Святовосхождение Мили и Богини (Бо) или
Жили-были две очень грешные подружки. И звали их Миля и
Богиня. Не знали они как бы им от грехов очиститься. И вот однажды жизнь
занесла их на п-ов Синай в страну Ебиптянскую. Только попали они на просторы
морские, как домоглись до них гиды, туры разные предлагать стали. И туда им
надо, и сюда им надо. А отельная гид Анита рассказала им про гору Моисея
(великий был человек), место то, говорит, святое, как влезешь, так сразу
безгрешным становишься аки агнец Божий. И сказала она им, что еще надо
обязательно медитировать перед походом этим и грехи все свои апосля медитации
на пляже записывать, а потом желания, чё хочется от жизни ентой получить. Но
случилась у них беда, ручки у них не оказалось, они там, в Ебиптах на вес
золото, так что медитировали они за просто так, без записи грехов и желаний.
Они так хотели попасть на эту гору, и очистится, чтоб прям
как после душа, что приперлись на место встречи страждущих на цельный день
раньше, возмущенно ожидая автобус со страждущими, они не заметили, как
наступила полночь, и им злым и не очищенным пришлось отправиться в отель. От
расстройства чувств они решились еще погрешить чуток напоследок и отправились
на диско, где благополучно отлакировали свои чистые намерения Блэк Лейблом,
любезно предоставленным им нахаляву, сочувствующим. Как отказать в таких
условиях? Кто б отказался? Вот и они...
И вот наступил вечер истины. Но Богиня заболела ангиной, у
Мили разодрана нога, но все равно они решительно двигались к намеченной цели.
Загрузив свои бренные тушки в автобус, вперили свои взгляды в темноту в
попытках разглядеть мелькавшие за окном горы. Ляпота, подумала Миля, и было,
собралась, поделиться наблюдениями с Богиней, но та... Была безмолвна, тяжко
хрипела и плевалась в баночку. Видать, проникалась святостью. Святостью она
проникалась всю дорогу, глаза были полны слез от боли, но за ними скрывалась
решительность и стойкое желание очиститься от грехов. Гид Махма-кто-то-там,
просил называть его "Миша", чтоб им понятнее было, а группу всю
обозвал Клеопатра. Когда он орал благим матом Клеопатра, весь автобус должен был
отвечать ему "Миша", народ пищал еле-еле, видать ненаклеопатрился и
хотел спать, а "Миша" злился, что они не поют песен, и рассказывал им
о Красотах Ебипта и скока стоит жена бедуина в верблюдах. Стоит отметить, что
Бо потом, мона было загнать за этих самых верблюдов, давали 35, но за то чтоб
ее обратно взяли, можно было бы просить и больше. И Миля пыталась выловить
момент, в который моно совершить факт продажи, но... удачи пока не было, и она
отложила свой маленький гешефт на потом.
И вот, когда они - Клеопатры то есть, вышли из автобуса, их
встретили люди в белом и те самые верблюды с томными глазами и желтыми зубами,
вонючие ужасно, но прекрасные внутри. Один верблюд, воняет, как целая конюшня.
Поддерживая друг друга, пописав на дорожку за пол доллара, они отправились к
месту старта, т. е. восхождения. Чистенький "Миша", который хотел, чтоб все
пели песни, ретировался, передав страждущих очищения, по его словам, бедуину,
тока он был одет, как бомж-американец, годов 80-х. Вооружили фонарями, сказав,
что если их потеряют, будут должны. И они попёрли дружной Клеопатрой, за ними
перли Алибабы, а перед ними Ромашки. Были и другие названия групп, но их уже
никто не помнит. Кто-то бодро в начале пути говорил, что русскому человеку
десятка в гору - фигня, особенно с 4-я остановками в кафе, так они это
называют. Первые километры дались вполне легко, до того легко, что сии болезные
две горные козочки решили высказать своё "фи" по поводу трудностей и преград,
которые они так страстно желали преодолевать (BDSM давал о себе знать) Бедуин-американец
радостно начал вопить, - Клеопатра! Нервнохихикающие вякали бодро в ответ, - "Миша"!
