О главном
Она приехала в этот загородный пансионат в первый раз для себя, и раньше Его.
Он же, приехал туда же несколько позже Её, и, уже не в первый раз.
О существовании друг друга, Они до этой встречи, даже, не подозревали.
Сам пансионат располагался не далеко от города, но в очень приятном, живописном месте, в лесистой зоне пригорода минут 40 на электричке или автобусе. Вокруг него не было никаких населённых пунктов, которые могли бы нарушить тишину и покой отдыхающих.
Так вот, сам пансионат стоял на высоком берегу маленькой, извилистой, лесной речушки, рядом с еловым и, поэтому тёмным, но стройным, высоким лесом.
В общем покой, свежий воздух, единение с природой - просто благодать!
Завтрак, обед и ужин все отдыхающие в пансионате принимали в общей столовой на первом этаже пансионата и в одно и то же время.
Вот Его место в столовой, и выпало, как раз, за одним столом с Ней, рядом с Её местом.
Там, за этим столом, во время Его первого обеда, Они и познакомились.
Она была мила и немногословна, но, вместе с тем, имела способность поддержать общий разговор короткой репликой или, чаше всего, просто доброжелательной улыбкой.
Он же, в общении, был весьма коммуникабельным, компанейским человеком - любил переброситься со знакомыми и малознакомыми ему людьми несколькими доброжелательными, шутливыми фразами, что создавало вполне непринужденный повод для знакомства с Ним и последующего оживлённого разговора.
Так вот, обедать Он и Она закончили одновременно.
Она вежливо, по-женски заботливо, взяла Его использованную посуду и, вместе со своими тарелками, отнесла на стол рядом с входом на кухню, так как, использованную посуду должны были убирать со своих столов, самими обедающие, сами отдыхающие.
Из столовой Они вышли вместе, поскольку, Он любезно дождался Её, после Её услуги Ему, с посудой, у двери выхода из столовой.
Вместо того, что бы пойти отдохнуть после приёма пищи в своих комнатах, как делали многие отдыхающие, Он предложил Ей выйти на улицу, посидеть, подышать свежим, настоянным на духовитой, еловой хвое воздухом.
Тем более, что погода стояла прекрасная, ясная, осенняя, конца чудного "бабьего лета".
Она, молча кивнув головой, приняла Его предложение и вышла из здания пансионата вместе с Ним.
Легко, негромко переговариваясь о том, о сём, Они, прошли от крыльца к скамейкам, в тень ближайших к пансионату, елей.
Он, на этих скамейках, неспешно и просто рассказал Ей, присевшей рядом с Ним, что не в первый раз приезжает в этот пансионат, что он Ему очень нравится и своим расположением, и своей отдалённостью от городской суеты.
Оказалось, что у Него за неоднократные посещения этого пансионата, появилось вокруг много, своих любимых уголков. Например, тихие, тенистые тропинки, солнечные полянки и, даже, есть своё, обустроенное по всем туристическим правилам, костровище, которое располагается не далеко от сюда, где Они сейчас сидят, минут 15 неспешным шагом. Костровище находится близко, но достаточно укромно в лесистой округе.
Она, в ответ на Его такое увлечённое повествование ответила, что Ей, с подругами, интересно будет посетить, увидеть эти, его места, о которых Он Ей так живо рассказал - прогуляться по тропинкам и по лужайкам, посидеть около Его костра.
Пообщавшись таким образом, некоторое время, Они, договорившись встретиться здесь же, на этих же скамейках через полтора-два часа после отдыха в своих комнатах, и пойти гулять по лесу.
Не в первый раз, отдыхая в этом пансионате, Он привык к тому, что, довольно быстро, вокруг Него образовывалась какая-либо группа, компания. Поэтому Он с радостью принял Её предложение, прогуляться вместе с Ней и Её подругами по Его тропинкам, посетить Его заветные места.
После этой договорённости, Они разошлись, каждый в свою комнату.
Его, поселили в пансионате в комнате с соседом на втором этаже, а Она проживала в такой же комнате вместе со своей соседкой, Светланой, которая и стала Ей одной из подруг, в такой же двухместной комнате, но на четвёртом этаже.
Немного отдохнув каждый в своей комнате, Они опять сошли вниз здания и встретились на том месте, где и договорились. Правда, Её подруга, да и Его сосед, которого Он тоже пообещал взять с собой на совместную прогулку, не приняли участие, так как уже были заняты какими-то другими своими делами.
Вот Они, только вдвоём, двинулись неспешным шагом по многочисленным тропинкам, убегающим в глубь елового бора, к его сумрачным теням и тайнам, и, на обещанные Им Ей, солнечные, весёлые лужайкам...
Тропинки петляли между стволами высоких, стройных елей, под их широкими, тёмно-зелёными ветками опахалами, и сквозь редкий лиственный подлесок, кустарник, растущий в местах, где хвойные лапы елей оставляли кустарнику больше света для его роста.
Он и Она тихо шагали по тропинкам, - то, негромко переговариваясь о том, о сём, то, просто молча, вслушиваясь в шумы и шорохи обступившего их со всех сторон "сказочного" леса.
Настроение у Обоих, в окружении этих высоких, чУдных деревьев, было возвышенное, одухотворённое, да и погода была ясной.
Солнце пробивалось своими лучами сквозь плотную хвою елей, уже предвещая собой скорый конец ясного "бабьего лета".
В еловом лесу пахло хвоей и увядающей пёстрой листвой кустарника, лежавшей на тропе под Их ногами и на земле и на редкой траве между стволами деревьев.
Ели вокруг стояли, как высокие, стройные, зелёные свечи в этом чУдном, торжественном храме природы, создавая, какое-то строгое, камерное ощущение.
Местами Их шаги отзывались слабым эхом, как в зданиях с высокими потолками, создавая особенное, мажорное настроение от всех своих видов и звуков!..
Дух леса, дух хвои, приятно щекотали их ноздри своими запахами, а широкие, пышные нижние ветви елей, надёжно укрывали их, как бы защищали, от чужих, посторонних, нескромных и неуместных здесь взглядов, в этом возвышенном здании природы!
Как хорошо, как сказочно одухотворённо и умиротворённо казалось Им всё вокруг!
От всего такого, своего состояния, хотелось не простых, банальных слов, а надо было бы читать красивые, освящённые стихи, или просто слушать, да просто слушать чуть различаемые, и вместе с тем такие разнообразные, такие многоликие, шумы и шорохи леса...
Это было лёгкое шуршание или шепоты, почти голых ветвей, смирённо прощающихся со своей листвой, безмолвная грусть увядающей травы, и ещё, еле слышные движения пол чьими-то мягкими, осторожными, крадущимися лапками, а иногда редкие, но шумные, взмахи крыльев невидимых лесных птиц.
Если кто и говорил, это был, в основном, Он. Она же, мягко ступая рядом с Ним, то ли слушала Его, то ли задумчиво вслушивалась в неясные лесные шорохи...
Голова у Неё в это время была слегка приподнята, а глаза легко скользили, перебегали с одой ветки или тонкого ствола на какой либо другой лесной объект, казавшиеся в данное время, особенно удивительными и таинственными!..
Это были, ещё не опавший, малый, осенний, бардовый или бледно жёлто-зелёный лист, или удивительные формы кроны редеющего куста. Иногда, Её глаза непроизвольно выискивали в лесном переплетении причудливые изгибы уже совсем обнажённых ветвей, их затейливые, фантастические образования, и, чуть угадываемые в них, фантастические фигуры и формы.
Всё окружение, и лесные шорохи, и запахи, и виды, навеивали на Них Обоих, в моменты Их общего молчания, особенный покой, особенное восприятие всего окружающего, всего глубокого Мироздания!..
Иногда, нарушив своё, уже привычное для Него молчание, коротко говорила Она. Но чаще, Она молчала. Тогда, через некоторое время, замолкал и Он, задумчиво вглядываясь в эту таинственную, как заколдованную, глубь осеннего леса.
О чём думал Он во время этих продолжительных, но не давящих на сознание, пауз, и о чём думала Она?
Кто его знает!
Настроение у Них Обоих, было умиротворённое, светлое, одухотворённое.
Когда тропинка становилась особенно узкой, Они шагали касаясь друг друга плечами и руками. Это происходило не нарочно, но, как-то естественно, как-то по-родственному.
Что бы это могло значить?
Как узнать, как заглянуть в будущее?..
Ближе к ужину, Они, тем же неспешным шагом, подошли к корпусу пансионата.
Поднявшись по лесенке в пять ступенек на крыльцо корпуса, Они вошли в распахнутую дверь холла пансионата на первом этаже.
Здесь же, располагалась и дверь в общую столовую. Из столового зала, уже разносился неясный гомон голосов и частый звон посуды.
Отдыхающие ужинали.
После ужина Они пошли гулять снова, но к Ним уже присоединились ещё четверо - три её знакомые женщины и его сосед по комнате.
С такой ватагой Они вновь вошли в духовитый, вечереющий теперь, и, поэтому особенно торжественный и таинственный, еловый бор.
Он вел эту, шумную теперь, компанию к месту своего старого костровища, которое и вправду, как оказалось, располагалось совсем не далеко от начала елового бора и от основной тропы по нему, чуть под уклон к речке.
И вот, за двумя давно упавшими и медленно распадающимися, гниющими, мощными стволами старых елей, все пришедшие, увидели обещанное костровище.
Дальняя, из двух упавших елей, падая в своё время, вывернула из почвы своё могучее корневище. Под этими вывернутыми корнями, образовалось неглубокое, но широкое углубление с высокой и плоской стенкой из сплетённых с засохшими и обветренными комьями земли, корней. Внизу под этой импровизированной стенкой, как раз, и было видно место костра со старыми, обгоревшими и заветренными дровами, углями, обильно присыпанными осенней листвой и обильной сухой хвоей с ближайших елей.
Вертикальная плоскость вывернутых корней хорошо отгораживала место костровища от тропинки, проходившей метров 25-30 выше, по склону к речке.
Всё это создавало и определенный уют, и уединённость этого места от всего окружавшего его.
Вокруг места костровища лежали два небольших бревнышка, друг против друга, которые служили достаточно удобными местами для сидения.
Пришедшие на это место, быстро набрали, обильный здесь, в лесу, хворост, и, через пару минут, в костровище, на старых углях, весело постреливая угольками и попыхивая ярким пламенем, пылал весёлый костерок.
Вокруг этого костра и расположилась весёлая, шумная компания.
Он и Она сидели рядом на одном из бревнышек. Остальные же разместились на брёвнышке подлинней, напротив Их. Между Ними и остальной компанией, весело плясал своим пламенем, костёр.
Она, как обычно для Неё, молчала, слушая весёлый говор остальной компании, и смотрела, почему-то печальными сейчас глазами, в бойкое, яркое пламя.
