После обеда нам принесли трубки и табаку.
Набивали трубки мы сами. Я в то время курил, и с удовольствием, однако, имел привычку сплевывать. Юсуф же не сплевывал; он сказал, что табак я сейчас курю отменный, с коноплиною добавкой, и что ему жаль той бальзамической его части, которая, должно быть, содержится в слюне, и я зря не глотаю ее, а попросту выбрасываю. Сплевывать, заключило он, подобает лишь тогда, когда куришь дурной табак.
Согласившись с его доводами, я отвечал, что трубку и в самом деле можно полагать истинным удовольствием, лишь когда табак в ней всем хорош.
- Конечно, - отозвался он, - отличный табак необходим, дабы получать от курения удовольствие; но не он главное, ибо удовольствие от хорошего табака - лишь чувственное удовольствие. Истинное наслаждение ничуть не зависит от органов чувств и воздействует на одну только душу.
- Не могу вообразить себе, дорогой Юсуф, какими удовольствиями могла бы наслаждаться душа моя без посредства чувств.
- Так слушай. Получаешь ли ты удовольствие, набивая трубку?
- Да.
- Которому же из чувств отнесешь ты это, если не душе твоей? Пойдем далее. Ты ощущаешь удовлетворение, отложив ее, лишь когда выкуришь до конца, не так ли? Ты доволен, когда видишь, что в трубке не осталось ничего, кроме пепла.
- Так оно и есть.
- Вот уже два удовольствия, в которых чувства твои отнюдь не принимают участия: а теперь, прошу тебя, угадай третье, главное.
- Главное? Благовоние табака.
- Отнюдь нет. Это удовольствие обоняния - оно чувственно.
- Тогда не знаю.
- Итак, слушай. Главное удовольствие от курения заключается в самом созерцании дыма. Ты никогда не сможешь увидеть, как он исходит из трубки, но ты видишь, как весь он появляется из угла твоего рта, через равные, не слишком малые промежутки времени. Воистину удовольствие это главное: ведь ты никогда не увидишь слепого, которому бы нравилось курить. Попробуй сам закурить ночью в комнате, где нет огня: ты не успеешь зажечь трубку, как уже отложишь ее.
- Слова твои - истинная правда; но прости: я полагаю, что многие из удовольствий, влекущих мои чувства, предпочтительнее для меня, нежели те, что влекут к себе одну лишь душу.
- Сорок лет назад я думал также, как ты. Спустя сорок лет, если удастся тебе обрести мудрость, ты станешь думать так же, как я.
Удовольствия, пробуждающие страсти, осушают душу, сын мой, а потому, как ты понимаешь, не могут с полным правом быть названы удовольствиями.
Казанова "Мемуары"
Согласившись с его доводами, я отвечал, что трубку и в самом деле можно полагать истинным удовольствием, лишь когда табак в ней всем хорош.
- Конечно, - отозвался он, - отличный табак необходим, дабы получать от курения удовольствие; но не он главное, ибо удовольствие от хорошего табака - лишь чувственное удовольствие. Истинное наслаждение ничуть не зависит от органов чувств и воздействует на одну только душу.
- Не могу вообразить себе, дорогой Юсуф, какими удовольствиями могла бы наслаждаться душа моя без посредства чувств.
- Так слушай. Получаешь ли ты удовольствие, набивая трубку?
- Да.
- Которому же из чувств отнесешь ты это, если не душе твоей? Пойдем далее. Ты ощущаешь удовлетворение, отложив ее, лишь когда выкуришь до конца, не так ли? Ты доволен, когда видишь, что в трубке не осталось ничего, кроме пепла.
- Так оно и есть.
- Вот уже два удовольствия, в которых чувства твои отнюдь не принимают участия: а теперь, прошу тебя, угадай третье, главное.
- Главное? Благовоние табака.
- Отнюдь нет. Это удовольствие обоняния - оно чувственно.
- Тогда не знаю.
- Итак, слушай. Главное удовольствие от курения заключается в самом созерцании дыма. Ты никогда не сможешь увидеть, как он исходит из трубки, но ты видишь, как весь он появляется из угла твоего рта, через равные, не слишком малые промежутки времени. Воистину удовольствие это главное: ведь ты никогда не увидишь слепого, которому бы нравилось курить. Попробуй сам закурить ночью в комнате, где нет огня: ты не успеешь зажечь трубку, как уже отложишь ее.
- Слова твои - истинная правда; но прости: я полагаю, что многие из удовольствий, влекущих мои чувства, предпочтительнее для меня, нежели те, что влекут к себе одну лишь душу.
- Сорок лет назад я думал также, как ты. Спустя сорок лет, если удастся тебе обрести мудрость, ты станешь думать так же, как я.
Удовольствия, пробуждающие страсти, осушают душу, сын мой, а потому, как ты понимаешь, не могут с полным правом быть названы удовольствиями.
Казанова "Мемуары"
