Неочевидная чемберленутость чугунных чар
Наша заимка расположена в весьма художественном месте: справа тайга, слева тайга, если избушкой повернуться задом к тайге, то передок тоже уткнется в тайгу.
Места тут живописные! Одна елка похожа на рыбий скелет, остальные похожи сами на себя, но живописнутости это не мешает.
Когда живешь в красоте, то хочется томиться душой, читать вслух пословицы и поговорки или заниматься пэчворком.
Но вся печаль в том, нас на заимке стало слишком много, творчеству и томлениям это вредит. Народу- что осиный рой, все постоянно бухтят, жужжат и их хочется прихлопнуть тряпкой.
Скалка сидит вцепившись одной рукой в Бегемота, а другой в младенческого мужа, боится что мальчишки убегут поиграть к Котлетке и не вернуться к скалкиной курогруди.
Из за этой вынужденной рукозанятости Скалка не может есть, только ругается надрывно. Недавно цапнула зубами мимопробегающего мишеньку и обглодала до косточек, представляете? Мы теперь бросаем ей еду издалека, Скалка эффектно ловит хавчик ртом, иногда изящно удерживает на носу.
Катлетка занята супружескими обязанностями с Неопровержимым Словесником, Папой Дили Тайголовой. В перерывах пишет в тетрадочке, старательно высунув язык. Я сначала думала, что она вспоминает кулинарные рецепты, преимущественно про жарение мяса, но, как выяснилось, все это жарево -роман про любовь мотоциклиста.
А еще к нам заявился свежерожденный ребенок Мамочкинского Словесника. Ну, тот, которого он домой из роддома не принес.
Но, расскажу по порядку.
Я решила срубить еще одну избушку.
Чтоб, значит, сделать там чистоту и вход только по пропускам, надоели мне все заимкинские домочадцы своим обилием и разнообразием.
Дело это плевое, пять венцов на одном дыхании, только топор свистит. Рублю, солнышко печет, дело мастера начало бояться.
И тут за спиной кто-то кашлянул.
Поворачиваюсь, а мне так вежливо:
-Не подскажете, где можно найти Вселенского Словесника?
А я стою такая потная, растрепанная, с топором еще этим.
Сначала не поняла, что это ребенок. Странный какой-то, так подумала. А ребенок мне прямо в топор смотрит, глаз не отводит - ответа ждет.
Я топором махнула, мол, там где-то.
А Модальный Словесник в это время учил мудростям жизни Катлетку. Показывал, как шлем надо носить на женственный манер- набекрень и в шлем воткнуть веточку рябины.
И тут этот странный какой-то подходит и говорит: -Здравствуй, Папа! Меня потеряли в роддоме, а потом я сам себя нашел.
Я поближе подбежала, с топором, естественно. Мало ли, вдруг топор бы понадобился.
Катлетка сквозь веточку рябины на странного прищурилась и спросила: -Это новенький мишенька?
Странный, мол, нет, я не мишенька, я - Зоя Русин.
А дальше было много радости, Неопровержимый Словесник, Папа Зои Русин, всплакнул и слезы утирал Катлетовым шлемом.
Катлетка ничего не утирала, у нее глаза не были на мокром месте. У нее другие места постоянно на мокром месте, а глаза сухи как пачки шлифованного риса.
Хотели Зою Русин как нового младшего члена семьи покормить Скалкиной курогрудью, но Скалка пожадничала и грудь спрятала. Только зубами щелкнула и зарычала негостеприимно.
Места тут живописные! Одна елка похожа на рыбий скелет, остальные похожи сами на себя, но живописнутости это не мешает.
Когда живешь в красоте, то хочется томиться душой, читать вслух пословицы и поговорки или заниматься пэчворком.
Но вся печаль в том, нас на заимке стало слишком много, творчеству и томлениям это вредит. Народу- что осиный рой, все постоянно бухтят, жужжат и их хочется прихлопнуть тряпкой.
Скалка сидит вцепившись одной рукой в Бегемота, а другой в младенческого мужа, боится что мальчишки убегут поиграть к Котлетке и не вернуться к скалкиной курогруди.
Из за этой вынужденной рукозанятости Скалка не может есть, только ругается надрывно. Недавно цапнула зубами мимопробегающего мишеньку и обглодала до косточек, представляете? Мы теперь бросаем ей еду издалека, Скалка эффектно ловит хавчик ртом, иногда изящно удерживает на носу.
Катлетка занята супружескими обязанностями с Неопровержимым Словесником, Папой Дили Тайголовой. В перерывах пишет в тетрадочке, старательно высунув язык. Я сначала думала, что она вспоминает кулинарные рецепты, преимущественно про жарение мяса, но, как выяснилось, все это жарево -роман про любовь мотоциклиста.
А еще к нам заявился свежерожденный ребенок Мамочкинского Словесника. Ну, тот, которого он домой из роддома не принес.
Но, расскажу по порядку.
Я решила срубить еще одну избушку.
Чтоб, значит, сделать там чистоту и вход только по пропускам, надоели мне все заимкинские домочадцы своим обилием и разнообразием.
Дело это плевое, пять венцов на одном дыхании, только топор свистит. Рублю, солнышко печет, дело мастера начало бояться.
И тут за спиной кто-то кашлянул.
Поворачиваюсь, а мне так вежливо:
-Не подскажете, где можно найти Вселенского Словесника?
А я стою такая потная, растрепанная, с топором еще этим.
Сначала не поняла, что это ребенок. Странный какой-то, так подумала. А ребенок мне прямо в топор смотрит, глаз не отводит - ответа ждет.
Я топором махнула, мол, там где-то.
А Модальный Словесник в это время учил мудростям жизни Катлетку. Показывал, как шлем надо носить на женственный манер- набекрень и в шлем воткнуть веточку рябины.
И тут этот странный какой-то подходит и говорит: -Здравствуй, Папа! Меня потеряли в роддоме, а потом я сам себя нашел.
Я поближе подбежала, с топором, естественно. Мало ли, вдруг топор бы понадобился.
Катлетка сквозь веточку рябины на странного прищурилась и спросила: -Это новенький мишенька?
Странный, мол, нет, я не мишенька, я - Зоя Русин.
А дальше было много радости, Неопровержимый Словесник, Папа Зои Русин, всплакнул и слезы утирал Катлетовым шлемом.
Катлетка ничего не утирала, у нее глаза не были на мокром месте. У нее другие места постоянно на мокром месте, а глаза сухи как пачки шлифованного риса.
Хотели Зою Русин как нового младшего члена семьи покормить Скалкиной курогрудью, но Скалка пожадничала и грудь спрятала. Только зубами щелкнула и зарычала негостеприимно.
