Неоконченные письма 12
Легенда о Кошке (Фрагмент)
Весь день дождь... И всю
ночь.... Создается ощущение, словно
размытые краски осени стали над
головой потухшим небом мышиного цвета. Оно стекает по тротуарам и дорогам, к ногам, мутной водой
осеннего дождя. Небо так близко, что,
кажется, достаточно протянуть руку и
можно пощупать эту пелену, которая обволакивает
все вокруг шорохом шагов осени по желтым листьям среди луж, в которых отражаются желтые, как эти листья, подслеповатые глаза, повидавших многое на своем веку уличных фонарей.
Потом, серый мышиный, сменится белилами зимы, если
конечно повезет, и не размажет по
обочинам все соль городской жизни,
способная превратить в грязную, разъедающую
жижу, что угодно, даже подметки на ходу. Переболев осенней болезнью,
как-нибудь, на малиновом варенье
разведу зимние белила. Укутавшись в теплый плед, прихлебывая пряный
глинтвейн из любимой глиняной чашки, с
потрескавшейся в мелкую сетку от времени глазурью, буду смотреть на мерцающие в
небе морозном, как символы недоступности,
такие далекие и холодные звезды. Зима
все-таки. Буду ждать весну.
Должна прийти, обязательно. Так случалось, каждый год. А пока есть мягкие и
пушистые ласки крохотного домашнего
мира, пусть очень хрупкого, можно
хранить и оберегать его тепло, чтобы его хватило, может быть, для кого- то еще.
Пока я просто
жду и вспоминаю, как ветер с севера,
разгулявшись над Ладогой гонит в Неву лед.
И мне казалось, словно закружилась голова у Петербурга, и он
взял и просто медленно поплыл вверх по течению.
Зимний дворец был так похож на льдину, которую выбросил на берег
ледоход.
Медный
всадник, Исаакиевский собор, символы. От сфинксов, прыгнув на какую-нибудь
большую льдину можно доехать до спусков возле Моста лейтенанта Шмидта, если
конечно не отнесет течением в сторону. Можно
переделать массу заброшенных дел. Потерять голову и влюбиться. Простудиться на
соленом невском ветру.
Можно просто
переменить свою жизнь. Одним шагом и
одним движением души. Просто захотеть и сделать, так, как хочется. Словно это
давно начатое дело, которое осталось просто закончить. Можно помириться или
расстаться с любимой, поссориться, или встретиться с другом. Можно всех понять
и попытаться простить - просто так, пока
гуляет над Ладогой и Невой северный ветер. Бросается с крыш на Невский, нахально толкая прохожих в спины, а через какую-то пару
шагов, кидается к ним в объятия, внезапно выскочив из подворотни. Вдруг, бросив
все, идет рядом со мной и пытается
теснить с тротуара. То начинает
насвистывать на водосточных трубах, какую- то одному ему понятную мелодию, или, подвывая от восторга в печных трубах, начинает задирать юбки. А
потом находит занятие, еще более веселое. Я помню, как я долго наблюдал, нет, скорее любовался, как вслед за своей,
увлекаемой ветром шляпой, вприпрыжку мчался человек, пытаясь ее догнать. И
требовательно кричал - "Я сказал стоять!!! Да стой же ты!!"
Весь день дождь... И всю
ночь.... Создается ощущение, словно
размытые краски осени стали над
головой потухшим небом мышиного цвета. Оно стекает по тротуарам и дорогам, к ногам, мутной водой
осеннего дождя. Небо так близко, что,
кажется, достаточно протянуть руку и
можно пощупать эту пелену, которая обволакивает
все вокруг шорохом шагов осени по желтым листьям среди луж, в которых отражаются желтые, как эти листья, подслеповатые глаза, повидавших многое на своем веку уличных фонарей.
Потом, серый мышиный, сменится белилами зимы, если
конечно повезет, и не размажет по
обочинам все соль городской жизни,
способная превратить в грязную, разъедающую
жижу, что угодно, даже подметки на ходу. Переболев осенней болезнью,
как-нибудь, на малиновом варенье
разведу зимние белила. Укутавшись в теплый плед, прихлебывая пряный
глинтвейн из любимой глиняной чашки, с
потрескавшейся в мелкую сетку от времени глазурью, буду смотреть на мерцающие в
небе морозном, как символы недоступности,
такие далекие и холодные звезды. Зима
все-таки. Буду ждать весну.
Должна прийти, обязательно. Так случалось, каждый год. А пока есть мягкие и
пушистые ласки крохотного домашнего
мира, пусть очень хрупкого, можно
хранить и оберегать его тепло, чтобы его хватило, может быть, для кого- то еще.
Пока я просто
жду и вспоминаю, как ветер с севера,
разгулявшись над Ладогой гонит в Неву лед.
И мне казалось, словно закружилась голова у Петербурга, и он
взял и просто медленно поплыл вверх по течению.
Зимний дворец был так похож на льдину, которую выбросил на берег
ледоход.
Медный
всадник, Исаакиевский собор, символы. От сфинксов, прыгнув на какую-нибудь
большую льдину можно доехать до спусков возле Моста лейтенанта Шмидта, если
конечно не отнесет течением в сторону. Можно
переделать массу заброшенных дел. Потерять голову и влюбиться. Простудиться на
соленом невском ветру.
Можно просто
переменить свою жизнь. Одним шагом и
одним движением души. Просто захотеть и сделать, так, как хочется. Словно это
давно начатое дело, которое осталось просто закончить. Можно помириться или
расстаться с любимой, поссориться, или встретиться с другом. Можно всех понять
и попытаться простить - просто так, пока
гуляет над Ладогой и Невой северный ветер. Бросается с крыш на Невский, нахально толкая прохожих в спины, а через какую-то пару
шагов, кидается к ним в объятия, внезапно выскочив из подворотни. Вдруг, бросив
все, идет рядом со мной и пытается
теснить с тротуара. То начинает
насвистывать на водосточных трубах, какую- то одному ему понятную мелодию, или, подвывая от восторга в печных трубах, начинает задирать юбки. А
потом находит занятие, еще более веселое. Я помню, как я долго наблюдал, нет, скорее любовался, как вслед за своей,
увлекаемой ветром шляпой, вприпрыжку мчался человек, пытаясь ее догнать. И
требовательно кричал - "Я сказал стоять!!! Да стой же ты!!"
