Лесоделянская битловкость при оттрелевалости хлыстин.

Давно совушки, белочки и опоссумы не приносили весточек от Космогонического Словесника. Как он там, в своем интересном положении?
Не то чтобы я постоянно думаю о Папе Дили Тайголовой, нет. Когда я ем - я думаю о еде. Когда сплю - то о всяких разностях. Давеча снилось мне, что собрались мы с Буяном и Квакиным...ой, я отвлеклась, продолжу про думы о великом.

Гистологический Словесник - великанский человек, да. Очень непростой, в отличии от всех нас, элементарных как частицы. А он - ядро атома. Мы - пыль, а он - статически заряженная столешница. Мы - мякоть, а он- сердцевина, косточка душистого персика, с пушком на попе, вах.  Я опять отвлеклась.

Любому художнику хочется понимания от другого художника.
Именно поэтому, например, Винсент Ван Гог пригласил Поля Гогена к себе в "желтый дом", ему хотелось дружить с равным!   С кем-то, кем можно восхищаться  и   поговорить о своем, художническом.

Они пожили вместе хорошо, хотя и не долго - месяца два.
Дружески ходили в бордель, а когда не ходили, Ван Гог по ночам стоял у кровати спящего Гогена и любовался.
Потом Гогену почему-то перестало нравится гостевать у Ван Гога и они поссорились. Результатом неудовольствий стало отрезанное ухо.
До сих пор неизвестно, кто именно ухо откочерыжил: сам ли Винсент в муках от вида умирающей дружбы, или Поль слишком активно отбивался от дружбы.

Я это все к чему рассказываю: Папе Дили Тайголовой,  Апулийскому Словеснику непременно нужен такой же богемный друг.
Например, Эпикур. Эпикур же очень художественный и мастерски-словесный. Не такой как Папа, но близко.
Ходили бы Эпикурейский Папа и Словесный Эпикур вдвоем гулять в разные общественно-порицаемые места, отрезали бы друг другу ненужные части тела, то есть, проводили бы время со смыслом и насыщенно.

Со мной-то и Дилей какие бордели, какие уши? Никаких...