Простое волшебство
В одном старом-престаром доме, в старом-престаром плинтусе торчал гвоздь. Тоже не сильно новый, местами погнутый и совсем неблестящий. Со стороны можно было подумать, что гвоздь просто торчит, а на самом деле - он жил. Поздно вечером гвоздь приподнимал свою шляпку и оглядывал старый кусок дерева у своего основания, старую обшарпанную комнату, старые засаленные шторы. А еще, как каждая мышь ждет своего кота, так и он ждал свой молоток, который загонит его в ветошь по самую шляпку, и он уже никогда не сможет смотреть по сторонам. Хотя в его случае смотреть по сторонам было не так уж и интересно. Комната как будто застыла во времени, даже ее старость стала безысходной, тянучей и очень скучной.
Но однажды ночью гвоздь проснулся от ощущения, что что-то в мире изменилось. И это изменение было как-то связано с новым запахом, появившимся в комнате. Этот запах так отличался от всех остальных: от запаха сырости, преющего дерева, от совсем позабытых запахов бурной молодости - запаха краски и растворителя, после которых так приятно было торчать вообще и в этом чертовом плинтусе в частности. Это был необыкновенный запах - сильный, бодрящий и какой-то очень живой.
Гвоздь снял шляпу и начал всматриваться в темноту. Дзынь - услышал он. Дзынь-дзынь. Где-то в глубине комнаты что-то звенело и поблескивало, поблескивало и звенело.
И гвоздик подумал, погружаясь в дрему, что то новое и неизвестное, поселившееся в его комнате, такое блестящее, звонкое и душистое, непременно изменит пространство комнаты, вывернет его наизнанку, отстирает от старых пятен и плесени. И, даже если все это сулит ему хороший удар молотком прямо по тулье шляпки, он не против. Потому что в любом изменении есть превращение, а значит - есть волшебство.
Но однажды ночью гвоздь проснулся от ощущения, что что-то в мире изменилось. И это изменение было как-то связано с новым запахом, появившимся в комнате. Этот запах так отличался от всех остальных: от запаха сырости, преющего дерева, от совсем позабытых запахов бурной молодости - запаха краски и растворителя, после которых так приятно было торчать вообще и в этом чертовом плинтусе в частности. Это был необыкновенный запах - сильный, бодрящий и какой-то очень живой.
Гвоздь снял шляпу и начал всматриваться в темноту. Дзынь - услышал он. Дзынь-дзынь. Где-то в глубине комнаты что-то звенело и поблескивало, поблескивало и звенело.
И гвоздик подумал, погружаясь в дрему, что то новое и неизвестное, поселившееся в его комнате, такое блестящее, звонкое и душистое, непременно изменит пространство комнаты, вывернет его наизнанку, отстирает от старых пятен и плесени. И, даже если все это сулит ему хороший удар молотком прямо по тулье шляпки, он не против. Потому что в любом изменении есть превращение, а значит - есть волшебство.