Одна только Бо, тыча пальчиками в Ми, просила у нее попить и посидеть, горло,
знаете ли. Ми и еще несколько грешников решила спросить у бедуина-американца,
сколько им еще до верха и радостно услышала, что всего то навсего 40 мин. Она
еще не знала... Но о чем она узнала, я расскажу вам позже.
Не скоро сказка сказывалась, не скоро грех отпускался.
Насидевшись, напившись и отплевавшись, бедная Бо с тоской
взглянула на небо, одернула вещички, и поплелась далее. Ми, испытывая чувство
несвойственного для нее сострадания, просила Бо особо шустро не передвигать
конечностями, беречь и так оставшиеся в малом количестве силы. Бо с любовью и
признательностью посмотрела на Ми и согласно кивнула. Ми пропустила Бо вперед
себе и слегка хромая потащилась вслед. Настойчивые бедуины навязчиво
воспрашали; " Хочу верблюд, хочу верблюд". Ми силилась понять, при чём тут
она??? Если бедуин хочет верблюда, то это его половая трагедия и она тут совсем
ни при делах, да и другие тоже. Пока она так размышляла, умирающая Бо втопила
аки гоночный болид Формулы 1. Шкандыбающая Ми срочно ринулась догонять её и
утихомиривать, судорожно соображая, могли ли ебиптяне подсыпать чёнить в
сососолу Бо или нет. Шатко ли, валко ли, но они доплелись до следующей
остановки кафе. Бо снова повторила те же жесты и телодвижения, а Ми, полная сил
и радостного предвкушения ломанулась к бедуину-американцу с наивным вопросом, сколько
ещё ползти. Бедуин-американц также радостно сообщил ей и всем страждущим: "Нет,
еще минут 40..."
Продолжение следует...
Ми вскинула бровки, услышав такой ответ, но в кои то веки решила помолчать. Ненуачо, все бывает. Напоив Бо и дав ей, очередные материнские наставления они снова двинулись в путь. Горы обступали их в темноте с одной стороны, с другой был обрыв. Тропинка серпантином поднималась все круче и круче вверх. Хромоножке Ми никак не удавалось сосредоточиться на своих грехах, все ее отвлекало. И в первую очередь верблюды, обгонявшие то с одной, то с другой стороны. Вонь стояла невыносимая, в какую сторону от них шарахаться не понятно. Возникло острое и непреодолимое желание написать правила серпантинного движения для верблюдов. В очередной раз, чуть не попав под копыто верблюда Ми начала злобно шипеть, ну так чтоб все слышали, - Я что-то не поняла, а кто обезгрешиваться лезет, мы или верблюды?! Но несмотря ни на что надо идти вперед и для этого сохранять силы, шипеть надо прекратить. Еще чуть-чуть, еще немного уговаривали себя грешники и медленно, но верно ползли вперед. И вот она кафе-стоянка!!! Отдышавшись (если так можно сказать в окружении верблюдов), отплевавшись, напившись и даже немного отдохнув, Клеопатры уже не так дружно двинулись далее в путь. Неугомонная хромоножка Ми вновь заинтересовалась тем, сколько им еще ползти и озвучила вопрос бедуину-американцу в надежде... Надежда тихо отходила в мир иной... Немного, 40 минут, так же радостно ответил бедуин-американец. Бо с жалостью посмотрела на Ми, и ринулся утихомиривать ее. Ми уже срочно подыскивала соратников по кулачному бою с добрым и веселым бедуином-американцем. А тот, как ни в чем, ни бывало, завопил, - Клеопатра и, не удосужившись услышать ответ, подхватил под ручку одну из очаровательных Клеопатр и бодро зашагал, вверх смоля цигарку на ходу. Гад, не, ну точно гад, мало того, что издевается, так он еще и курит. Я тоже хочу, ну очень хочу курить, жаловалась Ми, Бо. Бо уже не могла ничего и, кажется даже, ничего не хотела. Они совершали простые движения, один шаг вперед, два шаги назад, но как ни странно дошли до