Он, часто шутливо отвечал на брошенные в Их сторону реплики и шутки компании.
Время от времени, Он подсаживался на корточки к самому огню костра, чтобы поправить быстро прогорающие в жарком пламени дрова или подложить новые из большой кучи сушняка, сваленной рядом с Ним.
Иногда Он, как бы невзначай, бросал свой взгляд на Неё. Его, при этом, неожиданно обдавала волна смиренного, чувственного покоя, который исходил от Её позы, от всего Её вида.
От этого, Он старался ещё больше всмотреться в Её облик, как бы отгадать, что же Его к Ней так притягивает?
Вокруг постепенно стемнело, но у костра было тепло, уютно и весело от разговоров, от женского, заразительного смеха, от шуток.
Иногда Лена начинала звучно петь глубоким, особенным, приятным, грудным голосом, какую-нибудь протяжную, старинную, народную песню. Тогда многие присутствующие, негромко подпевали ей. От этого песня, в лесу у костра, звучала, лилась ещё певучей, ещё задушевней!
В десятом часу вечера, настала пора компании возвращаться в пансионат, в свои комнаты. Поэтому, все встали со своих мест у костра и, раскидав к краю костровища ещё дымящиеся, не прогоревшие, дрова и угли, со звучными песнями двинулась к корпусу пансионата, на ночной покой.
В следующее утро, на завтраке, Они, Она и Он, Он и Она, вновь встретились у своего стола.
Позавтракали.
Никаких особенных планов на этот день у Них, не было. Поэтому Она и Он, вновь договорились встретиться через 40-60 минут у крыльца здания пансионата, на тех скамейках под елями, где сидели вчера.
Когда Она подошла, Он уже сидел на скамье, мерно покуривая ароматный табак в своей трубке.
Минут 10-15 Они посидели на этой скамейке, степенно обсуждая вчерашний вечер и возможные планы на сегодня, за тем встали и пошли прогуляться по краю леса, в тень, от лучей жаркого, осеннего солнца.
Солнце, как на прощание, старалось ещё сильнее, ещё больше, согреть, припечь впадающую в позднюю осень, землю, природу.
Он немного прихрамывал при ходьбе, это давали знать о себе прошедшие жизненные эпизоды, и Она предложила Ему взять Её под руку.
Это предложение чуть смутило Его, но, было приятно, и он подхватил Её под округлый локоток.
Рядом с Ней, Он чувствовал Себя, как и вчера, умиротворённо, тепло и уютно. Он, шагая рядом и ощущал тепло Её руки, Её локоть своей ладонью, и тут, неосознанно отметил, что и Ей рядом с Ним было тоже хорошо, легко и спокойно. Это чувствовалось по Её мерному шагу, по Её приподнятой голове, угадывалось в блеске Её глаз.
Возможно, всё это можно было трактовать по-разному, -
Может - Его присутствие рядом с Ней, просто тешило Её женское самолюбие.
Может Ей было всё равно с кем прогуливаться, но, главное, не одной.
А может - Ей, просто, нужны были новые ощущения, впечатления, знакомства...
Кто знает!?
Пусть так! Он, пожил на свете уже не мало, и, до какой-то степени, понимал и не осуждал, такие, вполне естественные, движения женской души.
Всё это, возможно, только чуть угадывались, Его сознанием в Её душе, в Её сущности. А может, и нет, не угадывалось, а просто придумывалось Им...
Он задумался об этом всём только на пару минут.
Все эти мысли Его немного взволновали, обеспокоили, но, Он усилием воли сдержал, загнал их поглубже в Себя, в самую глубь Своего сознания.
После Его паузы, Он, не очень умело скрывая своё состояние, свои мысли, продолжил несколько сбивчиво и нескладно рассказывать Ей о тех местах, которые Ему довелось повидать в своих частых командировках.
Она, пропустив незамеченным сбой в Его рассказе, продолжала слушать, шагать рядом, и, уже привычно для Него задумчиво молчать, чем и интриговала, и волновала Его сознание, вдобавок к тем, скрываемым Им сейчас, мыслям.
Тут Он неожиданно отметил про Себя, что Она подбирает свои шаги, стараясь попасть в ритм с Его шагами.
Это было приятно, и неожиданно для Него, поэтому Он, тут же постарался умерить свои широкие, сбивчивые шаги и следить за их размером и мерным ритмом, что отвлекло Его от своих внутренних мыслей
Так время подошло к обеду, и Они неспешно вернулись к пансионату.
На обеде они опять сидели рядом, и Он, и Она, старались ухаживать друг за другом то, пододвигая ближе солонку, то, подавая хлеб...
После обеда, эти Двое, снова выходили на полчаса подышать свежим воздухом из здания пансионата, а вечером, снова с шумной компанией сидели рядом друг с другом у костра.
Он совсем уже забыл о тех своих, прежних мыслях.
В таком же ритме прошло ещё несколько дней и вечеров.
Он и Она всё своё свободное время проводили вместе: гуляли по тропинкам, взяв друг друга под руку, сидели рядом у костра, и Он провожал Её вечером до Её комнаты, желая спокойной ночи при расставании.
Их отношения всё больше и больше сближались. Они уже многое рассказали друг другу о себе, о своих судьбах, о своих работах и заботах, достаточно хорошо, достаточно чутко понимали, чувствовали друг друга.
Он каждый день желал тот свет и уют, что воцарялись в Нём, когда Она была рядом!..
Окружающие уже привыкли видеть их пару всегда вместе, всегда рядом друг с другом.
Через пару дней должен был состояться один из многочисленных государственных праздников.
Сдружившаяся компания решила отпраздновать этот день, все вместе, у своего любимого костра.
Скинулись деньгами, обговорили незатейливое меню и выпивку.
Женщины взяли на себя магазин, готовку и выпивку.
Мужчины должны были ещё более благоустроить место у костра - добавить посадочных мест, соорудить столик под праздничные угощения, мангал для выпечки на костре задуманного женщинами шашлыка из куриных окороков, а так же заготовить побольше дров.
Самой активной и опытной, в организационном плане из женщин компании, была Светлана. Она и взяла на себя общее руководство по подготовке и проведения праздничного застолья у костра.
Другой женщиной, была Лена, певунья.
Следующая женщина, Дина, которая привела в компанию ещё одного мужчину, кроме Его и Его соседа, и, которого звали Геннадием.
И, наконец, Она, которая жила в одной камнате со Светланой.
Вот таков и был состав всей компании.
Светлана, оказалась весьма заводной и энергичной женщиной, правда её активность граничила порою, с почти агрессией. Но на это никто не обращал внимания.
Главная распорядительница, хозяйски обговорив с другими женщинами количество продуктов и выпивки за праздничным, костровым столом, сходила вместе с ними в магазин, который находился в ближайшей к пансионату деревне. Это было около 2-х километров пешком по одной из тропинок в еловом бору от пансионата.
После заготовки продуктов, Светлана взялась за непосредственное приготовление запланированных яств.
Все дела у неё в руках, под её руководством, били ключом, реализовались и быстро, и успешно, и удачно.
Мужчины, тем временем, занимались другими работами. Они заготовили и принесли несколько объёмных охапок сушняка и дров. Нашли в лесу и установили ещё два брёвнышка для сидения, поправили уже бывшие брёвнышки. Ко всему этому, на свалке за пансионатом нашли и принесли, установили к месту костра тонкий металлический лист, для своеобразного стола, размером сантиметров 70 на 70. И ещё, притащили от туда же, толстую, железную пластину меньшего размера, чем столешница, для устройства своеобразной плиты, на пламя костра. Потом, на той же свалке, отыскали ещё несколько целых кирпичей, для сооружения мангала.
Работ у мужчин было достаточно много, но она исполнялась находчиво, с выдумкой и задорно.
Правда, Геннадий не принимал участия в этом благоустройстве костровища. Он ходил вместе с женщинами в магазин, как рабочая сила для транспортировки полных и тяжёлых сумок с продуктами.
Об этом попросила мужчин, Дина.
У мужчин, вся работа по благоустройству места празднования, заняла часа три-четыре, а у женщин на много больше, - до самого вечера.
Вечером, после ужина в столовой, компания в приподнятом настроении от предвкушения завтрашнего дня, почти в полном составе снова собралась у костра. Только Дина и Геннадий отсутствовали. Их пару видели мирно прогуливавшуюся в сумерках по тропинкам на дальнем краю бора. Они подошли к костру позже.
Светлана, ещё на обеде, предложила нововведение для компании у костра. Оно заключалось в следующем: после ужина, все члены компании должны были собрать в столовой со столов, оставшийся после ужина, хлеб, что бы поджарить его вечером на костре, и полакомиться этими, своеобразными "тостами".
Вечером, у костра, процесс приготовления "тостов", опять в свои руки, взяла активная, энергичная Светлана. Она попросила мужчин положить с двух сторон костра по паре-тройке кирпичей, а на них положить толстую, железную пластинку, что бы использовать её, как протвинь над пламенем.
Когда всё это было исполнено, а костёр уже горел, на этой, предварительно хорошо обтёртой газетами, нагретой пламенем костра металлической пластинке Светлана, разложила несколько кусков принесённого хлеба.
Этот хлеб поджаривался на горячем металле, и становился аппетитно хрустким, чуть подпаленным от жара металла, с приятным ароматом дыма костра.
Хлебно-дымчатый аромат сразу же, вкусно, духовито окружил всю компанию и ближайшие к костру окрестности.
После поджарки на протвине, румяные, и ароматные куски хлеба Светлана с другими женщинами, натирали принесёнными зубчиками чеснока. От чего, импровизированные "тосты", приобретали особенный вкус и аромат.
Все присутствовавшие, довольно хрустели этими аппетитными и душистыми кусочками "тостов".
После прихода опоздавших, загулявшихся Дины и Геннадия, им досталось по тричетыре хрустящих куска.
Все уже насытились, а Светлана всё продолжала, безостановочно хлопотать у костра с протвинем и кусочками хлеба.
Это, по всему, доставляло ей большое удовольствие!
Весь вечер компания просидела у костра, хрустела поджаренным хлебом, слушая душевное пение Лены, предвкушая завтрашнее празднование.
Почти все женщины подпевали звучному, теплому голосу Лены. Песня разливалась лёгким эхом в ночном мраке, с небольшим морозцем, лесного воздуха.
После обычного, традиционного тушения костра, компания с песнями и весёлыми прибаутками, уже при свете ярких, высоких звёзд в ясном, глубоком ночном небе, а так же тусклых, редких фонарей около пансионата, шагала с песнями в его здание.
