Неоконченные письма "13"
Странные дела. Задумываясь о прожитой жизни, я все кристальней осознаю правильность мысли, что основное отличие между людьми в том, что по сути своей несущественно. Одни любят море, другим нравится бескрайняя степь, третьим горы, четвертым лес. Одни любят тишину и покой, другие ветер и перемены. Одни пьют коньяк,
другие водку, кофе или чай.
Ну а все остальное всего лишь следствие несущественного. Казалось бы.... Но размышляя о том, есть ли суть в несущественном, я давно обнаружил присутствие тайных знаков жизни. Именно они определяют этапность происходящего, как единственный смысл жизни человека. Я помню дребезжание чайной ложечки в стакане с подстаканником, янтарный чай, колечко лимона как маленькое солнце, постукивание колес и летящий в ночной метели поезд. В купе пахло цветущей вишней. И было два мира, мир в уютном купе и мир за окном, где в метели пролетали полустанки, маленькие деревни, чужая жизнь.
Чужие женщины... Не потому, что они были чужими женами, нет, просто они были не моими. В обладании ими, не замечая этого, я терял чувство собственности. Сказать "Это мое! ". Теперь мне, наверно надо очень долго пристально смотреть, долго думать прежде, чем сказать это. И я не скажу, что это легко.
В моей памяти, в самых разных местах лежат воспоминания, и периодически я извлекаю их оттуда, словно старые любимые книги, каждая из которых дорога мне по-своему. Наверно в моей памяти помещается целая вселенная. От любимой женщины до солнца, которое вставало утром над горами, от солнца до божьей коровки, которая сидела на моей ладони. Я мог быть абсолютно счастливым, если бы не мой разум, который так и не научился жить, не бращая внимания на то, что для других несущественно.
Бывает, что мне кажется, словно утром вместо меня проснулся кто-то другой, взял себе мое имя, мое лицо, заговорил моим голосом, выпил мой кофе. А я ничего не могу сделать с этой ситуацией, кроме как утешать себя тем, что может быть все совсем по-другому и это не он, а я проснулся этим утром вместо него.
Как-то меня спросили: "А что ты вообще-то знаешь о жизни, что ты вообще видел!?", я не нашел, что мне сказать этому человеку в ответ на такое полуутверждение, полувопрос. Помню, что я улыбнулся и сказал ему: "Я знаю достаточно много для того, чтобы как-то выжить и слишком много чтобы просто жить. А о жизни наверно я не знаю ничего".
Да и что я могу о ней знать? О том, что это прекрасное, что случается вдруг. А все остальное это всего лишь вечное время? Да и как можно назвать жизнью то, в чем все прекрасное намного длиннее самой жизни?
Воспоминания о прошлом. Наверно, сильнее может быть только светлая грусть о том, что не сбылось. Уже не помнятся причины и обстоятельства, да и это уже не столь важно. Несущественно. Просто не сбылось. В жизни, которая течет вокруг меня, меняется все, кроме самой жизни. Если присмотреться внимательнее, то, что называют жизнью, всего лишь заполнение слов смыслом.
Почувствовать себя счастливым. Так просто и так сложно! Ведь нужно хотя бы на один миг оказаться в эпицентре счастья. А счастье - величина бесконечно малая, если сравнивать ее с длиной самой жизни. Может быть, это и есть как раз то самое сокровенное, к чему, проходя по жизни, мы прикасаемся случайно, нечаянно, ненароком, не осознавая всей красоты и неповторимости этой случайности. Чтобы потом, пройдя множество испытаний, пережив горести и потери, через много лет открыть для себя как самую важную тайну в жизни, что как раз это и было самым главным.
И если вдруг стало холодно в груди и на сердце камень, может быть, не стоит, сжимая до хруста кулаки, идти к ступеням Эрмитажа, вспоминая старую песню, для того, чтобы посмотреть на Атлантов? Может, гораздо проще разжать кулаки и взять в свои ладони этот окоченевший мир? Тихонько, очень осторожно. Он станет теплее, обязательно станет. Хотя бы на тепло этих двух ладоней, и этого будет вполне достаточно для того, чтобы жить дальше. А если нет сил уже разжать кулаки - значит пора уходить.