конечного отрезка. Конечный он потому, что на нем по всем правилам жанра должна была закончиться жизнь. Обессиленным их взорам предстала чудная картина. Сказка, да и только. Мечта поэта и художника. Немыслимая в своей ночной красоте, почти вертикально поднимающаяся лестница вверх, из трехсот с лишним ступеней. Вы бы слышали эти ахи и вздохи со всех сторон... Врагу не сдается наш гордый Варяг, с этими словами на устах, ничтоже сумняшися, Бо, Ми и пара, обретенных в пути друзей взяв всё в кулак, поползли наверх. Кривые и крутые ступени, явно выложенные в бреду, чьим то извращенным мозгом, одолевались с кряхтением, пыхтением и подвыванием. Остановка за остановкой, ступень за ступенью, как в бреду. Сердце заходится в аритмии. И вот он миг очищения, близок. Кажется еще полшага и ты наверху, но нет, еще один поворот. Ноги не слушаются, руки подламываются, конца и края не видать. И вот они, обещанные 40 минут, подходят к концу, они взобрались на гору. Там их встретили толпы иностранцев со всех концов мира. Всходит солнце, окрашивая радостными красками пещеру Моисея и прилегающие к ней окрестности. Бо, забившись в экстазе и обретя голос, валится на камни, бьется об них головой и начинает что-то бормотать, отдаленно похожее на хвалы, но не понятно кому. А в это время Ми находится в несвойственном ей состоянии молчания и застывает аки истукан с выражением радостно-блаженного идиота на лице. Толпы искупающих грехи пытаются штурмом взять подступы к пещере и пику горы, толкаясь и пихаясь, не отдавая отчета в действиях своих, и не понимая, что всем там места не хватит. Через некоторое время народ начинает затихать, пропитавшись святостью и очистившись от скверны. Жалкие тушки лежат, сидят на камнях, обнявшись стар и мал, друг и враг. Достают одежды, какие есть. Температура 0,+5 по Цельсию. Бедуины с оскалами улыбок на добрых лицах предлагают пончо и подстилки, столь же чистые и ароматные, как те верблюды, из которых они сотканы. Желающих по чему-то нет, странно... Ми вытягивает трясущейся рукой сигареты, не подумайте, что от холода, прикуривает, вставляет в приоткрытый и вновь молчаливый рот Бо одну из них, блаженно вытягивает блокнотик с ручкой и со скоростью профессиональной стенографистки начинает строчить список своих грехов и пожеланий. Уф, дело сделано, поиграл, передай другому. Бо берется за дело. К ним подходит пара новых друзей муж с женой (см. выше), закуривает и садится рядом. Мда, не паломничество, а слет спецназа-интернационала в горах, задумчиво произносит муж. И в ответ тишина, видно кто-то не дошел до подъема. Ну, это все фигня, со знанием дела изрекла просвещенная Ми, посмотрим, как все вниз поползут. Все посмотрели с живейшим интересом вниз и поняли..., что они хотят здесь остаться, навсегда. Этот геройский поступок, скорее всего им уже не совершить и не просите даже.
И потекли они вниз, в состоянии, не контролируемом мозгом, по тому же пути, что и вел их наверх, но не все. Некоторые отдельно выдающиеся очистившиеся спускались вертикально вниз по серпантинной тропе из 700 с лишним ступеней, проложенных монахами, но о них теперь история умалчивает. Навстречу им поднимались опоздавшие к восходу солнца негр из хижины дядюшки Тома с семейством и костылями. Бо, Ми и друзья встретились спустя много, много часов, внизу, не в силах войти в автобус, не понимая, где они, что они и они ли это. Правду говорят на Руси, для бешеной собаки 20 км, не крюк, а так, легкая разминка.
Было изменено: 14:11 12/10/2007.
Было изменено: 12:43 30/01/2009.
Было изменено: 12:56 30/01/2009.