При расставании с Ней, в коридоре, Он, на мгновение задержал Её руку в своей руке, и при этом поднял свои глаза к Её глазам. Это произошло не нарочно, неосознанно, но и Ей, и Ему, это мгновение было приятно и, чем-то ценно. Она не торопилась выдернуть свою теплую ладонь из Его, почему-то сейчас, более тёплой, даже горячей и чуть влажной, ладони...
Позже, раздевшись и вытянувшись под одеялом в своей постели, Она, устремив свои открытые глаза в тёмный потолок, в пустоту, ещё чувствовала то запомнившееся тепло, когда держала свою ладонь в Его ладони! С трепетом вспоминала эти, жгучие сознание, мгновения!..
И с этим приятным, немного волнующим, неясным ощущением в своей душе Её сознание потихоньку померкло, и Она спокойно, умиротворённо заснула, повернувшись, уже во сне, по своей привычке, на живот, уютно прижав свою щёку к подушке...
Он, тоже не сразу уснул, а, находясь в своей тёмной комнате, ещё несколько раз выходил покурить свою трубку на лоджию в своей комнате.
Задумчиво мужчина вдыхал там, свежий, морозный ночной воздух, смешанный с ароматным, вкусным дымом Его трубки, и вдумчиво смотрел в тёмное небо с частыми блёстками звёзд.
Его слух, в это время, ловил тихие ночные шорохи, доносившиеся снизу из тёмного омута ближайших кустов и деревьев.
На следующее утро, в девятом часу утра, Он поднялся на четвёртый этаж и тихо постучал в дверь Её комнаты. Услышав ответ на свой стук, Он потихоньку приоткрыл дверь и, ещё не входя, спросил,
- Можно? -
На Его вопрос прозвучал Её негромкий
голос,
- Да, да. Входи. -
Она ещё лежала в своей кровати, по горло укрывшись одеялом.
Её хлопотливой соседки, Светланы, в это время, уже не было в комнате.
Глаза у них встретились.
Он смущённо, сразу же опустил свой взгляд к полу, и нарочито бодрым голосом стал шутливо выговаривать Ей, что Она и Царство небесное проспит...
Разговор несколько минут шел в таком же, заданным им, тоне.
Потом она попросила его отвернуться.
Что Он сразу же выполнил, отойдя и повернувшись лицом к окну.
За спиной Он слышал лёгкие шорохи ткани её халатика и застилаемой постели, а затем, плеск воды из крана, и явно чувствовал то вчерашнее, волнующее единение с хозяйкой, производившей сейчас все эти звуки.
Это чувство, это состояние и волновало, и тревожило, и, в тоже время, умиротворяло Его сознание. Ему было хорошо, приятно чувствовать за своей спиной Её невидимые и дорогие движения.
Когда Ему разрешили повернуться, Он увидел Её одетую в пёстрый, лёгкий халатик, причёсанную, свежую и улыбчивую, стоящей рядом с аккуратно застеленной постелью.
Она предложила Ему присесть на стул стоящий у тумбочки, и выпить с Ней вместе кофе. На что Он, конечно, согласился.
Она, тут же начала хлопотать с банкой воды, кипятильником и пластиковыми чашками. А Он, с явным удовольствием, наблюдал за Её хозяйскими движениями, приятно отмечая Её заботу о себе.
Выпив по чашке вкусного, ароматного кофе за тумбочкой, стоявшей в ногах Её кровати и поговорив о предстоящем праздничном дне, Они вместе спустились на первый этаж, в столовую.
Светлана, увидев обоих из-за своего стола, обратила Их внимание на себя, негромким, но требовательным вскриком, а за тем, спокойным тоном попросила, так же как и вчера набрать со своих и соседних столов оставшиеся после завтрака, целые куски хлеба.
Сразу после завтрака, Она подошла одна к столу, ещё сидевшей на своём месте, Светлане, а Он выжидающе остановился на краю прохода между столами.
Он слышал, как Светлана сказала Ей, что, она думает, обедать в этот день в столовой их компании не придётся. Они, ведь, отпразднуют и поедят у своего костра.
После этого, по хозяйски ещё добавила, что женщинам нужно будет принести к ней в комнату часть продуктов, да и с собой, к костровищу взять все оставшиеся, необходимые и приготовленные продукты, которые они раньше, вместе, купили в магазине.
Она согласно кивнула Светлане головой, и послушно пошла, выполнять её просьбы, а за тем поднялась одна на свой этаж, к себе.
Он же отправился в свою комнату.
Перед тем, как разойтись, Они договорились встретиться внизу, на улице, через час.
Он, войдя в свою комнату, увидел там соседа и передал то, что услышал от Светланы о сборе компании, на что тот ответил, что всё-таки пойдёт обедать в столовую, и, поэтому, немного задержится, пусть начинают праздновать без него.
К сроку сбора компании Он, посидев немного в своей комнате, спустился вниз, к скамейкам под елями.
Там его уже ожидали - Она, Дина и Лена.
Они дружно сказали Ему, что Светлана придёт к костру через полчаса, также как и все остальные, а им предстоит произвести окончательную подготовку места празднования.
Взяв Его с обеих сторон под руки, Она и, неожиданно для Него, Лена, все направились к излюбленному для них месту.
Придя туда, Он, сразу обложил костровище кирпичами, соорудив в костре импровизированный мангал, и быстро разжёг огонь, а после присел на своё обычное брёвнышко.
Справа от Него, на этом бревнышке, уже сидела Она, а слева, тут же, пристроилась Лена, которая сразу завела бойкий разговор о предстоящем празднике.
Он любезно подвинулся, уступая ей побольше места на этом коротком брёвнышке.
От этого, чуть подвинулась и Она.
Лена, поудобней устроившись рядом с Ним, безудержно продолжала щебетать, явно с желанием привлечь к себе побольше Его внимания, и, откровенно показывая всем окружающим, что она хочет "застолбить" за собой Его, в компании.
Он доброжелательно, ни чего не подозревая, вторил шуткам Лены, не придавая и им, и её поведению, щебетанию, большого значения, не сознавая, что Его хотят присвоить.
Его подруга, сразу же почувствовала в поведении Лены угрозу своему достоинству и самолюбию, своему искреннему чувству. Поэтому Она тут же замкнулась в себе, и ещё чуть отодвинувшись от Него на этом, ставшем теперь совсем коротким, брёвнышке.
Подошла Светлана и все остальные.
С приходом Светланы всё вокруг закружилось, закипело.
Был быстро накрыт импровизированный стол уложен и застелен салфетками тонкий металлический щит, на которых тут же появилась основная, холодная часть закусок. Это были куски нарезанного свежего хлеба, колбасы, раскрытые банки консервов, зелень, а так же светлые, пластиковые, одноразовые чашечки под напитки.
Светлана, поручила Ей помогать себе, и сама принялась, тут же насаживать кусочка куриных, маринованных окороков на, заготовленные мужчинами заранее, шампуры, из ошкуренных от коры, не очень толстых, но достаточно длинных, веток.
Встав со своего места рядом с Ним, Она, начала помогать главной распорядительности у костра.
Вскоре, звучно, сочно заскворчало и аппетитно запахло жаренным куриным мясом, смешанным с дымком медленно тлеющих в костре между кирпичами, угольками.
В это время, опять же, по распоряжению Светланы, было разлито спиртное в расставленные чашки на импровизированном столе.
Все выпили, закусили, предлагаемыми Светланой горячимы и холодными кусками - жаренными и вкусно продымленными костром порциями окороков, хлебом, разной снедью и зеленью.
Налили по следующей порции спиртного.
Ещё выпили.
Разговоры, смех, песни потекли ещё вольнее над, то пылающим, то дымящим вкусным запахом, костром.
Все наслаждались этим настоящим моментом в лесу, у костра!..
Он выпивал, закусывал ароматными кусочками мяса и свежей зеленью, услужливо подаваемыми ему Леной, отвечал на её шутки, шутил сам вместе со всеми остальными.
В общем, веселье, празднование шло полным ходом, у собравшего всех вместе, костра, под тёмно-зелёными, пышными, хвойными лапами.
Она, то же выпивала и закусывала, продолжая напряжённо молчать, то холодно сидя рядом с Ним, то чаще, привстав со своего места по просьбе активной Светланы, помогая последней.
Если говорить откровенно, настроение у Неё было основательно испорчено постоянным щебетанием Лены, её соперницы, и, тем более, слабым, рассеянным вниманием Его к Ней.
В общем, небеса над Ней, чуть заалев надеждой несколько дней тому назад, сейчас, внезапно померкли, налились привычной, безнадёжной серостью и, даже тьмою, не обещая в себе, Ей, уже ничего хорошего!
Было от чего напиться, утопить свою печаль, тоску в горьком-горьком спиртном, что бы не ощущать, не сознавать Себя и всё окружение!..
Она не строила ни каких особенных планов на Него, как, по всей видимости, и Лена, но внимание и, главное, ощущения, которые давало Ей общение с Ним, отзывалось жгучей-жгучей болью в Её сердце, в Её груди!
Он же, ни чего не подозревал о Её состоянии, и, немного захмелев, продолжал часто шутить и смеяться с окружающими, а также и с назойливой Леной.
Когда вся кампания, уже в полной темноте собралась идти в пансионат, Лена шустро подставила свою руку Его руке.
Он взялся за её руку, и вся шумная, хмельная группа направилась к корпусу пансионата.
Она тихо брела одна, позади всех, не участвуя во всеобщем веселье и разговорах и песнях.
А Он, весело шагал под руку с Леной, потеряв Её из своего вида, и отвлечённый от Неё шустрой, бойкой, другой.
Лишь только у крыльца корпуса, Он остановился и, освободив свою руку от слишком услужливой руки Лены, оглянулся, разыскивая глазами Её. Но, не отыскав в темноте такую близкую Ему фигуру, направился в свою комнату, и хмельной, сразу же лёг спать, тут же уснув.
На следующее утро Он, проснувшись, одевшись, умывшись и побрившись, как обычно, присел на край своей кровати и тут же вспомнил...
Вспомнил, что вчера вечером не попрощался с Ней, не проводил Её до комнаты, не почувствовал тепло Её ладони...
Осознав это, Он тут же решил сходить к Ней, повидать Её. Решительно поднявшись по лестнице на четвёртый этаж и, подойдя к Её двери, Он тихо, как обычно, постучался.
Она уже встала, и сдержано, деланно приветливо встретила его на пороге своей комнаты, не пропуская внутрь.
Он пробовал шутить, чувствуя какую-то неловкость в Себе, сейчас, у открытой двери Её комнаты.
Его не впускали внутрь комнаты, как обычно, но уйти от сюда, тут же, было неловко. Все Его, какие-то надуманные теперь шутки, разбились о непривычно холодную стену Её отчуждения.
Он ни чего не понимал вчера их компания весело и шумно провела у костра весь вечер. Всё было так здорово, так хорошо!..
