Эротические страшилки
! Ссылки Запрещены! 3. 1 (Win32)">
Жила была женщина.
И не было у нее домашних животных. Очень
хотелось ей киску или собачку, или
енотика, или мангусту, но... Никак они у
нее не приживались. Денек другой
поживут и окочурятся. Прямо так окоченелые
и валяются. Она. Конечно, поубивается.
А потом заведет новую зверюшку. И все
сначала...
И вот решила она
выяснить, что же все- таки происходит.
Выпила 5 чашек кофе, поставила 2 камеры
в разных углах своей квартиры и стала
ждать. А спать все-таки хочется. Но только
ее веки начали закрываться. Привиделось
ей, что из стены выходит щетинистый
мужичонка и ну к зеркалу. Посмотрел на
себя и хвать кошку. Намылил ее и давай
по щетине водить. А потом ее когтями
сдирать себе щетину. Кошка, конечно,
орет, упирается, но цепкие руки держат
крепко. Кое- как щетину соскреб. И к нашей
героине (Розалиндой ее звали). Посмотрел
на нее ( а глаза то у нее были уже
ресницами прикрыты. Но не спали еще),
вздохнул: " Красота-то ведь какая, как
же я могу ее колоть- то."
И снова схватил
злосчастного зверя, чтобы остатнюю
шерстистость на всем теле повывести.
Тут Розалинда не выдержала: вскочила
на ноги, бросилась ему на шею.
Миленький!- кричит,
- да я же небритых мужиков пуще Нового
года люблю. Только Новый год хоть раз
в году бывает. А свой идеал не каждую
жизнь встретишь.
Ты что, сдурела,
баба?- мужичонка ей ответствует,- как
же я могу тебя такую белую да пышную
колючками колоть да небритостью пугать,
не будет мне за это прощения на белом
свете.
Тут
Розалинда поняла, что инициативу придется
брать в свои руки. И так ее эта инициатива
впечатлила, что через 5 минут у них уже
все сладилось. Так и зажили вместе. И
все бы ничего, но кошка-то оклемалась и
не забыла... Однажды. Когда Розалинда
пошла на работу, а ейный мужик... Но это
уже другая история.
В одной
гостинице, однажды вечером... Нет, не
так.
Дверь
неожиданно сильно хлопнула и я невольно
вздрогнул. В холл нашего заведения (
гостиницей его назвать язык не
поворачивается) вошло нечто. Именно
вошло, потому что под слоем снега и
налипшего льда можно было разобрать
только принадлежность к человеческому
виду. Остальная информация не
предоставлялась. Через полчаса усилий
оказалось, что это все-таки женщина. В
толпе я на такую бы и не взглянул, но мы
в нашей глуши ( куда меня черт занес на
неопределенное время) рады любым новостям
и любым развлечениям. Следовательно
она была красивая. Естественно взглядами
ее не обделяли. Но я надеялся, что моя
молодость и привлекательная внешность
явятся решающим фактором и ночь с
прекрасной незнакомкой будет моей.
Однако скоро мне стало казаться, что я
ошибся. Но не только это меня удивило (
и, признаюсь огорчило) . В комнате явно
что-то происходило. Нарастало какое-то
болезненное оживление все принялись
говорить одновременно, размахивать
руками и я вместе со всеми. Она же среди
этого бедлама, успевая скромно отвечать
на всю ерунду с которой к ней приставали
соседи по общему столу, явно занималась
каким- то делом. Как бы невзначай, она
достала из сумочки какой-то очень
маленький мешочек и высыпала его
содержимое в стоящий рядом графин.
Кажется, никто другой этого не заметил.
После этого она произнесла какой-то
глупый тост из серии тех, от которых
мужчина не может отказаться. Все выпили.
У меня вдруг возникло искушение, сделать
все как она хочет... принять правила ее
игры. Я тоже выпил. Ничего не случилась.
Ни сразу, ни через пять минут. Я начал
думать, что мне все почудилось, и продолжил
свои попытки ухаживания, но она, мило
зевнув, сослалась на усталость и ушла
к себе. Я с горя выпил еще и тоже пошел
спать. На сегодня моя работа была
закончена, и я уже предвкушал сладкий
сон ( раз уж не сложилась ночь любви). Я
долго не мог уснуть, но видимо крепко
задумался, потому что услышав внезапный
скрип двери в коридоре сильно вздрогнул.
Так скрипела единственная дверь в нашей
халабуде дверь на чердак. Хозяину там
делать нечего, тем более в такое время...
я вскочил и выглянул. Никого. Я прокрался
к слегка приоткрытой двери и чуть не
расчихался от пыли. Кажется, никого. Но
что- то толкало меня продолжать
исследования. Я прошел дальше легко, не
скрипнув ни одной половицей. Хотя знал,
что пол здесь рассохшийся и продаст
любого шпиона. Меня он не продал, и я
очутился в небольшой зале, о которой и
не подозревал. Там была половина наших, тех, кто сидел за столом. Они были
неподвижны, но казалось, что это состояние
доставляет им огромное удовольствие.
