Викуля
Есть у меня в Тбилиси Друг. Именно так, друг с большой буквы, друг с первого класса, друг с которым я мало общаюсь. Но все равно он мне друг. На веки. Зовут его Бесо.
Но, в данном случае речь пойдет о его сестре. Виктория Нани. Она живет в Израиле. И пишет просто потрясающие рассказы. Вот один:
Хоф
Ты спишь?
Нет?
Я тебе все рассказать хочу, а никак не получается...
У
нас уборщица есть, арабка... Милая женщина лет сорока со странными
глазами, тоненькая вся, как ножка от фужера - волосы кудрявые и пышные,
как будто шампанское через край переливается. Вечно со шваброй в руках
и при деле. А глаза - всегда в пол. Помню, увидела ее впервые и
подумала: трусиха - чего она боится?
А потом, когда
познакомились, все никак не могла понять, откуда у нее такое имя
красивое? Хоф ее зовут. Это "берег" на иврите, а как ее имя с арабского
переводится я так и не спросила. Теплая она очень. Старики наши ее
обожали. Не добежит кто-то до туалета, стоит у дверей и чуть не плачет
от стыда и безысходности, а она подойдет и ласково так за плечи
обнимет: не плачь, дедушка, пойдем в душ. А потом быстро все убирает,
чтоб старик, когда из душевой выйдет, даже следа своего позора не
заметил. И обнимет каждого. И чаю нальет. И бегает за нашими старичками
получше любой нянечки.
Мы не сразу поняли, что у нее с глазом.
Она же вечно потупившись ходит, не рассмотришь. А потом одна из наших
старух-арабок рассказала. Хоф в ее деревне росла, пока в город не
переехала. У нее брат был, близнец. Такой же тоненький, кудрявый и
теплый. Мать в нем души не чаяла. Все мальчишки с утра на базар бегут -
воровать и пытаться подзаработать немного, а Хоф с братом - около
матери крутятся. По дому помогают, за младшими приглядывают. Мать днем
даже спать ложилась - вся деревня про это судачила! Дело ли: замужняя
женщина, десять душ детей, а спит, как принцесса.
А деревня та,
в которой семья Хоф жила, очень неспокойная была: молодежь наркотиками
баловалась. Драки чуть не каждый день, а то и перестрелки между
бандами. И вот в одной такой перестрелке... Хоф ему говорила: не ходи,
я зе тебя боюсь, а он, мальчишка, любопытный был и побежал смотреть,
что там за шум. Хоф - за ним...
Та пуля, которая его убила,
ранила Хоф. Правый глаз вытек, девчонка при смерти больше месяца была.
Но, слава богу, в хорошей больнице лежала, израильские врачи ее с того
света вернули. Вся хамула праздновала возвращение Хоф домой,
врачам пять баранов подарили, те бараны потом еще долго в живом уголке
около детского отделения жили...
А мать слегла. Не смогла отойти
от смерти любимого сына и от вида своей красавицы-дочери с повязкой на
глазу. Хоф ходила, как тень себя самой, ухаживала за младшими, кормила
с ложечки мать, обслуживала отца, убирала дом, выпроваживала младших
пасти домашний скот. И плакала, все время плакала: кто ее возьмет,
такую уродину, такую дырявую, уж лучше ей было умереть...
Мать
скончалась, когда Хоф исполнилось 20. К тому времени отец продал что-то
и купил для Хоф глаз. Такой, знаешь, стеклянный. Какой-то
супер-дорогой, голубой, как она просила. У нее свой серый был, а она
мечтала - голубой, девчонка...
Отец гордый ходил. Всем, кто интересовался, рассказывал, сколько стоил ему этот голубой стеклянный шарик. Он его называл "гула", на манер тех шариков стеклянных, которые дети собирают. Иногда даже просил у Хоф достать шарик и показать интересующимся...
Ничего
в жизни Хоф не изменилось. Она по-прежнему сидела в отеческом доме,
никуда не выходила, только смотрела своим голубым шариком в лоскут
голубизны в окне и мечтала. О чем? Да разве она кому расскажет...
А
потом ее подруга к нам привела. Уборщицей. И так она уже 15 лет у нас
убирается. Каждый день рано утром ее привозит на машине один из дальних
родственников, а днем кто-то забирает. Она никогда на автобусе не ездит
- боится...
У нее, знаешь, две недели назад глаз выпал и разбился об кафель в душевой, когда она там убирала.
И наши старики деньги ей на глаз собирали. Кто десять шекелей принес, кто 100.
Она на работу выйти не могла, сидела дома, плакала.
Ты
ж меня знаешь, я плакать не умею, не могу, но когда она вернулась
сегодня на работу с новым глазом, в нарядной блузочке, что-то у меня в
груди расстаяло...
Ты спишь? Ну, спи, спи.
А я шарфик довяжу, хочу ей завтра подарить.
Ей понравится.
Он голубенький, как ее глазки.
-----
А вы говорите евреи vs арабы...
Кому понравилось ищите её произведения в сети по волшебному слову шобитибилздоров,
что за странное слово, скажут читатели, а вот найдите и узнаете.
