Три истории про слишком самоуверенных мужчин....
(Автор Мария Чернова)
Ехала я тут на днях в своей машине и везла в ней двух роскошных мужиков, а по
дороге, как идеальная женщина, не только крутила руль, но и рассказывала им
сказки. Пару из вспомнившихся тогда сказок и вам сейчас расскажу:
Есть у меня, скажем, дача. И были у меня на этой даче, скажем, соседи. Не
совсем соседи, а так, маленький кривенький домик медленно уходил в землю метрах
в двухстах от моего дома. Там жила вечно усталая женщина Клава,
неопределённо-пожилого деревенского возраста, милая такая, впрочем, Клава,
всегда одной рукой держащаяся за поясницу а другой за лоб, в знак вселенской
скорби. И было от чего скорбеть - дом не дом, а хуже сарая, сил нет, денег нет,
собачке 26 лет (это правда), картопля не родится, да и где ей родиться, когда
вокруг дома сплошное болото, а мужик.. вот о мужике и пойдёт речь, потому что
Клава вскоре не выдержала мировой скорби и померла, Царство ей Небесное, славная
была женщина, терпеливая. И собачка померла на 27 году.
А мужик её был жуткий такой тип, мы с мамой, которая на момент описываемый
тоже была ещё жива, звали его меж собой не иначе, как "Одноглазый", хотя глаза у
него было два, но один он всегда имел эдак, злобно прищуренным. Мрачный, злой и
вечно пьяный был мужик, а в лице у него был такой особенный штамп, ну вы
наверняка знаете : Зэк. Вот есть такое прошлое у людей, которое, хоть ты
поднимись в заоблачные дали, всё равно на лице печать оставляет. И женщины такие
есть, ну вы тоже знаете, её хоть в графский дворец помести, хоть позолоти, а на
лице печать - большая буква Б и мелким шрифтом: "дёшево", нет, бывает, что там и
"дорого" написано, но это дела нисколько не меняет. Вот и тюрьма и из добрых, и
из злых людей не вытравляется пожизненно, остаётся особенным таким, сторожевым
прищуром.
Когда Клава умерла, сосед запил пуще прежнего, да уже не в одиночку, а в дом
его приползли со всей деревни все колдыри, самые острашенные. Один раз пришлось
мне зачем-то в этот дом, помнится, зайти - так вот честно, хомячки много чище
живут, не говоря уже о свиньях. Гниль, плесень, копоть и вонь, даже смрад. И в
тряпье друзья копошатся.
Ну жил он себе и доживал, я уж его и видеть перестала, хотя нет - выползал он
время от времени на прелый пень перед кривой калиткой, посидеть,
проветриться.
Но в день, который я сейчас вспомню, вроде никого перед его домом не было. А
я там остановилась - мы с дочкой вышли из дому, собрались погулять, сарафаны
напялили, босоножки парадные, а дочка что-то дома забыла и побежала обратно, а я
стою и жду её как раз перед оградкой "одноглазого". Денёк солнечный после недели
дождей, я стою, радуюсь чему-то, улыбаюсь сама себе, и тут вдруг слышится
утробный голос из ниоткуда:
- Эхххх! Бесстыжая! Скалишьси! Думаешь, мужик один остался, так хочешь к
рукам прибрать! Постыдись!
Я в ужасе устыдилась и не могу понять, что это, бес ли, дух ли - а голос
продолжает:
- Красуишьсиии! Стараешьсииии! Хочешь мужика... соб-лаз-нить? Думаешь,
овдовел мужик, так ты тут как тууут!
И тут я, о Боже, замечаю возле забора лежащее эдакое замшелое, не вру,
бревно. Одного цвета глаза, нос и телогрейка. И бревно это шевелится и меня
укоряет. А встать не может уже.
Это, значит, друган нашего одноглазого лежит под забором и блюдёт
нравственность вдовца. Охраняет, значит, от баб и девок, которые прям вот щас
стаями набегут и разорят хату-малину.
Я от этой картины начала ржать, чисто как цыганская лошадь, чем ещё более
убедила лежачего полицейского нравов в своих нечистых помыслах.