Было изменено: 15:42 24/02/2015.
Богиня. Не знали они как бы им от грехов очиститься. И вот однажды жизнь
занесла их на п-ов Синай в страну Ебиптянскую. Только попали они на просторы
морские, как домоглись до них гиды, туры разные предлагать стали. И туда им
надо, и сюда им надо. А отельная гид Анита рассказала им про гору Моисея
(великий был человек), место то, говорит, святое, как влезешь, так сразу
безгрешным становишься аки агнец Божий. И сказала она им, что еще надо
обязательно медитировать перед походом этим и грехи все свои апосля медитации
на пляже записывать, а потом желания, чё хочется от жизни ентой получить. Но
случилась у них беда, ручки у них не оказалось, они там, в Ебиптах на вес
золото, так что медитировали они за просто так, без записи грехов и желаний.
Они так хотели попасть на эту гору, и очистится, чтоб прям
как после душа, что приперлись на место встречи страждущих на цельный день
раньше, возмущенно ожидая автобус со страждущими, они не заметили, как
наступила полночь, и им злым и не очищенным пришлось отправиться в отель. От
расстройства чувств они решились еще погрешить чуток напоследок и отправились
на диско, где благополучно отлакировали свои чистые намерения Блэк Лейблом,
любезно предоставленным им нахаляву, сочувствующим. Как отказать в таких
условиях? Кто б отказался? Вот и они...
И вот наступил вечер истины. Но Богиня заболела ангиной, у
Мили разодрана нога, но все равно они решительно двигались к намеченной цели.
Загрузив свои бренные тушки в автобус, вперили свои взгляды в темноту в
попытках разглядеть мелькавшие за окном горы. Ляпота, подумала Миля, и было,
собралась, поделиться наблюдениями с Богиней, но та... Была безмолвна, тяжко
хрипела и плевалась в баночку. Видать, проникалась святостью. Святостью она
проникалась всю дорогу, глаза были полны слез от боли, но за ними скрывалась
решительность и стойкое желание очиститься от грехов. Гид Махма-кто-то-там,
просил называть его "Миша", чтоб им понятнее было, а группу всю
обозвал Клеопатра. Когда он орал благим матом Клеопатра, весь автобус должен был
отвечать ему "Миша", народ пищал еле-еле, видать ненаклеопатрился и
хотел спать, а "Миша" злился, что они не поют песен, и рассказывал им
о Красотах Ебипта и скока стоит жена бедуина в верблюдах. Стоит отметить, что
Бо потом, мона было загнать за этих самых верблюдов, давали 35, но за то чтоб
ее обратно взяли, можно было бы просить и больше. И Миля пыталась выловить
момент, в который моно совершить факт продажи, но... удачи пока не было, и она
отложила свой маленький гешефт на потом.
И вот, когда они - Клеопатры то есть, вышли из автобуса, их
встретили люди в белом и те самые верблюды с томными глазами и желтыми зубами,
вонючие ужасно, но прекрасные внутри. Один верблюд, воняет, как целая конюшня.
Поддерживая друг друга, пописав на дорожку за пол доллара, они отправились к
месту старта, т. е. восхождения. Чистенький "Миша", который хотел, чтоб все
пели песни, ретировался, передав страждущих очищения, по его словам, бедуину,
тока он был одет, как бомж-американец, годов 80-х. Вооружили фонарями, сказав,
что если их потеряют, будут должны. И они попёрли дружной Клеопатрой, за ними
перли Алибабы, а перед ними Ромашки. Были и другие названия групп, но их уже
никто не помнит. Кто-то бодро в начале пути говорил, что русскому человеку
десятка в гору - фигня, особенно с 4-я остановками в кафе, так они это
называют. Первые километры дались вполне легко, до того легко, что сии болезные
две горные козочки решили высказать своё "фи" по поводу трудностей и преград,
которые они так страстно желали преодолевать (BDSM давал о себе знать) Бедуин-американец
радостно начал вопить, - Клеопатра! Нервнохихикающие вякали бодро в ответ, - "Миша"!
