А вчера с ночи, приходил конец света.. вновЬ
На дворе полыхает лето. Максу пять. Он чумаз как чёрт. На верёвочной
тяге следом громыхает грузовичок. Мама Максу читает мифы про волшебных
незлых существ. Папа ставни покрыл олифой, чтоб блестело, ну и вообще.
В старом парке светло и звонко. И мороженка просто так. Максу нравится быть ребёнком и не хочется вырастать. У бабули ума палата, но забот зато целый воз. Макс считает себя зилантом: у него голова и хвост.
К маме в гости пришли подруги. Дома тесно от голосов. Макс сидит, изучает руки, допивает томатный сок. Вечер трогает подоконник синей лапой, большим крылом. Макс вздыхает: "сейчас загонят, в сто пятнадцатый раз облом. Разве это вообще законно". Но на город летит зола. Макс ни капли не ждёт дракона, Макса должен найти зилант. Он встречал его на вокзале, год назад, когда был в Москве. Максу в садике рассказали, что он маленький человек.
Максу двадцать. Студент и беден, в институте совсем беда. Друг вчера позвонил: поедем? Макс сказал — всё равно куда, лишь бы только куда подальше, сыт проблемами за глаза. Хоть на Северный полюс даже. Оказалось — пока в Казань. Макс ни разу в Казани не был (эчпочмаки, самса, чак-чак). Говорят, там мечеть и небо, тюбетейки и вкусный чай. Мини-вэн колесит по трассе. У шофёра горланит Лепс. Пролегает дорога к счастью через пыль, облака и лес. Жизнь немного теряет ману, бесчудесная штука жизнь.
— Мам, привет, добрались нормально, как сама, не грусти, держись.
Максу сорок. Уже седеет, да чего там — почти седой. На курорты хватает денег, парфюмерной пропах водой.
Избегает тусовок шумных и достаточно нелюдим. Секретарша купила шубу, но плохая зима — дожди. Звали в бар — мол, хлебнем релакса, отбрехался — братан, дела.
За антенной на крыше Макса третий месяц живет зилант. Если пристальней приглядеться, то увидишь его бока.
Макс на нём удирает в детство с девятнадцати сорока до полуночи или часа, по субботам порой до двух. Это Максовый личный чартер, птицелапый озёрный дух. Джинн дежурит на минарете, звёзды пляшут кордебалет.
Потому что все люди — дети, даже в тридцать и сорок лет.
(СвирелЬ)
В старом парке светло и звонко. И мороженка просто так. Максу нравится быть ребёнком и не хочется вырастать. У бабули ума палата, но забот зато целый воз. Макс считает себя зилантом: у него голова и хвост.
К маме в гости пришли подруги. Дома тесно от голосов. Макс сидит, изучает руки, допивает томатный сок. Вечер трогает подоконник синей лапой, большим крылом. Макс вздыхает: "сейчас загонят, в сто пятнадцатый раз облом. Разве это вообще законно". Но на город летит зола. Макс ни капли не ждёт дракона, Макса должен найти зилант. Он встречал его на вокзале, год назад, когда был в Москве. Максу в садике рассказали, что он маленький человек.
Максу двадцать. Студент и беден, в институте совсем беда. Друг вчера позвонил: поедем? Макс сказал — всё равно куда, лишь бы только куда подальше, сыт проблемами за глаза. Хоть на Северный полюс даже. Оказалось — пока в Казань. Макс ни разу в Казани не был (эчпочмаки, самса, чак-чак). Говорят, там мечеть и небо, тюбетейки и вкусный чай. Мини-вэн колесит по трассе. У шофёра горланит Лепс. Пролегает дорога к счастью через пыль, облака и лес. Жизнь немного теряет ману, бесчудесная штука жизнь.
— Мам, привет, добрались нормально, как сама, не грусти, держись.
Максу сорок. Уже седеет, да чего там — почти седой. На курорты хватает денег, парфюмерной пропах водой.
Избегает тусовок шумных и достаточно нелюдим. Секретарша купила шубу, но плохая зима — дожди. Звали в бар — мол, хлебнем релакса, отбрехался — братан, дела.
За антенной на крыше Макса третий месяц живет зилант. Если пристальней приглядеться, то увидишь его бока.
Макс на нём удирает в детство с девятнадцати сорока до полуночи или часа, по субботам порой до двух. Это Максовый личный чартер, птицелапый озёрный дух. Джинн дежурит на минарете, звёзды пляшут кордебалет.
Потому что все люди — дети, даже в тридцать и сорок лет.
(СвирелЬ)