А тут и дочка прискакала и мы дальше пошли. Остался вдовец догнивать в
целомудрии.
Это одна история. А вот вторая:
Выгуливала я как-то по Москве дочку институтской маминой подруги. Эта девушка
родилась и выросла в Израиле, подруга та сильно поздно её родила, то есть
девушка была совсем юная. И очень, очень красивая. Она была не просто красивая,
а в ней была некая такая особенная женская сила, от которой вокруг неё мужики
штабелями валились. Она к этому с детства привыкла, ей ни наряжаться особенно не
нужно было, ни украшаться, она могла себе позволить и в дырявых чулках
рассекать, и с облупленным педикюром - а вот всё равно Королева, Царица
Суламифь. Ленивая, рослая, нездешняя, роскошная, длинноногая, с нечёсаными
кудрями, ну вы знаете, бывают такие девушки. Умная, что главное. Очень умная. И
в лучшем смысле себя любящая. Без суеты и потуг доказать.
До армии была дорогой моделью, поездила по миру, после армии пошла в
университет и морочила головы богатым женихам. Мама её то и дело сокрушалась,
хотя и не особенно, картинно так, с нескрываемой гордостью, мама сама ещё та
Женщина - вот, дескать, один тут у нас мальчик - сын брульянтового босса,
наследник ювелирной империи, она его томила-томила - не подошёл. А вот у нас,
ой-оооой, перспективный молодой учёный, кандидат, лауреат и стипендиат Фонда
Рокфеллера, весь у её ног - и что же? А ничего. Ну и так далее.
И вот гуляем мы с нездешней красотой по парку Коломенское, красотка при этом
проявляет недюжинное знание русской истории, в том числе и церковной. Но не в
этом суть. И попадаем мы под ливень. И заруливаем обсушиться в одну из
коломенских бревенчатых забегаловок "а-ля-рюс". Сидим и пьём там чай или даже
водку. А через столик сидит эдакий сморчок, такой, в расстёгнутой несвежей
рубахе в стиле "старость д'артаньяна", с длинными сальными волосами. Бохэма, в
некотором роде. И вот этот типчик ррраз - и к нам подсаживается. И что-то такое
начинает декламировать, и вроде бы даже размашистым жестом требует поднести нам
виски. Ухаживает, как бы. А потом, примерно на седьмой минуте знакомства он
вдруг картинно так откидывается на спинку стула, смотрит взглядом оценщика на
мою Суламифь, щёлкает пальцами и объявляет:
- Вот! Вот я тебя и нашёл! Вот! На этой женщине я, пожалуй, что и женюсь!
Она на меня смотрит вопросительно (а русский язык она прекрасно понимала, ну,
до этого момента) и испуганно, тихо меня переспрашивает, со своим таким,
трогательным иноземным акцентом:
- Что? Что это он сейчас сказал?
Не поняла, деточка, ты в России, тут мужчины себя высоко ценят. Что нам ваши
ювелиры и профессора...
Это была вторая история, а третью я только что услышала по радио, едучи в
машине. То есть не моя сказка, сама вот подивилась. Кратко. Звонит кто-то на
радио и рассказывает, как пример мерзкого женского вероломства.
Некто влюбился. И всё прямо прекрасно. И женщина - мечта. И вот он ей делает
предложение. И она соглашается радостно, и вот уже маячит свадьба. И тут она
говорит, что вынуждена ему признаться, что у неё есть ребёнок, как выразился
рассказчик (простите) - "даун". И этот ребёнок воспитывается где-то у
матери.
И как же резюмирует рассказчик? Возмущается, думаете, что любимая женщина
такую серьёзную часть своей жизни от него скрывала? Нет. Он злобно говорит:
- А он ведь, вы поймите, думал от неё породистых детей иметь!
Породистых он думал. Иметь. Сукин сын. А тут, понимаешь, даун у бабушки.
Подпортил породу.
Охохонюшки, мужики-и-и-и.
Великолепные вы наши. Драгоценные. Уникальные. Как вас не любить.
P. S. Ну уж очень понравились мне эти истории, а пересказывание своими словами изменит саму прелесть историй... (владелец дневника)
Было изменено: 15:49 05/07/2010.