ну и в ЖЖ у неё ник sivilka,если чо...
Но, в данном случае речь пойдет о его сестре. Виктория Нани. Она живет в Израиле. И пишет просто потрясающие рассказы. Вот один:
Хоф
Ты спишь?
Нет?
Я тебе все рассказать хочу, а никак не получается...
У
нас уборщица есть, арабка... Милая женщина лет сорока со странными
глазами, тоненькая вся, как ножка от фужера - волосы кудрявые и пышные,
как будто шампанское через край переливается. Вечно со шваброй в руках
и при деле. А глаза - всегда в пол. Помню, увидела ее впервые и
подумала: трусиха - чего она боится?
А потом, когда
познакомились, все никак не могла понять, откуда у нее такое имя
красивое? Хоф ее зовут. Это "берег" на иврите, а как ее имя с арабского
переводится я так и не спросила. Теплая она очень. Старики наши ее
обожали. Не добежит кто-то до туалета, стоит у дверей и чуть не плачет
от стыда и безысходности, а она подойдет и ласково так за плечи
обнимет: не плачь, дедушка, пойдем в душ. А потом быстро все убирает,
чтоб старик, когда из душевой выйдет, даже следа своего позора не
заметил. И обнимет каждого. И чаю нальет. И бегает за нашими старичками
получше любой нянечки.
Мы не сразу поняли, что у нее с глазом.
Она же вечно потупившись ходит, не рассмотришь. А потом одна из наших
старух-арабок рассказала. Хоф в ее деревне росла, пока в город не
переехала. У нее брат был, близнец. Такой же тоненький, кудрявый и
теплый. Мать в нем души не чаяла. Все мальчишки с утра на базар бегут -
воровать и пытаться подзаработать немного, а Хоф с братом - около
матери крутятся. По дому помогают, за младшими приглядывают. Мать днем
даже спать ложилась - вся деревня про это судачила! Дело ли: замужняя
женщина, десять душ детей, а спит, как принцесса.
А деревня та,
в которой семья Хоф жила, очень неспокойная была: молодежь наркотиками
баловалась. Драки чуть не каждый день, а то и перестрелки между
бандами. И вот в одной такой перестрелке... Хоф ему говорила: не ходи,
я зе тебя боюсь, а он, мальчишка, любопытный был и побежал смотреть,
что там за шум. Хоф - за ним...
Та пуля, которая его убила,
ранила Хоф. Правый глаз вытек, девчонка при смерти больше месяца была.
Но, слава богу, в хорошей больнице лежала, израильские врачи ее с того
света вернули. Вся хамула праздновала возвращение Хоф домой,
врачам пять баранов подарили, те бараны потом еще долго в живом уголке
около детского отделения жили...
А мать слегла. Не смогла отойти
от смерти любимого сына и от вида своей красавицы-дочери с повязкой на
глазу. Хоф ходила, как тень себя самой, ухаживала за младшими, кормила
с ложечки мать, обслуживала отца, убирала дом, выпроваживала младших
пасти домашний скот. И плакала, все время плакала: кто ее возьмет,
такую уродину, такую дырявую, уж лучше ей было умереть...
Мать
скончалась, когда Хоф исполнилось 20. К тому времени отец продал что-то
и купил для Хоф глаз. Такой, знаешь, стеклянный. Какой-то
супер-дорогой, голубой, как она просила. У нее свой серый был, а она
мечтала - голубой, девчонка...
Отец гордый ходил. Всем, кто интересовался, рассказывал, сколько стоил ему этот голубой стеклянный шарик. Он его называл "гула", на манер тех шариков стеклянных, которые дети собирают. Иногда даже просил у Хоф достать шарик и показать интересующимся...
Ничего
в жизни Хоф не изменилось. Она по-прежнему сидела в отеческом доме,
никуда не выходила, только смотрела своим голубым шариком в лоскут
голубизны в окне и мечтала. О чем? Да разве она кому расскажет...
А
потом ее подруга к нам привела. Уборщицей. И так она уже 15 лет у нас
убирается. Каждый день рано утром ее привозит на машине один из дальних
родственников, а днем кто-то забирает. Она никогда на автобусе не ездит
- боится...
У нее, знаешь, две недели назад глаз выпал и разбился об кафель в душевой, когда она там убирала.
И наши старики деньги ей на глаз собирали. Кто десять шекелей принес, кто 100.
Она на работу выйти не могла, сидела дома, плакала.
Ты
ж меня знаешь, я плакать не умею, не могу, но когда она вернулась
сегодня на работу с новым глазом, в нарядной блузочке, что-то у меня в
груди расстаяло...
Ты спишь? Ну, спи, спи.
А я шарфик довяжу, хочу ей завтра подарить.
Ей понравится.
Он голубенький, как ее глазки.
-----
А вы говорите евреи vs арабы...
Кому понравилось ищите её произведения в сети по волшебному слову шобитибилздоров,
что за странное слово, скажут читатели, а вот найдите и узнаете.
ну и в ЖЖ у неё ник sivilka,если чо...