А теперь, что же случилось с Ней?
Он просто недоумевал и терялся в догадках, - какая же кошка могла, пробежать между Ними?
А Она, плохо спала всю ночь. Ворочаясь с бока на бок, думала, сквозь незваные, горькие слёзы, о своей такой непутёвой, такой никчёмной судьбе,
- Так и придётся Ей провести, всю свою безрадостную, тусклую, серую жизнь!
Неужели она не заслуживает в жизни хоть маленького лучика солнышка, хоть небольших, крохотных, незатейливых радостей?!
Поэтому Она и встала сегодня так рано с пасмурным настроением. У Неё, ко всему этому, появилось жгучее, тянущее желание, быстрее уехать отсюда, из этого пансионата...
Как раз, при этих Её мыслях, и постучался в Её дверь Он.
Она, в это мгновение, не хотела никого видеть, ничего знать, ничего слышать, и, поэтому старалась, что бы Он быстрее ушёл, оставил Её одну!..
Он остро, очень колко, почувствовал Её отчуждение к Нему, Её настроение, Её, странное, непонятное состояние.
Он катастрофически ничего не понимая, и позтому решил побыстрее оставить Её одну, решил ретироваться!..
Время, Время, Ты всегда мудрее всего происходившего в тебе!
Только Ты одно можешь всё правильно рассудить!
Рассудить всё неспешно и по справедливости, всё случающее в таких, непутёвых порою, человеческих отношениях!
Прошло около двух-трёх дней после, непонятной для Него, размолвки с Ней.
Это были очень скучные, блеклые, без солнца, облачные, серые дни.
Погода и вправду изменилась - часто с неба моросил мелкий, надоедливый дождик. Воздух быстро насытился его тяжёлой и грустной влагой и тяжестью.
Он, несколько раз, один ходил к пустому, мокрому, холодному, и поэтому неуютному теперь, костровищу.
Посидев немного на мокрых брёвнах один, Он возвращался в тяжёлом настроении в свою комнату, не в силах вынести своё одиночество в том месте, где был беззаботен, счастлив, весел, всего несколько дней тому назад, рядом с Ней...
Не раз, Он срывался с места и порывался зайти к Ней, найти Её! Но каждый раз Его, что-то останавливало.
Компания без Него, тоже, больше не собиралась вместе.
Инициатором следующего сбора компании, стала Светлана.
У неё, как она всем пояснила, был день рождение сына, и она хотела этот день, как-то отметить.
Поэтому, Светлана собрала всех в своей комнате.
Она, в то время, уже перешла от Неё, из двухместной комнаты, в одноместную, которая в то время и освободилась.
Вот, в этой одноместной комнате, Светлана и накрыла столик для гостей на одной-единственной, стоявшей у неё, тумбочке.
Собрались почти все, кроме Дины с Геннадием да Его соседа.
Выпили, стоя вокруг тумбочки, закусили приготовленными хозяйкой нехитрым угощением.
Все, в данных, цивильных, не привычно костровых условиях, чувствовали себя, как-то скованно, неловко. Обычных разговоров в компании, как у костра, не случилось.
Немного вежливо переждав, пришедшие, потихоньку стали расходиться.
Как ни старалась хозяйка дома, а шумного, привычно весёлого сбора компании, не получалось.
Тихо вышла и Она от Светланы.
Это произошло раньше, чем собрался к себе в комнату Он.
Заметив это, постарался выйти из комнаты и Он. Это Ему, не без труда, удалось, так как пришлось отнекиваться от уговоров, побыть ещё немного у Светланы.
Он догнал Её уже в конце коридора.
Остановив Её касанием руки за плечо, сзади, Он, сразу же начал сбивчиво, безостановочно, и, как-то бессвязно, бестолково говорить,
- Я не знаю, что произошло между Нами, но Я, Я не хотел ничем Тебя обидеть!
Правда! Правда! Правда!
За тем, Он заговорил тише и, как-то сокровенней, откровенней,
- Мне Тебя очень-очень не хватает!
Ты мне очень нравишься!
Мне не хочется, Так, с тобой расставаться!
Прости меня в том, в чем я был виноват!..
Я тебя очень-очень прошу!..
Прости! -
Она спокойно, как-то холодновато, по крайней мере, так Ему показалось, выслушала эту Его взволнованную тираду, и молча, без какого-либо ответа, шагнула на лестницу.
Он шагнул за Ней, всё продолжая, но уже совсем тихо, как-то мято, несвязно повторять уже произнесённые Им слова.
Через пяток ступеней по лестнице, Она с усилием выдавила из себя,
- Хочешь кофе? -
Он послушно кивнул головой, лишь бы только не расставаться с Ней сейчас, так на полуслове.
Дальше, до Её комнаты, Они проследовали молча.
Вошла в свою комнату сначала Она, потом позвала, пригласила коротким жестом, топтавшегося на пороге и Его.
Предложив, опять сдержанным жестом Ему присесть, на Его обычное место, на стул стоящий у тумбочки, рядом с пастелью, Она принялась молча хлопотать над приготовлением кофе.
Он, молча сидел и покорно ждал, тайком наблюдая за Ней. Боязливо ожидая, что будет дальше?
Налив Ему и себе в поставленные чашки горячего, парящего кофе, выставив из тумбочки пакетик с печеньем, присела на край своей кровати.
Он, ещё раз, тихо попросил у Неё прощения и снова смиренно замолчал, опустив глаза к полу.
Тут внезапно, через краткое мгновение Он, вдруг понял, осознал, чем, и как обидел Её!..
Это, как будто Его сознание внезапно разорвало страшным вскриком!!!..
Всё Его общение с Леной шквалом, быстро промелькнуло у Него в сознании. И тут Он замолчал, ещё больше опустив свою голову, внезапно Всё осознав, что Она чувствовала за Всё время их размолвки!
Прошло ещё две-три скорбных, тяжёлых минуты в полной тишине, в Их молчании, в Их переживаниях.
Бури горьких, тяжёлых чувств и мыслей прокатились в эти мгновения в Его душе, а возможно и в Её!
Но Её, по всей видимости, в данное время волновали несколько другие чувства, с другим подтекстом.
Она сейчас, как бы хваталась за ускользающий тонкий волосок в пальцах, который ещё связывал Их вместе, сближал Их, но теперь мог совсем исчезнуть, совсем порваться.
Она, внезапно подняла опущенный, как и Его, Свой взор на Него, и спросила тихим, каким-то отчаянным, сдавленным голосом,
- Хочешь меня поцеловать? -
Он, сверкнув глазами на Неё, обескураженный вопросом, слабо кивнул, ещё не вникая до конца в суть сказанного Ею.
Она, в ответ на этот Его жест, на мгновение задумавшись, поднесла Своё лицо к Его лицу, не прикрывая глаз.
Он, в каком-то неосознанном состоянии, в ответ на Её движение осторожно, легко прикоснулся своими губами к Её губам.
Это получилось, как-то неосознанно Им, по какому-то безусловному рефлексу.
Она, Её губы, ответили на прикосновение Его осторожных, таких боязливых, губ, более энергичными движениями.
Глаза, у Неё тут, вспыхнув, сразу же запахнулись, закрылись.
Он почувствовал, как Её губы смело, энергично отчаянно обхватывали и теребили, перебирали Его губы. То чувственно, страстно сжимали, то слабели. А потом всё повторялось снова.
Её губы сжимали Его губы, как бы с желанием подтвердить, что они здесь, вот тут, совсем близко, и, такие желанные, и такие живые, горячие!..
В Его душе в эти мгновения всё перевернулось и затрепетало!..
Он долго не отнимал своих губ из плена Её, горячих сейчас губ.
Только, когда она сама отстранилась от Него, Он открыл свои глаза, закрывшиеся сами собой во время этого долгого, этого страстного, поцелуя.
За тем, Он смущённо отвёл своё лицо, от Её лица и, открыв свои глаза, как вновь увидел Её.
Её лицо, с ещё закрытыми глазами, излучало и страсть, и умиротворение, и боль, и наслаждение, всё как-то одновременно!..
Такой Её вид снова захлестнул Его сознание, и Он решительно, бережно, осторожно, но энергично, страстно взял ладонями Её лицо, привлёк Его к своему и Своими губами впился в Её губы, а они так же, как и в прошлый раз начали быстро и сильно перебирать Его губы.
Второй поцелуй был короче, чем первый. Она Сама прервала его, убирая губы, отстраняясь от Него.
Настроение, у обоих, явно улучшилось - Она начала вновь улыбаться Ему в ответ на Его страстные, зовущие взгляды.
Разговор у них осторожно, как на ощупь, завязался.
Слов о прошедшем, не было. Прошлое стало для них, как "табу".
Они снова договорились, что пойдут гулять через полчаса, вместе, у елового бора, как прежде, как в той, почему-то ставшей далёкой теперь, жизни.
Он быстро зашёл к себе в комнату, собрался и вышел на улицу.
Через несколько минут, вышла к крыльцу пансионата и Она.
Подставив ему, привычным, но ставшим Ей таким дорогим движением, свой локоть, Она и Он направились в еловый бор.
При входе в него им встретились Дина с Геннадием и Лена.
Члены компании сдержанно поздоровались с Ними. При этом, Он заметил колкий и досадливый взгляд Лены, брошенный в сторону Его спутницы.
Она, тоже заметила этот укол, но мудро пропустила его мимо Себя.
Поздоровавшись, и обменявшись дежурными, ничего не зачавшими фразами, разошлись.
Побродив немного по знакомым тропинкам елового бора, Они направились к костру.
Присев на своё обычное брёвнышко, Они, почувствовав снова своё единение друг с другом, так упоённо, так желанно, целовались. Только Она, время от времени, стыдливо отстранялась от Него, с боязливым шепотом, что слышит, как кто-то идёт. А Он, через некоторое время, опять искал своими губами Её губы, и Она кротко, покорно отдавалась Его поцелуям.
Как же хорошо было Им сейчас, рядом друг с другом!
Они наслаждались прикосновениями, жестами, словами и улыбками друг друга!
Что ждёт их впереди?
Этого Они не знали.
Но Они знали то волнующее, прекрасное чувство единения, в этом Большом, Огромном Митре! Единение двух близких и единственных друг для друга существ, двух бьющихся в унисон, сердец!
В, Этом понимании, Их души, Их сознания были полностью уверены!
Они точно знали, что эти чувства навсегда оставят свой след в Их памяти, в Их судьбах, в Их душах, в Их сердцах!..
Ах, Эти чувства, не забываемые Ощущения, дающие Их сознаниям, Их душам столько нового понимания Жизни и Великой, Бесконечной Вселенной, не сотрутся в Их сознаниях, Никогда!
Так пусть же эти знания займут своё место в этих двух Существах, в Их Сущностях на этой, порой столь грешной, суетной, Земле!
