Ожидание
Ожидание сворачивается клубком в груди, кладет голову на лапы, смотрит вслед уходящему, чутко вслушивается в тишину. Его глухое рычание отгоняет от тебя одиночество: теперь вы вдвоем помните свою потерю, вы вместе осиротели. Вот только не получается дышать полной грудью; не распрямиться уже, не сбросить тяжесть.
Иногда ожидание становится невыносимым: в бесполезном и отчаянном броске оно рвется за мелькнувшей тенью, тянет из тебя все жилы, задыхается, хрипит, сбивает тебя с ног, так что ты материшься и готова убить его за позор его откровенной страсти.
- Место! Да чтоб тебя... Иди на место!
Ты ненавидишь его, оно тебя; понурив серую голову, ожидание возвращается в свой темный угол, ложится, подчиняется - не тебе, бьющей его по чутким ушам, но судьбе, укравшей любимого.
- Не жди его. Не вслушивайся в шорохи, не смотри на север, не вспоминай, не рычи, покорись!
Сворачивается клубком, кладет голову на лапы, смотрит вслед уходящему.
Все хорошо, все тихо.
Вот только дышать - тяжело.
Иногда ожидание становится невыносимым: в бесполезном и отчаянном броске оно рвется за мелькнувшей тенью, тянет из тебя все жилы, задыхается, хрипит, сбивает тебя с ног, так что ты материшься и готова убить его за позор его откровенной страсти.
- Место! Да чтоб тебя... Иди на место!
Ты ненавидишь его, оно тебя; понурив серую голову, ожидание возвращается в свой темный угол, ложится, подчиняется - не тебе, бьющей его по чутким ушам, но судьбе, укравшей любимого.
- Не жди его. Не вслушивайся в шорохи, не смотри на север, не вспоминай, не рычи, покорись!
Сворачивается клубком, кладет голову на лапы, смотрит вслед уходящему.
Все хорошо, все тихо.
Вот только дышать - тяжело.