Ехала я тут на днях в своей машине и везла в ней двух роскошных мужиков, а по
дороге, как идеальная женщина, не только крутила руль, но и рассказывала им
сказки. Пару из вспомнившихся тогда сказок и вам сейчас расскажу:
Есть у меня, скажем, дача. И были у меня на этой даче, скажем, соседи. Не
совсем соседи, а так, маленький кривенький домик медленно уходил в землю метрах
в двухстах от моего дома. Там жила вечно усталая женщина Клава,
неопределённо-пожилого деревенского возраста, милая такая, впрочем, Клава,
всегда одной рукой держащаяся за поясницу а другой за лоб, в знак вселенской
скорби. И было от чего скорбеть - дом не дом, а хуже сарая, сил нет, денег нет,
собачке 26 лет (это правда), картопля не родится, да и где ей родиться, когда
вокруг дома сплошное болото, а мужик.. вот о мужике и пойдёт речь, потому что
Клава вскоре не выдержала мировой скорби и померла, Царство ей Небесное, славная
была женщина, терпеливая. И собачка померла на 27 году.
А мужик её был жуткий такой тип, мы с мамой, которая на момент описываемый
тоже была ещё жива, звали его меж собой не иначе, как "Одноглазый", хотя глаза у
него было два, но один он всегда имел эдак, злобно прищуренным. Мрачный, злой и
вечно пьяный был мужик, а в лице у него был такой особенный штамп, ну вы
наверняка знаете : Зэк. Вот есть такое прошлое у людей, которое, хоть ты
поднимись в заоблачные дали, всё равно на лице печать оставляет. И женщины такие
есть, ну вы тоже знаете, её хоть в графский дворец помести, хоть позолоти, а на
лице печать - большая буква Б и мелким шрифтом: "дёшево", нет, бывает, что там и
"дорого" написано, но это дела нисколько не меняет. Вот и тюрьма и из добрых, и
из злых людей не вытравляется пожизненно, остаётся особенным таким, сторожевым
прищуром.
Когда Клава умерла, сосед запил пуще прежнего, да уже не в одиночку, а в дом
его приползли со всей деревни все колдыри, самые острашенные. Один раз пришлось
мне зачем-то в этот дом, помнится, зайти - так вот честно, хомячки много чище
живут, не говоря уже о свиньях. Гниль, плесень, копоть и вонь, даже смрад. И в
тряпье друзья копошатся.
Ну жил он себе и доживал, я уж его и видеть перестала, хотя нет - выползал он
время от времени на прелый пень перед кривой калиткой, посидеть,
проветриться.
Но в день, который я сейчас вспомню, вроде никого перед его домом не было. А
я там остановилась - мы с дочкой вышли из дому, собрались погулять, сарафаны
напялили, босоножки парадные, а дочка что-то дома забыла и побежала обратно, а я
стою и жду её как раз перед оградкой "одноглазого". Денёк солнечный после недели
дождей, я стою, радуюсь чему-то, улыбаюсь сама себе, и тут вдруг слышится
утробный голос из ниоткуда:
- Эхххх! Бесстыжая! Скалишьси! Думаешь, мужик один остался, так хочешь к
рукам прибрать! Постыдись!
Я в ужасе устыдилась и не могу понять, что это, бес ли, дух ли - а голос
продолжает:
- Красуишьсиии! Стараешьсииии! Хочешь мужика... соб-лаз-нить? Думаешь,
овдовел мужик, так ты тут как тууут!
И тут я, о Боже, замечаю возле забора лежащее эдакое замшелое, не вру,
бревно. Одного цвета глаза, нос и телогрейка. И бревно это шевелится и меня
укоряет. А встать не может уже.
Это, значит, друган нашего одноглазого лежит под забором и блюдёт
нравственность вдовца. Охраняет, значит, от баб и девок, которые прям вот щас
стаями набегут и разорят хату-малину.
Я от этой картины начала ржать, чисто как цыганская лошадь, чем ещё более
убедила лежачего полицейского нравов в своих нечистых помыслах.
А тут и дочка прискакала и мы дальше пошли. Остался вдовец догнивать в
целомудрии.