Он же, приехал туда же несколько позже Её, и, уже не в первый раз.
О существовании друг друга, Они до этой встречи, даже, не подозревали.
Сам пансионат располагался не далеко от города, но в очень приятном, живописном месте, в лесистой зоне пригорода минут 40 на электричке или автобусе. Вокруг него не было никаких населённых пунктов, которые могли бы нарушить тишину и покой отдыхающих.
Так вот, сам пансионат стоял на высоком берегу маленькой, извилистой, лесной речушки, рядом с еловым и, поэтому тёмным, но стройным, высоким лесом.
В общем покой, свежий воздух, единение с природой - просто благодать!
Завтрак, обед и ужин все отдыхающие в пансионате принимали в общей столовой на первом этаже пансионата и в одно и то же время.
Вот Его место в столовой, и выпало, как раз, за одним столом с Ней, рядом с Её местом.
Там, за этим столом, во время Его первого обеда, Они и познакомились.
Она была мила и немногословна, но, вместе с тем, имела способность поддержать общий разговор короткой репликой или, чаше всего, просто доброжелательной улыбкой.
Он же, в общении, был весьма коммуникабельным, компанейским человеком - любил переброситься со знакомыми и малознакомыми ему людьми несколькими доброжелательными, шутливыми фразами, что создавало вполне непринужденный повод для знакомства с Ним и последующего оживлённого разговора.
Так вот, обедать Он и Она закончили одновременно.
Она вежливо, по-женски заботливо, взяла Его использованную посуду и, вместе со своими тарелками, отнесла на стол рядом с входом на кухню, так как, использованную посуду должны были убирать со своих столов, самими обедающие, сами отдыхающие.
Из столовой Они вышли вместе, поскольку, Он любезно дождался Её, после Её услуги Ему, с посудой, у двери выхода из столовой.
Вместо того, что бы пойти отдохнуть после приёма пищи в своих комнатах, как делали многие отдыхающие, Он предложил Ей выйти на улицу, посидеть, подышать свежим, настоянным на духовитой, еловой хвое воздухом.
Тем более, что погода стояла прекрасная, ясная, осенняя, конца чудного "бабьего лета".
Она, молча кивнув головой, приняла Его предложение и вышла из здания пансионата вместе с Ним.
Легко, негромко переговариваясь о том, о сём, Они, прошли от крыльца к скамейкам, в тень ближайших к пансионату, елей.
Он, на этих скамейках, неспешно и просто рассказал Ей, присевшей рядом с Ним, что не в первый раз приезжает в этот пансионат, что он Ему очень нравится и своим расположением, и своей отдалённостью от городской суеты.
Оказалось, что у Него за неоднократные посещения этого пансионата, появилось вокруг много, своих любимых уголков. Например, тихие, тенистые тропинки, солнечные полянки и, даже, есть своё, обустроенное по всем туристическим правилам, костровище, которое располагается не далеко от сюда, где Они сейчас сидят, минут 15 неспешным шагом. Костровище находится близко, но достаточно укромно в лесистой округе.
Она, в ответ на Его такое увлечённое повествование ответила, что Ей, с подругами, интересно будет посетить, увидеть эти, его места, о которых Он Ей так живо рассказал - прогуляться по тропинкам и по лужайкам, посидеть около Его костра.
Пообщавшись таким образом, некоторое время, Они, договорившись встретиться здесь же, на этих же скамейках через полтора-два часа после отдыха в своих комнатах, и пойти гулять по лесу.
Не в первый раз, отдыхая в этом пансионате, Он привык к тому, что, довольно быстро, вокруг Него образовывалась какая-либо группа, компания. Поэтому Он с радостью принял Её предложение, прогуляться вместе с Ней и Её подругами по Его тропинкам, посетить Его заветные места.
После этой договорённости, Они разошлись, каждый в свою комнату.
Его, поселили в пансионате в комнате с соседом на втором этаже, а Она проживала в такой же комнате вместе со своей соседкой, Светланой, которая и стала Ей одной из подруг, в такой же двухместной комнате, но на четвёртом этаже.
Немного отдохнув каждый в своей комнате, Они опять сошли вниз здания и встретились на том месте, где и договорились. Правда, Её подруга, да и Его сосед, которого Он тоже пообещал взять с собой на совместную прогулку, не приняли участие, так как уже были заняты какими-то другими своими делами.
Вот Они, только вдвоём, двинулись неспешным шагом по многочисленным тропинкам, убегающим в глубь елового бора, к его сумрачным теням и тайнам, и, на обещанные Им Ей, солнечные, весёлые лужайкам...
Тропинки петляли между стволами высоких, стройных елей, под их широкими, тёмно-зелёными ветками опахалами, и сквозь редкий лиственный подлесок, кустарник, растущий в местах, где хвойные лапы елей оставляли кустарнику больше света для его роста.
Он и Она тихо шагали по тропинкам, - то, негромко переговариваясь о том, о сём, то, просто молча, вслушиваясь в шумы и шорохи обступившего их со всех сторон "сказочного" леса.
Настроение у Обоих, в окружении этих высоких, чУдных деревьев, было возвышенное, одухотворённое, да и погода была ясной.
Солнце пробивалось своими лучами сквозь плотную хвою елей, уже предвещая собой скорый конец ясного "бабьего лета".
В еловом лесу пахло хвоей и увядающей пёстрой листвой кустарника, лежавшей на тропе под Их ногами и на земле и на редкой траве между стволами деревьев.
Ели вокруг стояли, как высокие, стройные, зелёные свечи в этом чУдном, торжественном храме природы, создавая, какое-то строгое, камерное ощущение.
Местами Их шаги отзывались слабым эхом, как в зданиях с высокими потолками, создавая особенное, мажорное настроение от всех своих видов и звуков!..
Дух леса, дух хвои, приятно щекотали их ноздри своими запахами, а широкие, пышные нижние ветви елей, надёжно укрывали их, как бы защищали, от чужих, посторонних, нескромных и неуместных здесь взглядов, в этом возвышенном здании природы!
Как хорошо, как сказочно одухотворённо и умиротворённо казалось Им всё вокруг!
От всего такого, своего состояния, хотелось не простых, банальных слов, а надо было бы читать красивые, освящённые стихи, или просто слушать, да просто слушать чуть различаемые, и вместе с тем такие разнообразные, такие многоликие, шумы и шорохи леса...
Это было лёгкое шуршание или шепоты, почти голых ветвей, смирённо прощающихся со своей листвой, безмолвная грусть увядающей травы, и ещё, еле слышные движения пол чьими-то мягкими, осторожными, крадущимися лапками, а иногда редкие, но шумные, взмахи крыльев невидимых лесных птиц.
Если кто и говорил, это был, в основном, Он. Она же, мягко ступая рядом с Ним, то ли слушала Его, то ли задумчиво вслушивалась в неясные лесные шорохи...
Голова у Неё в это время была слегка приподнята, а глаза легко скользили, перебегали с одой ветки или тонкого ствола на какой либо другой лесной объект, казавшиеся в данное время, особенно удивительными и таинственными!..
Это были, ещё не опавший, малый, осенний, бардовый или бледно жёлто-зелёный лист, или удивительные формы кроны редеющего куста. Иногда, Её глаза непроизвольно выискивали в лесном переплетении причудливые изгибы уже совсем обнажённых ветвей, их затейливые, фантастические образования, и, чуть угадываемые в них, фантастические фигуры и формы.
Всё окружение, и лесные шорохи, и запахи, и виды, навеивали на Них Обоих, в моменты Их общего молчания, особенный покой, особенное восприятие всего окружающего, всего глубокого Мироздания!..
Иногда, нарушив своё, уже привычное для Него молчание, коротко говорила Она. Но чаще, Она молчала. Тогда, через некоторое время, замолкал и Он, задумчиво вглядываясь в эту таинственную, как заколдованную, глубь осеннего леса.
О чём думал Он во время этих продолжительных, но не давящих на сознание, пауз, и о чём думала Она?
Кто его знает!
Настроение у Них Обоих, было умиротворённое, светлое, одухотворённое.
Когда тропинка становилась особенно узкой, Они шагали касаясь друг друга плечами и руками. Это происходило не нарочно, но, как-то естественно, как-то по-родственному.
Что бы это могло значить?
Как узнать, как заглянуть в будущее?..
Ближе к ужину, Они, тем же неспешным шагом, подошли к корпусу пансионата.
Поднявшись по лесенке в пять ступенек на крыльцо корпуса, Они вошли в распахнутую дверь холла пансионата на первом этаже.
Здесь же, располагалась и дверь в общую столовую. Из столового зала, уже разносился неясный гомон голосов и частый звон посуды.
Отдыхающие ужинали.
После ужина Они пошли гулять снова, но к Ним уже присоединились ещё четверо - три её знакомые женщины и его сосед по комнате.
С такой ватагой Они вновь вошли в духовитый, вечереющий теперь, и, поэтому особенно торжественный и таинственный, еловый бор.
Он вел эту, шумную теперь, компанию к месту своего старого костровища, которое и вправду, как оказалось, располагалось совсем не далеко от начала елового бора и от основной тропы по нему, чуть под уклон к речке.
И вот, за двумя давно упавшими и медленно распадающимися, гниющими, мощными стволами старых елей, все пришедшие, увидели обещанное костровище.
Дальняя, из двух упавших елей, падая в своё время, вывернула из почвы своё могучее корневище. Под этими вывернутыми корнями, образовалось неглубокое, но широкое углубление с высокой и плоской стенкой из сплетённых с засохшими и обветренными комьями земли, корней. Внизу под этой импровизированной стенкой, как раз, и было видно место костра со старыми, обгоревшими и заветренными дровами, углями, обильно присыпанными осенней листвой и обильной сухой хвоей с ближайших елей.
Вертикальная плоскость вывернутых корней хорошо отгораживала место костровища от тропинки, проходившей метров 25-30 выше, по склону к речке.
Всё это создавало и определенный уют, и уединённость этого места от всего окружавшего его.
Вокруг места костровища лежали два небольших бревнышка, друг против друга, которые служили достаточно удобными местами для сидения.
Пришедшие на это место, быстро набрали, обильный здесь, в лесу, хворост, и, через пару минут, в костровище, на старых углях, весело постреливая угольками и попыхивая ярким пламенем, пылал весёлый костерок.
Вокруг этого костра и расположилась весёлая, шумная компания.
Он и Она сидели рядом на одном из бревнышек. Остальные же разместились на брёвнышке подлинней, напротив Их. Между Ними и остальной компанией, весело плясал своим пламенем, костёр.
Она, как обычно для Неё, молчала, слушая весёлый говор остальной компании, и смотрела, почему-то печальными сейчас глазами, в бойкое, яркое пламя.
