
Уцелевшие люди собьются в последних городах и станут жить тихо и опасливо.
А из развалин древних дворцов выйдет сморщенный старый маг и воскликнет, указуя на восток:
- Это виноват Саурон! Это он, он виноват!
Наступит новая эпоха.
Это будет долгая, долгая зима.
(С. Лукьяненко)