Это одна история. А вот вторая:
Выгуливала я как-то по Москве дочку институтской маминой подруги. Эта девушка
родилась и выросла в Израиле, подруга та сильно поздно её родила, то есть
девушка была совсем юная. И очень, очень красивая. Она была не просто красивая,
а в ней была некая такая особенная женская сила, от которой вокруг неё мужики
штабелями валились. Она к этому с детства привыкла, ей ни наряжаться особенно не
нужно было, ни украшаться, она могла себе позволить и в дырявых чулках
рассекать, и с облупленным педикюром - а вот всё равно Королева, Царица
Суламифь. Ленивая, рослая, нездешняя, роскошная, длинноногая, с нечёсаными
кудрями, ну вы знаете, бывают такие девушки. Умная, что главное. Очень умная. И
в лучшем смысле себя любящая. Без суеты и потуг доказать.
До армии была дорогой моделью, поездила по миру, после армии пошла в
университет и морочила головы богатым женихам. Мама её то и дело сокрушалась,
хотя и не особенно, картинно так, с нескрываемой гордостью, мама сама ещё та
Женщина - вот, дескать, один тут у нас мальчик - сын брульянтового босса,
наследник ювелирной империи, она его томила-томила - не подошёл. А вот у нас,
ой-оооой, перспективный молодой учёный, кандидат, лауреат и стипендиат Фонда
Рокфеллера, весь у её ног - и что же? А ничего. Ну и так далее.
И вот гуляем мы с нездешней красотой по парку Коломенское, красотка при этом
проявляет недюжинное знание русской истории, в том числе и церковной. Но не в
этом суть. И попадаем мы под ливень. И заруливаем обсушиться в одну из
коломенских бревенчатых забегаловок "а-ля-рюс". Сидим и пьём там чай или даже
водку. А через столик сидит эдакий сморчок, такой, в расстёгнутой несвежей
рубахе в стиле "старость д'артаньяна", с длинными сальными волосами. Бохэма, в
некотором роде. И вот этот типчик ррраз - и к нам подсаживается. И что-то такое
начинает декламировать, и вроде бы даже размашистым жестом требует поднести нам
виски. Ухаживает, как бы. А потом, примерно на седьмой минуте знакомства он
вдруг картинно так откидывается на спинку стула, смотрит взглядом оценщика на
мою Суламифь, щёлкает пальцами и объявляет:
- Вот! Вот я тебя и нашёл! Вот! На этой женщине я, пожалуй, что и женюсь!
Она на меня смотрит вопросительно (а русский язык она прекрасно понимала, ну,
до этого момента) и испуганно, тихо меня переспрашивает, со своим таким,
трогательным иноземным акцентом:
- Что? Что это он сейчас сказал?
Не поняла, деточка, ты в России, тут мужчины себя высоко ценят. Что нам ваши
ювелиры и профессора...
Это была вторая история, а третью я только что услышала по радио, едучи в
машине. То есть не моя сказка, сама вот подивилась. Кратко. Звонит кто-то на
радио и рассказывает, как пример мерзкого женского вероломства.
Некто влюбился. И всё прямо прекрасно. И женщина - мечта. И вот он ей делает
предложение. И она соглашается радостно, и вот уже маячит свадьба. И тут она
говорит, что вынуждена ему признаться, что у неё есть ребёнок, как выразился
рассказчик (простите) - "даун". И этот ребёнок воспитывается где-то у
матери.
И как же резюмирует рассказчик? Возмущается, думаете, что любимая женщина
такую серьёзную часть своей жизни от него скрывала? Нет. Он злобно говорит:
- А он ведь, вы поймите, думал от неё породистых детей иметь!
Породистых он думал. Иметь. Сукин сын. А тут, понимаешь, даун у бабушки.
Подпортил породу.
Охохонюшки, мужики-и-и-и.
Великолепные вы наши. Драгоценные. Уникальные. Как вас не любить.
P. S. Ну уж очень понравились мне эти истории, а пересказывание своими словами изменит саму прелесть историй... (владелец дневника)
Было изменено: 15:49 05/07/2010.