Он, часто шутливо отвечал на брошенные в Их сторону реплики и шутки компании.
Время от времени, Он подсаживался на корточки к самому огню костра, чтобы поправить быстро прогорающие в жарком пламени дрова или подложить новые из большой кучи сушняка, сваленной рядом с Ним.
Иногда Он, как бы невзначай, бросал свой взгляд на Неё. Его, при этом, неожиданно обдавала волна смиренного, чувственного покоя, который исходил от Её позы, от всего Её вида.
От этого, Он старался ещё больше всмотреться в Её облик, как бы отгадать, что же Его к Ней так притягивает?
Вокруг постепенно стемнело, но у костра было тепло, уютно и весело от разговоров, от женского, заразительного смеха, от шуток.
Иногда Лена начинала звучно петь глубоким, особенным, приятным, грудным голосом, какую-нибудь протяжную, старинную, народную песню. Тогда многие присутствующие, негромко подпевали ей. От этого песня, в лесу у костра, звучала, лилась ещё певучей, ещё задушевней!
В десятом часу вечера, настала пора компании возвращаться в пансионат, в свои комнаты. Поэтому, все встали со своих мест у костра и, раскидав к краю костровища ещё дымящиеся, не прогоревшие, дрова и угли, со звучными песнями двинулась к корпусу пансионата, на ночной покой.
В следующее утро, на завтраке, Они, Она и Он, Он и Она, вновь встретились у своего стола.
Позавтракали.
Никаких особенных планов на этот день у Них, не было. Поэтому Она и Он, вновь договорились встретиться через 40-60 минут у крыльца здания пансионата, на тех скамейках под елями, где сидели вчера.
Когда Она подошла, Он уже сидел на скамье, мерно покуривая ароматный табак в своей трубке.
Минут 10-15 Они посидели на этой скамейке, степенно обсуждая вчерашний вечер и возможные планы на сегодня, за тем встали и пошли прогуляться по краю леса, в тень, от лучей жаркого, осеннего солнца.
Солнце, как на прощание, старалось ещё сильнее, ещё больше, согреть, припечь впадающую в позднюю осень, землю, природу.
Он немного прихрамывал при ходьбе, это давали знать о себе прошедшие жизненные эпизоды, и Она предложила Ему взять Её под руку.
Это предложение чуть смутило Его, но, было приятно, и он подхватил Её под округлый локоток.
Рядом с Ней, Он чувствовал Себя, как и вчера, умиротворённо, тепло и уютно. Он, шагая рядом и ощущал тепло Её руки, Её локоть своей ладонью, и тут, неосознанно отметил, что и Ей рядом с Ним было тоже хорошо, легко и спокойно. Это чувствовалось по Её мерному шагу, по Её приподнятой голове, угадывалось в блеске Её глаз.
Возможно, всё это можно было трактовать по-разному, -
Может - Его присутствие рядом с Ней, просто тешило Её женское самолюбие.
Может Ей было всё равно с кем прогуливаться, но, главное, не одной.
А может - Ей, просто, нужны были новые ощущения, впечатления, знакомства...
Кто знает!?
Пусть так! Он, пожил на свете уже не мало, и, до какой-то степени, понимал и не осуждал, такие, вполне естественные, движения женской души.
Всё это, возможно, только чуть угадывались, Его сознанием в Её душе, в Её сущности. А может, и нет, не угадывалось, а просто придумывалось Им...
Он задумался об этом всём только на пару минут.
Все эти мысли Его немного взволновали, обеспокоили, но, Он усилием воли сдержал, загнал их поглубже в Себя, в самую глубь Своего сознания.
После Его паузы, Он, не очень умело скрывая своё состояние, свои мысли, продолжил несколько сбивчиво и нескладно рассказывать Ей о тех местах, которые Ему довелось повидать в своих частых командировках.
Она, пропустив незамеченным сбой в Его рассказе, продолжала слушать, шагать рядом, и, уже привычно для Него задумчиво молчать, чем и интриговала, и волновала Его сознание, вдобавок к тем, скрываемым Им сейчас, мыслям.
Тут Он неожиданно отметил про Себя, что Она подбирает свои шаги, стараясь попасть в ритм с Его шагами.
Это было приятно, и неожиданно для Него, поэтому Он, тут же постарался умерить свои широкие, сбивчивые шаги и следить за их размером и мерным ритмом, что отвлекло Его от своих внутренних мыслей
Так время подошло к обеду, и Они неспешно вернулись к пансионату.
На обеде они опять сидели рядом, и Он, и Она, старались ухаживать друг за другом то, пододвигая ближе солонку, то, подавая хлеб...
После обеда, эти Двое, снова выходили на полчаса подышать свежим воздухом из здания пансионата, а вечером, снова с шумной компанией сидели рядом друг с другом у костра.
Он совсем уже забыл о тех своих, прежних мыслях.
В таком же ритме прошло ещё несколько дней и вечеров.
Он и Она всё своё свободное время проводили вместе: гуляли по тропинкам, взяв друг друга под руку, сидели рядом у костра, и Он провожал Её вечером до Её комнаты, желая спокойной ночи при расставании.
Их отношения всё больше и больше сближались. Они уже многое рассказали друг другу о себе, о своих судьбах, о своих работах и заботах, достаточно хорошо, достаточно чутко понимали, чувствовали друг друга.
Он каждый день желал тот свет и уют, что воцарялись в Нём, когда Она была рядом!..
Окружающие уже привыкли видеть их пару всегда вместе, всегда рядом друг с другом.
Через пару дней должен был состояться один из многочисленных государственных праздников.
Сдружившаяся компания решила отпраздновать этот день, все вместе, у своего любимого костра.
Скинулись деньгами, обговорили незатейливое меню и выпивку.
Женщины взяли на себя магазин, готовку и выпивку.
Мужчины должны были ещё более благоустроить место у костра - добавить посадочных мест, соорудить столик под праздничные угощения, мангал для выпечки на костре задуманного женщинами шашлыка из куриных окороков, а так же заготовить побольше дров.
Самой активной и опытной, в организационном плане из женщин компании, была Светлана. Она и взяла на себя общее руководство по подготовке и проведения праздничного застолья у костра.
Другой женщиной, была Лена, певунья.
Следующая женщина, Дина, которая привела в компанию ещё одного мужчину, кроме Его и Его соседа, и, которого звали Геннадием.
И, наконец, Она, которая жила в одной камнате со Светланой.
Вот таков и был состав всей компании.
Светлана, оказалась весьма заводной и энергичной женщиной, правда её активность граничила порою, с почти агрессией. Но на это никто не обращал внимания.
Главная распорядительница, хозяйски обговорив с другими женщинами количество продуктов и выпивки за праздничным, костровым столом, сходила вместе с ними в магазин, который находился в ближайшей к пансионату деревне. Это было около 2-х километров пешком по одной из тропинок в еловом бору от пансионата.
После заготовки продуктов, Светлана взялась за непосредственное приготовление запланированных яств.
Все дела у неё в руках, под её руководством, били ключом, реализовались и быстро, и успешно, и удачно.
Мужчины, тем временем, занимались другими работами. Они заготовили и принесли несколько объёмных охапок сушняка и дров. Нашли в лесу и установили ещё два брёвнышка для сидения, поправили уже бывшие брёвнышки. Ко всему этому, на свалке за пансионатом нашли и принесли, установили к месту костра тонкий металлический лист, для своеобразного стола, размером сантиметров 70 на 70. И ещё, притащили от туда же, толстую, железную пластину меньшего размера, чем столешница, для устройства своеобразной плиты, на пламя костра. Потом, на той же свалке, отыскали ещё несколько целых кирпичей, для сооружения мангала.
Работ у мужчин было достаточно много, но она исполнялась находчиво, с выдумкой и задорно.
Правда, Геннадий не принимал участия в этом благоустройстве костровища. Он ходил вместе с женщинами в магазин, как рабочая сила для транспортировки полных и тяжёлых сумок с продуктами.
Об этом попросила мужчин, Дина.
У мужчин, вся работа по благоустройству места празднования, заняла часа три-четыре, а у женщин на много больше, - до самого вечера.
Вечером, после ужина в столовой, компания в приподнятом настроении от предвкушения завтрашнего дня, почти в полном составе снова собралась у костра. Только Дина и Геннадий отсутствовали. Их пару видели мирно прогуливавшуюся в сумерках по тропинкам на дальнем краю бора. Они подошли к костру позже.
Светлана, ещё на обеде, предложила нововведение для компании у костра. Оно заключалось в следующем: после ужина, все члены компании должны были собрать в столовой со столов, оставшийся после ужина, хлеб, что бы поджарить его вечером на костре, и полакомиться этими, своеобразными "тостами".
Вечером, у костра, процесс приготовления "тостов", опять в свои руки, взяла активная, энергичная Светлана. Она попросила мужчин положить с двух сторон костра по паре-тройке кирпичей, а на них положить толстую, железную пластинку, что бы использовать её, как протвинь над пламенем.
Когда всё это было исполнено, а костёр уже горел, на этой, предварительно хорошо обтёртой газетами, нагретой пламенем костра металлической пластинке Светлана, разложила несколько кусков принесённого хлеба.
Этот хлеб поджаривался на горячем металле, и становился аппетитно хрустким, чуть подпаленным от жара металла, с приятным ароматом дыма костра.
Хлебно-дымчатый аромат сразу же, вкусно, духовито окружил всю компанию и ближайшие к костру окрестности.
После поджарки на протвине, румяные, и ароматные куски хлеба Светлана с другими женщинами, натирали принесёнными зубчиками чеснока. От чего, импровизированные "тосты", приобретали особенный вкус и аромат.
Все присутствовавшие, довольно хрустели этими аппетитными и душистыми кусочками "тостов".
После прихода опоздавших, загулявшихся Дины и Геннадия, им досталось по тричетыре хрустящих куска.
Все уже насытились, а Светлана всё продолжала, безостановочно хлопотать у костра с протвинем и кусочками хлеба.
Это, по всему, доставляло ей большое удовольствие!
Весь вечер компания просидела у костра, хрустела поджаренным хлебом, слушая душевное пение Лены, предвкушая завтрашнее празднование.
Почти все женщины подпевали звучному, теплому голосу Лены. Песня разливалась лёгким эхом в ночном мраке, с небольшим морозцем, лесного воздуха.
После обычного, традиционного тушения костра, компания с песнями и весёлыми прибаутками, уже при свете ярких, высоких звёзд в ясном, глубоком ночном небе, а так же тусклых, редких фонарей около пансионата, шагала с песнями в его здание.
При расставании с Ней, в коридоре, Он, на мгновение задержал Её руку в своей руке, и при этом поднял свои глаза к Её глазам. Это произошло не нарочно, неосознанно, но и Ей, и Ему, это мгновение было приятно и, чем-то ценно. Она не торопилась выдернуть свою теплую ладонь из Его, почему-то сейчас, более тёплой, даже горячей и чуть влажной, ладони...