Есть странное ощущение внутреннего покоя, потому, что я знаю, абсолютно точно, я никуда не уйду, не исчезну до тех пор, пока не верну этот прекрасный, когда-то мне подаренный мир.
Трудный и такой горько-полынный, но безумно счастливый.
другие водку, кофе или чай.
Ну а все остальное всего лишь следствие несущественного. Казалось бы.... Но размышляя о том, есть ли суть в несущественном, я давно обнаружил присутствие тайных знаков жизни. Именно они определяют этапность происходящего, как единственный смысл жизни человека. Я помню дребезжание чайной ложечки в стакане с подстаканником, янтарный чай, колечко лимона как маленькое солнце, постукивание колес и летящий в ночной метели поезд. В купе пахло цветущей вишней. И было два мира, мир в уютном купе и мир за окном, где в метели пролетали полустанки, маленькие деревни, чужая жизнь.
Чужие женщины... Не потому, что они были чужими женами, нет, просто они были не моими. В обладании ими, не замечая этого, я терял чувство собственности. Сказать "Это мое! ". Теперь мне, наверно надо очень долго пристально смотреть, долго думать прежде, чем сказать это. И я не скажу, что это легко.
В моей памяти, в самых разных местах лежат воспоминания, и периодически я извлекаю их оттуда, словно старые любимые книги, каждая из которых дорога мне по-своему. Наверно в моей памяти помещается целая вселенная. От любимой женщины до солнца, которое вставало утром над горами, от солнца до божьей коровки, которая сидела на моей ладони. Я мог быть абсолютно счастливым, если бы не мой разум, который так и не научился жить, не бращая внимания на то, что для других несущественно.
Бывает, что мне кажется, словно утром вместо меня проснулся кто-то другой, взял себе мое имя, мое лицо, заговорил моим голосом, выпил мой кофе. А я ничего не могу сделать с этой ситуацией, кроме как утешать себя тем, что может быть все совсем по-другому и это не он, а я проснулся этим утром вместо него.
Как-то меня спросили: "А что ты вообще-то знаешь о жизни, что ты вообще видел!?", я не нашел, что мне сказать этому человеку в ответ на такое полуутверждение, полувопрос. Помню, что я улыбнулся и сказал ему: "Я знаю достаточно много для того, чтобы как-то выжить и слишком много чтобы просто жить. А о жизни наверно я не знаю ничего".
Да и что я могу о ней знать? О том, что это прекрасное, что случается вдруг. А все остальное это всего лишь вечное время? Да и как можно назвать жизнью то, в чем все прекрасное намного длиннее самой жизни?
Воспоминания о прошлом. Наверно, сильнее может быть только светлая грусть о том, что не сбылось. Уже не помнятся причины и обстоятельства, да и это уже не столь важно. Несущественно. Просто не сбылось. В жизни, которая течет вокруг меня, меняется все, кроме самой жизни. Если присмотреться внимательнее, то, что называют жизнью, всего лишь заполнение слов смыслом.
Почувствовать себя счастливым. Так просто и так сложно! Ведь нужно хотя бы на один миг оказаться в эпицентре счастья. А счастье - величина бесконечно малая, если сравнивать ее с длиной самой жизни. Может быть, это и есть как раз то самое сокровенное, к чему, проходя по жизни, мы прикасаемся случайно, нечаянно, ненароком, не осознавая всей красоты и неповторимости этой случайности. Чтобы потом, пройдя множество испытаний, пережив горести и потери, через много лет открыть для себя как самую важную тайну в жизни, что как раз это и было самым главным.
И если вдруг стало холодно в груди и на сердце камень, может быть, не стоит, сжимая до хруста кулаки, идти к ступеням Эрмитажа, вспоминая старую песню, для того, чтобы посмотреть на Атлантов? Может, гораздо проще разжать кулаки и взять в свои ладони этот окоченевший мир? Тихонько, очень осторожно. Он станет теплее, обязательно станет. Хотя бы на тепло этих двух ладоней, и этого будет вполне достаточно для того, чтобы жить дальше. А если нет сил уже разжать кулаки - значит пора уходить.
Есть странное ощущение внутреннего покоя, потому, что я знаю, абсолютно точно, я никуда не уйду, не исчезну до тех пор, пока не верну этот прекрасный, когда-то мне подаренный мир.
Трудный и такой горько-полынный, но безумно счастливый.