Одна только Бо, тыча пальчиками в Ми, просила у нее попить и посидеть, горло,
знаете ли. Ми и еще несколько грешников решила спросить у бедуина-американца,
сколько им еще до верха и радостно услышала, что всего то навсего 40 мин. Она
еще не знала... Но о чем она узнала, я расскажу вам позже.
Не скоро сказка сказывалась, не скоро грех отпускался.
Насидевшись, напившись и отплевавшись, бедная Бо с тоской
взглянула на небо, одернула вещички, и поплелась далее. Ми, испытывая чувство
несвойственного для нее сострадания, просила Бо особо шустро не передвигать
конечностями, беречь и так оставшиеся в малом количестве силы. Бо с любовью и
признательностью посмотрела на Ми и согласно кивнула. Ми пропустила Бо вперед
себе и слегка хромая потащилась вслед. Настойчивые бедуины навязчиво
воспрашали; " Хочу верблюд, хочу верблюд". Ми силилась понять, при чём тут
она??? Если бедуин хочет верблюда, то это его половая трагедия и она тут совсем
ни при делах, да и другие тоже. Пока она так размышляла, умирающая Бо втопила
аки гоночный болид Формулы 1. Шкандыбающая Ми срочно ринулась догонять её и
утихомиривать, судорожно соображая, могли ли ебиптяне подсыпать чёнить в
сососолу Бо или нет. Шатко ли, валко ли, но они доплелись до следующей
остановки кафе. Бо снова повторила те же жесты и телодвижения, а Ми, полная сил
и радостного предвкушения ломанулась к бедуину-американцу с наивным вопросом, сколько
ещё ползти. Бедуин-американц также радостно сообщил ей и всем страждущим: "Нет,
еще минут 40..."
Продолжение следует...
Ми вскинула бровки, услышав такой ответ, но в кои то веки решила помолчать. Ненуачо, все бывает. Напоив Бо и дав ей, очередные материнские наставления они снова двинулись в путь. Горы обступали их в темноте с одной стороны, с другой был обрыв. Тропинка серпантином поднималась все круче и круче вверх. Хромоножке Ми никак не удавалось сосредоточиться на своих грехах, все ее отвлекало. И в первую очередь верблюды, обгонявшие то с одной, то с другой стороны. Вонь стояла невыносимая, в какую сторону от них шарахаться не понятно. Возникло острое и непреодолимое желание написать правила серпантинного движения для верблюдов. В очередной раз, чуть не попав под копыто верблюда Ми начала злобно шипеть, ну так чтоб все слышали, - Я что-то не поняла, а кто обезгрешиваться лезет, мы или верблюды?! Но несмотря ни на что надо идти вперед и для этого сохранять силы, шипеть надо прекратить. Еще чуть-чуть, еще немного уговаривали себя грешники и медленно, но верно ползли вперед. И вот она кафе-стоянка!!! Отдышавшись (если так можно сказать в окружении верблюдов), отплевавшись, напившись и даже немного отдохнув, Клеопатры уже не так дружно двинулись далее в путь. Неугомонная хромоножка Ми вновь заинтересовалась тем, сколько им еще ползти и озвучила вопрос бедуину-американцу в надежде... Надежда тихо отходила в мир иной... Немного, 40 минут, так же радостно ответил бедуин-американец. Бо с жалостью посмотрела на Ми, и ринулся утихомиривать ее. Ми уже срочно подыскивала соратников по кулачному бою с добрым и веселым бедуином-американцем. А тот, как ни в чем, ни бывало, завопил, - Клеопатра и, не удосужившись услышать ответ, подхватил под ручку одну из очаровательных Клеопатр и бодро зашагал, вверх смоля цигарку на ходу. Гад, не, ну точно гад, мало того, что издевается, так он еще и курит. Я тоже хочу, ну очень хочу курить, жаловалась Ми, Бо. Бо уже не могла ничего и, кажется даже, ничего не хотела. Они совершали простые движения, один шаг вперед, два шаги назад, но как ни странно дошли до конечного