Позже, раздевшись и вытянувшись под одеялом в своей постели, Она, устремив свои открытые глаза в тёмный потолок, в пустоту, ещё чувствовала то запомнившееся тепло, когда держала свою ладонь в Его ладони! С трепетом вспоминала эти, жгучие сознание, мгновения!..
И с этим приятным, немного волнующим, неясным ощущением в своей душе Её сознание потихоньку померкло, и Она спокойно, умиротворённо заснула, повернувшись, уже во сне, по своей привычке, на живот, уютно прижав свою щёку к подушке...
Он, тоже не сразу уснул, а, находясь в своей тёмной комнате, ещё несколько раз выходил покурить свою трубку на лоджию в своей комнате.
Задумчиво мужчина вдыхал там, свежий, морозный ночной воздух, смешанный с ароматным, вкусным дымом Его трубки, и вдумчиво смотрел в тёмное небо с частыми блёстками звёзд.
Его слух, в это время, ловил тихие ночные шорохи, доносившиеся снизу из тёмного омута ближайших кустов и деревьев.
На следующее утро, в девятом часу утра, Он поднялся на четвёртый этаж и тихо постучал в дверь Её комнаты. Услышав ответ на свой стук, Он потихоньку приоткрыл дверь и, ещё не входя, спросил,
- Можно? -
На Его вопрос прозвучал Её негромкий
голос,
- Да, да. Входи. -
Она ещё лежала в своей кровати, по горло укрывшись одеялом.
Её хлопотливой соседки, Светланы, в это время, уже не было в комнате.
Глаза у них встретились.
Он смущённо, сразу же опустил свой взгляд к полу, и нарочито бодрым голосом стал шутливо выговаривать Ей, что Она и Царство небесное проспит...
Разговор несколько минут шел в таком же, заданным им, тоне.
Потом она попросила его отвернуться.
Что Он сразу же выполнил, отойдя и повернувшись лицом к окну.
За спиной Он слышал лёгкие шорохи ткани её халатика и застилаемой постели, а затем, плеск воды из крана, и явно чувствовал то вчерашнее, волнующее единение с хозяйкой, производившей сейчас все эти звуки.
Это чувство, это состояние и волновало, и тревожило, и, в тоже время, умиротворяло Его сознание. Ему было хорошо, приятно чувствовать за своей спиной Её невидимые и дорогие движения.
Когда Ему разрешили повернуться, Он увидел Её одетую в пёстрый, лёгкий халатик, причёсанную, свежую и улыбчивую, стоящей рядом с аккуратно застеленной постелью.
Она предложила Ему присесть на стул стоящий у тумбочки, и выпить с Ней вместе кофе. На что Он, конечно, согласился.
Она, тут же начала хлопотать с банкой воды, кипятильником и пластиковыми чашками. А Он, с явным удовольствием, наблюдал за Её хозяйскими движениями, приятно отмечая Её заботу о себе.
Выпив по чашке вкусного, ароматного кофе за тумбочкой, стоявшей в ногах Её кровати и поговорив о предстоящем праздничном дне, Они вместе спустились на первый этаж, в столовую.
Светлана, увидев обоих из-за своего стола, обратила Их внимание на себя, негромким, но требовательным вскриком, а за тем, спокойным тоном попросила, так же как и вчера набрать со своих и соседних столов оставшиеся после завтрака, целые куски хлеба.
Сразу после завтрака, Она подошла одна к столу, ещё сидевшей на своём месте, Светлане, а Он выжидающе остановился на краю прохода между столами.
Он слышал, как Светлана сказала Ей, что, она думает, обедать в этот день в столовой их компании не придётся. Они, ведь, отпразднуют и поедят у своего костра.
После этого, по хозяйски ещё добавила, что женщинам нужно будет принести к ней в комнату часть продуктов, да и с собой, к костровищу взять все оставшиеся, необходимые и приготовленные продукты, которые они раньше, вместе, купили в магазине.
Она согласно кивнула Светлане головой, и послушно пошла, выполнять её просьбы, а за тем поднялась одна на свой этаж, к себе.
Он же отправился в свою комнату.
Перед тем, как разойтись, Они договорились встретиться внизу, на улице, через час.
Он, войдя в свою комнату, увидел там соседа и передал то, что услышал от Светланы о сборе компании, на что тот ответил, что всё-таки пойдёт обедать в столовую, и, поэтому, немного задержится, пусть начинают праздновать без него.
К сроку сбора компании Он, посидев немного в своей комнате, спустился вниз, к скамейкам под елями.
Там его уже ожидали - Она, Дина и Лена.
Они дружно сказали Ему, что Светлана придёт к костру через полчаса, также как и все остальные, а им предстоит произвести окончательную подготовку места празднования.
Взяв Его с обеих сторон под руки, Она и, неожиданно для Него, Лена, все направились к излюбленному для них месту.
Придя туда, Он, сразу обложил костровище кирпичами, соорудив в костре импровизированный мангал, и быстро разжёг огонь, а после присел на своё обычное брёвнышко.
Справа от Него, на этом бревнышке, уже сидела Она, а слева, тут же, пристроилась Лена, которая сразу завела бойкий разговор о предстоящем празднике.
Он любезно подвинулся, уступая ей побольше места на этом коротком брёвнышке.
От этого, чуть подвинулась и Она.
Лена, поудобней устроившись рядом с Ним, безудержно продолжала щебетать, явно с желанием привлечь к себе побольше Его внимания, и, откровенно показывая всем окружающим, что она хочет "застолбить" за собой Его, в компании.
Он доброжелательно, ни чего не подозревая, вторил шуткам Лены, не придавая и им, и её поведению, щебетанию, большого значения, не сознавая, что Его хотят присвоить.
Его подруга, сразу же почувствовала в поведении Лены угрозу своему достоинству и самолюбию, своему искреннему чувству. Поэтому Она тут же замкнулась в себе, и ещё чуть отодвинувшись от Него на этом, ставшем теперь совсем коротким, брёвнышке.
Подошла Светлана и все остальные.
С приходом Светланы всё вокруг закружилось, закипело.
Был быстро накрыт импровизированный стол уложен и застелен салфетками тонкий металлический щит, на которых тут же появилась основная, холодная часть закусок. Это были куски нарезанного свежего хлеба, колбасы, раскрытые банки консервов, зелень, а так же светлые, пластиковые, одноразовые чашечки под напитки.
Светлана, поручила Ей помогать себе, и сама принялась, тут же насаживать кусочка куриных, маринованных окороков на, заготовленные мужчинами заранее, шампуры, из ошкуренных от коры, не очень толстых, но достаточно длинных, веток.
Встав со своего места рядом с Ним, Она, начала помогать главной распорядительности у костра.
Вскоре, звучно, сочно заскворчало и аппетитно запахло жаренным куриным мясом, смешанным с дымком медленно тлеющих в костре между кирпичами, угольками.
В это время, опять же, по распоряжению Светланы, было разлито спиртное в расставленные чашки на импровизированном столе.
Все выпили, закусили, предлагаемыми Светланой горячимы и холодными кусками - жаренными и вкусно продымленными костром порциями окороков, хлебом, разной снедью и зеленью.
Налили по следующей порции спиртного.
Ещё выпили.
Разговоры, смех, песни потекли ещё вольнее над, то пылающим, то дымящим вкусным запахом, костром.
Все наслаждались этим настоящим моментом в лесу, у костра!..
Он выпивал, закусывал ароматными кусочками мяса и свежей зеленью, услужливо подаваемыми ему Леной, отвечал на её шутки, шутил сам вместе со всеми остальными.
В общем, веселье, празднование шло полным ходом, у собравшего всех вместе, костра, под тёмно-зелёными, пышными, хвойными лапами.
Она, то же выпивала и закусывала, продолжая напряжённо молчать, то холодно сидя рядом с Ним, то чаще, привстав со своего места по просьбе активной Светланы, помогая последней.
Если говорить откровенно, настроение у Неё было основательно испорчено постоянным щебетанием Лены, её соперницы, и, тем более, слабым, рассеянным вниманием Его к Ней.
В общем, небеса над Ней, чуть заалев надеждой несколько дней тому назад, сейчас, внезапно померкли, налились привычной, безнадёжной серостью и, даже тьмою, не обещая в себе, Ей, уже ничего хорошего!
Было от чего напиться, утопить свою печаль, тоску в горьком-горьком спиртном, что бы не ощущать, не сознавать Себя и всё окружение!..
Она не строила ни каких особенных планов на Него, как, по всей видимости, и Лена, но внимание и, главное, ощущения, которые давало Ей общение с Ним, отзывалось жгучей-жгучей болью в Её сердце, в Её груди!
Он же, ни чего не подозревал о Её состоянии, и, немного захмелев, продолжал часто шутить и смеяться с окружающими, а также и с назойливой Леной.
Когда вся кампания, уже в полной темноте собралась идти в пансионат, Лена шустро подставила свою руку Его руке.
Он взялся за её руку, и вся шумная, хмельная группа направилась к корпусу пансионата.
Она тихо брела одна, позади всех, не участвуя во всеобщем веселье и разговорах и песнях.
А Он, весело шагал под руку с Леной, потеряв Её из своего вида, и отвлечённый от Неё шустрой, бойкой, другой.
Лишь только у крыльца корпуса, Он остановился и, освободив свою руку от слишком услужливой руки Лены, оглянулся, разыскивая глазами Её. Но, не отыскав в темноте такую близкую Ему фигуру, направился в свою комнату, и хмельной, сразу же лёг спать, тут же уснув.
На следующее утро Он, проснувшись, одевшись, умывшись и побрившись, как обычно, присел на край своей кровати и тут же вспомнил...
Вспомнил, что вчера вечером не попрощался с Ней, не проводил Её до комнаты, не почувствовал тепло Её ладони...
Осознав это, Он тут же решил сходить к Ней, повидать Её. Решительно поднявшись по лестнице на четвёртый этаж и, подойдя к Её двери, Он тихо, как обычно, постучался.
Она уже встала, и сдержано, деланно приветливо встретила его на пороге своей комнаты, не пропуская внутрь.
Он пробовал шутить, чувствуя какую-то неловкость в Себе, сейчас, у открытой двери Её комнаты.
Его не впускали внутрь комнаты, как обычно, но уйти от сюда, тут же, было неловко. Все Его, какие-то надуманные теперь шутки, разбились о непривычно холодную стену Её отчуждения.
Он ни чего не понимал вчера их компания весело и шумно провела у костра весь вечер. Всё было так здорово, так хорошо!..
А теперь, что же случилось с Ней?
Он просто недоумевал и терялся в догадках, - какая же кошка могла, пробежать между Ними?
А Она, плохо спала всю ночь. Ворочаясь с бока на бок, думала, сквозь незваные, горькие слёзы, о своей такой непутёвой, такой никчёмной судьбе,
- Так и придётся Ей провести, всю свою безрадостную, тусклую, серую жизнь!
Неужели она не заслуживает в жизни хоть маленького лучика солнышка, хоть небольших, крохотных, незатейливых радостей?!
Поэтому Она и встала сегодня так рано с пасмурным настроением. У Неё, ко всему этому, появилось жгучее, тянущее желание, быстрее уехать отсюда, из этого пансионата...
Как раз, при этих Её мыслях, и постучался в Её дверь Он.
Она, в это мгновение, не хотела никого видеть, ничего знать, ничего слышать, и, поэтому старалась, что бы Он быстрее ушёл, оставил Её одну!..
Он остро, очень колко, почувствовал Её отчуждение к Нему, Её настроение, Её, странное, непонятное состояние.
Он катастрофически ничего не понимая, и позтому решил побыстрее оставить Её одну, решил ретироваться!..
Время, Время, Ты всегда мудрее всего происходившего в тебе!
Только Ты одно можешь всё правильно рассудить!
Рассудить всё неспешно и по справедливости, всё случающее в таких, непутёвых порою, человеческих отношениях!
Прошло около двух-трёх дней после, непонятной для Него, размолвки с Ней.
Это были очень скучные, блеклые, без солнца, облачные, серые дни.
Погода и вправду изменилась - часто с неба моросил мелкий, надоедливый дождик. Воздух быстро насытился его тяжёлой и грустной влагой и тяжестью.
Он, несколько раз, один ходил к пустому, мокрому, холодному, и поэтому неуютному теперь, костровищу.
Посидев немного на мокрых брёвнах один, Он возвращался в тяжёлом настроении в свою комнату, не в силах вынести своё одиночество в том месте, где был беззаботен, счастлив, весел, всего несколько дней тому назад, рядом с Ней...
Не раз, Он срывался с места и порывался зайти к Ней, найти Её! Но каждый раз Его, что-то останавливало.
Компания без Него, тоже, больше не собиралась вместе.
Инициатором следующего сбора компании, стала Светлана.
У неё, как она всем пояснила, был день рождение сына, и она хотела этот день, как-то отметить.
Поэтому, Светлана собрала всех в своей комнате.
Она, в то время, уже перешла от Неё, из двухместной комнаты, в одноместную, которая в то время и освободилась.
Вот, в этой одноместной комнате, Светлана и накрыла столик для гостей на одной-единственной, стоявшей у неё, тумбочке.
Собрались почти все, кроме Дины с Геннадием да Его соседа.
Выпили, стоя вокруг тумбочки, закусили приготовленными хозяйкой нехитрым угощением.
Все, в данных, цивильных, не привычно костровых условиях, чувствовали себя, как-то скованно, неловко. Обычных разговоров в компании, как у костра, не случилось.
Немного вежливо переждав, пришедшие, потихоньку стали расходиться.
Как ни старалась хозяйка дома, а шумного, привычно весёлого сбора компании, не получалось.
Тихо вышла и Она от Светланы.
Это произошло раньше, чем собрался к себе в комнату Он.
Заметив это, постарался выйти из комнаты и Он. Это Ему, не без труда, удалось, так как пришлось отнекиваться от уговоров, побыть ещё немного у Светланы.
Он догнал Её уже в конце коридора.
Остановив Её касанием руки за плечо, сзади, Он, сразу же начал сбивчиво, безостановочно, и, как-то бессвязно, бестолково говорить,
- Я не знаю, что произошло между Нами, но Я, Я не хотел ничем Тебя обидеть!
Правда! Правда! Правда!
За тем, Он заговорил тише и, как-то сокровенней, откровенней,
- Мне Тебя очень-очень не хватает!
Ты мне очень нравишься!
Мне не хочется, Так, с тобой расставаться!
Прости меня в том, в чем я был виноват!..
Я тебя очень-очень прошу!..
Прости! -
Она спокойно, как-то холодновато, по крайней мере, так Ему показалось, выслушала эту Его взволнованную тираду, и молча, без какого-либо ответа, шагнула на лестницу.
Он шагнул за Ней, всё продолжая, но уже совсем тихо, как-то мято, несвязно повторять уже произнесённые Им слова.
Через пяток ступеней по лестнице, Она с усилием выдавила из себя,
- Хочешь кофе? -
Он послушно кивнул головой, лишь бы только не расставаться с Ней сейчас, так на полуслове.
Дальше, до Её комнаты, Они проследовали молча.
Вошла в свою комнату сначала Она, потом позвала, пригласила коротким жестом, топтавшегося на пороге и Его.
Предложив, опять сдержанным жестом Ему присесть, на Его обычное место, на стул стоящий у тумбочки, рядом с пастелью, Она принялась молча хлопотать над приготовлением кофе.
Он, молча сидел и покорно ждал, тайком наблюдая за Ней. Боязливо ожидая, что будет дальше?
Налив Ему и себе в поставленные чашки горячего, парящего кофе, выставив из тумбочки пакетик с печеньем, присела на край своей кровати.
Он, ещё раз, тихо попросил у Неё прощения и снова смиренно замолчал, опустив глаза к полу.
Тут внезапно, через краткое мгновение Он, вдруг понял, осознал, чем, и как обидел Её!..
Это, как будто Его сознание внезапно разорвало страшным вскриком!!!..
Всё Его общение с Леной шквалом, быстро промелькнуло у Него в сознании. И тут Он замолчал, ещё больше опустив свою голову, внезапно Всё осознав, что Она чувствовала за Всё время их размолвки!
Прошло ещё две-три скорбных, тяжёлых минуты в полной тишине, в Их молчании, в Их переживаниях.
Бури горьких, тяжёлых чувств и мыслей прокатились в эти мгновения в Его душе, а возможно и в Её!
Но Её, по всей видимости, в данное время волновали несколько другие чувства, с другим подтекстом.
Она сейчас, как бы хваталась за ускользающий тонкий волосок в пальцах, который ещё связывал Их вместе, сближал Их, но теперь мог совсем исчезнуть, совсем порваться.
Она, внезапно подняла опущенный, как и Его, Свой взор на Него, и спросила тихим, каким-то отчаянным, сдавленным голосом,
- Хочешь меня поцеловать? -
Он, сверкнув глазами на Неё, обескураженный вопросом, слабо кивнул, ещё не вникая до конца в суть сказанного Ею.
Она, в ответ на этот Его жест, на мгновение задумавшись, поднесла Своё лицо к Его лицу, не прикрывая глаз.
Он, в каком-то неосознанном состоянии, в ответ на Её движение осторожно, легко прикоснулся своими губами к Её губам.
Это получилось, как-то неосознанно Им, по какому-то безусловному рефлексу.
Она, Её губы, ответили на прикосновение Его осторожных, таких боязливых, губ, более энергичными движениями.
Глаза, у Неё тут, вспыхнув, сразу же запахнулись, закрылись.
Он почувствовал, как Её губы смело, энергично отчаянно обхватывали и теребили, перебирали Его губы. То чувственно, страстно сжимали, то слабели. А потом всё повторялось снова.
Её губы сжимали Его губы, как бы с желанием подтвердить, что они здесь, вот тут, совсем близко, и, такие желанные, и такие живые, горячие!..
В Его душе в эти мгновения всё перевернулось и затрепетало!..
Он долго не отнимал своих губ из плена Её, горячих сейчас губ.
Только, когда она сама отстранилась от Него, Он открыл свои глаза, закрывшиеся сами собой во время этого долгого, этого страстного, поцелуя.
За тем, Он смущённо отвёл своё лицо, от Её лица и, открыв свои глаза, как вновь увидел Её.
Её лицо, с ещё закрытыми глазами, излучало и страсть, и умиротворение, и боль, и наслаждение, всё как-то одновременно!..
Такой Её вид снова захлестнул Его сознание, и Он решительно, бережно, осторожно, но энергично, страстно взял ладонями Её лицо, привлёк Его к своему и Своими губами впился в Её губы, а они так же, как и в прошлый раз начали быстро и сильно перебирать Его губы.
Второй поцелуй был короче, чем первый. Она Сама прервала его, убирая губы, отстраняясь от Него.
Настроение, у обоих, явно улучшилось - Она начала вновь улыбаться Ему в ответ на Его страстные, зовущие взгляды.
Разговор у них осторожно, как на ощупь, завязался.
Слов о прошедшем, не было. Прошлое стало для них, как "табу".
Они снова договорились, что пойдут гулять через полчаса, вместе, у елового бора, как прежде, как в той, почему-то ставшей далёкой теперь, жизни.
Он быстро зашёл к себе в комнату, собрался и вышел на улицу.
Через несколько минут, вышла к крыльцу пансионата и Она.
Подставив ему, привычным, но ставшим Ей таким дорогим движением, свой локоть, Она и Он направились в еловый бор.
При входе в него им встретились Дина с Геннадием и Лена.
Члены компании сдержанно поздоровались с Ними. При этом, Он заметил колкий и досадливый взгляд Лены, брошенный в сторону Его спутницы.
Она, тоже заметила этот укол, но мудро пропустила его мимо Себя.
Поздоровавшись, и обменявшись дежурными, ничего не зачавшими фразами, разошлись.
Побродив немного по знакомым тропинкам елового бора, Они направились к костру.
Присев на своё обычное брёвнышко, Они, почувствовав снова своё единение друг с другом, так упоённо, так желанно, целовались. Только Она, время от времени, стыдливо отстранялась от Него, с боязливым шепотом, что слышит, как кто-то идёт. А Он, через некоторое время, опять искал своими губами Её губы, и Она кротко, покорно отдавалась Его поцелуям.
Как же хорошо было Им сейчас, рядом друг с другом!
Они наслаждались прикосновениями, жестами, словами и улыбками друг друга!
Что ждёт их впереди?
Этого Они не знали.
Но Они знали то волнующее, прекрасное чувство единения, в этом Большом, Огромном Митре! Единение двух близких и единственных друг для друга существ, двух бьющихся в унисон, сердец!
В, Этом понимании, Их души, Их сознания были полностью уверены!
Они точно знали, что эти чувства навсегда оставят свой след в Их памяти, в Их судьбах, в Их душах, в Их сердцах!..
Ах, Эти чувства, не забываемые Ощущения, дающие Их сознаниям, Их душам столько нового понимания Жизни и Великой, Бесконечной Вселенной, не сотрутся в Их сознаниях, Никогда!
Так пусть же эти знания займут своё место в этих двух Существах, в Их Сущностях на этой, порой столь грешной, суетной, Земле!