отрезка. Конечный он потому, что на нем по всем правилам жанра должна была закончиться жизнь. Обессиленным их взорам предстала чудная картина. Сказка, да и только. Мечта поэта и художника. Немыслимая в своей ночной красоте, почти вертикально поднимающаяся лестница вверх, из трехсот с лишним ступеней. Вы бы слышали эти ахи и вздохи со всех сторон... Врагу не сдается наш гордый Варяг, с этими словами на устах, ничтоже сумняшися, Бо, Ми и пара, обретенных в пути друзей взяв всё в кулак, поползли наверх. Кривые и крутые ступени, явно выложенные в бреду, чьим то извращенным мозгом, одолевались с кряхтением, пыхтением и подвыванием. Остановка за остановкой, ступень за ступенью, как в бреду. Сердце заходится в аритмии. И вот он миг очищения, близок. Кажется еще полшага и ты наверху, но нет, еще один поворот. Ноги не слушаются, руки подламываются, конца и края не видать. И вот они, обещанные 40 минут, подходят к концу, они взобрались на гору. Там их встретили толпы иностранцев со всех концов мира. Всходит солнце, окрашивая радостными красками пещеру Моисея и прилегающие к ней окрестности. Бо, забившись в экстазе и обретя голос, валится на камни, бьется об них головой и начинает что-то бормотать, отдаленно похожее на хвалы, но не понятно кому. А в это время Ми находится в несвойственном ей состоянии молчания и застывает аки истукан с выражением радостно-блаженного идиота на лице. Толпы искупающих грехи пытаются штурмом взять подступы к пещере и пику горы, толкаясь и пихаясь, не отдавая отчета в действиях своих, и не понимая, что всем там места не хватит. Через некоторое время народ начинает затихать, пропитавшись святостью и очистившись от скверны. Жалкие тушки лежат, сидят на камнях, обнявшись стар и мал, друг и враг. Достают одежды, какие есть. Температура 0,+5 по Цельсию. Бедуины с оскалами улыбок на добрых лицах предлагают пончо и подстилки, столь же чистые и ароматные, как те верблюды, из которых они сотканы. Желающих по чему-то нет, странно... Ми вытягивает трясущейся рукой сигареты, не подумайте, что от холода, прикуривает, вставляет в приоткрытый и вновь молчаливый рот Бо одну из них, блаженно вытягивает блокнотик с ручкой и со скоростью профессиональной стенографистки начинает строчить список своих грехов и пожеланий. Уф, дело сделано, поиграл, передай другому. Бо берется за дело. К ним подходит пара новых друзей муж с женой (см. выше), закуривает и садится рядом. Мда, не паломничество, а слет спецназа-интернационала в горах, задумчиво произносит муж. И в ответ тишина, видно кто-то не дошел до подъема. Ну, это все фигня, со знанием дела изрекла просвещенная Ми, посмотрим, как все вниз поползут. Все посмотрели с живейшим интересом вниз и поняли..., что они хотят здесь остаться, навсегда. Этот геройский поступок, скорее всего им уже не совершить и не просите даже.
И потекли они вниз, в состоянии, не контролируемом мозгом, по тому же пути, что и вел их наверх, но не все. Некоторые отдельно выдающиеся очистившиеся спускались вертикально вниз по серпантинной тропе из 700 с лишним ступеней, проложенных монахами, но о них теперь история умалчивает. Навстречу им поднимались опоздавшие к восходу солнца негр из хижины дядюшки Тома с семейством и костылями. Бо, Ми и друзья встретились спустя много, много часов, внизу, не в силах войти в автобус, не понимая, где они, что они и они ли это. Правду говорят на Руси, для бешеной собаки 20 км, не крюк, а так, легкая разминка.
Было изменено: 14:11 12/10/2007.
Было изменено: 12:43 30/01/2009.
Было изменено: 12:56 30/01/2009.
Было изменено: 15:42 24/02/2015.