Их лица светились улыбками. А тело как
бы жило каким то скрытым ритмом, хотя
положение тела не менялось. Удивленно
наблюдая за самим собой, я вдруг прошел
и сел на свободное место. Меня охватила
сладкая истома, нежелание двигаться, и, в тоже время, я ощутил покачивания
странного ритма, завораживающего и
непреодолимого. И как только мое тело
подчинилось ему. Я увидел ее. Платье ее
колыхалось в такт мельчайшим шажкам,
волосы переливающейся волной струились
по груди. После взгляда на которую я
долго не мог перевести дыхание. Я
разглядывал ее всю, я очень хотел к ней
прикоснуться, но в то же время не желал
двигаться. А она стала двигаться все
быстрее, и оказалось, что из одежды на
ней только длинная прозрачная юбка, и
когда она вышла из полутени на свет (
откуда он взялся я понять не мог да и не
хотел), все ее тело стало доступно взору
каждого сидящего. Лица людей изменились.
Теперь уже можно было различить из по
оттенкам выражения: похоть, удивление,
смущение, восторг, страсть. Она прогнулась
под неслышную барабанную дробь, а толстяк
на крайнем сиденье вдруг шумно вздохнул
и медленно пошел к ней. Она начала
двигаться быстрее, извиваясь и
останавливаясь, и начиная кружиться на
месте. Он, как в замедленном кино, пытался
ее поймать, но движения его становились
все более вялы и неуверенны. Наконец он
остановился и бесформенной кучей осел
на пол. Он был мертв. Не надо было подходить
к нему близко, чтобы понять это. Таким
неподвижным не может быть живое тело.
И тут же, как будто и не было ничего к
ней уже начал подходить второй. И снова
через некоторое время он упал. Можно
представить себе, как я ужаснулся, но
нет... Я не мог, просто не мог испытывать
никаких чувств, кроме страсти и восхищения.
И вот подошла моя очередь. Когда она
коснулась меня волосами, я чуть не умер
от блаженства, но, видимо, это не входило
в ее планы. Она немного отдалилась, и я
смог перевести дух, чтобы потом снова
тысячу раз быть на грани... она касалсь
меня губами и тут же уворачивалась, хотя
я не делал попыток ее поймать. Ее грудь
на мгновение прижималась к моему плечу,
и тут же музыкальная прихоть диктовала
ей свои условия, и лишь новое прикосновение
не давало мне скатиться в глубину
отчаяния. Я чувствовал, что силы покидают
меня, но мне было хорошо. Я был готов к
смерти под эту музыку, к смерти от этих,
сводящих с ума прикосновений...
Но вдруг среди этого музыкального
миража раздался настоящий женский
голос. Каким отвратительным и немузыкальным
он мне показался вначале. Я чуть не
расплакался, потому что мужская сила
была из меня почти выпита, я уже не мог
говорить, я мог лишь плакать, как ребенок.
Этот голос острым ножом резал мой мозг,
взрывал его изнутри: "Отдай его мне..."Я
с трудом повернул голову. Я снова увидел
ее. Призрачные черты приобрели плотность,
я видел как она страдает всем телом и
как бы борется сама с собой. Голос же
тоже принадлежал ей. Понемногу оцепенение
начало покидать меня, и я еще плохо
что-либо ощущая, но уже имея возможность
двигаться, побрел к выходу. Единственным
утешением мне прозвучал мимолетный
выдох: " Ждиии". Я оказался в своей
комнате. Шторы были занавешены, но я и
так знал, что еще глубокая ночь. Но
провалиться в сон мне не дали. Мягкая
ручка проникла ко мне под рубашку и
нежный голос прошептал что-то
невразумительное, но волнующее. Куда
ей было до той... Но она была живой, она
была здесь и пока я думал тело само
приняло решение. В ее пользу...
Утром я был на рабочем месте.
Хозяин сказал, что постояльцы, которые
были вчера, все съехали, пока я дрых, и
добудиться де меня не смогли, хоть он
и старался. Да, и молодая женщина тоже
уехала. На мое удивление, куда же они
уехали еще до рассвета ( а встал я рано)
хозяин ничего вразумительного не
ответил. Видно было, что он и сам в
недоумении, но не хочет мне это
демонстрировать. Поэтому я за свои
вопросы отправился менять постельное
белье, а он спать. В ее комнате я нашел
маленький мешочек с запахом какой-то
травы и легкое движение, как будто еще
секунду назад она была здесь. А теперь
ушла.
Она
действительно ушла. И та. И другая. Но
помню я ту. Первую. И единственное, что
дает мне силы жить, это ее обещание
умереть в ее объятьях: " Ждиии..."
"
Волк насильник"
Жила
была девочка. Делать ничего не умела,
талантами особыми не обладала. Но добрая
была. За это ее любили. И подавали на
бедность. Один раз подарили ей красную
шапочку, а другой один красный тапочек.
Так и прозвали ее : девочка в красной
шапочке и с красной тапочкой. И были у
нее родственники. Мама и бабушка. Мать
любила девочку без памяти и, по-
забывчивости, запирала то в шкафу, то
на чердаке, то в кладовке. Но про то, что
у них есть бабушка и к ней надо ходить
в гости, мама помнила. Как то раз
позвала она дочку и говорит:
Вот
тебе, доченька лекарства от всех
болезней в нашем лесу, а то я не помню,
чем конкретно наша бабушка болеет.
Сходишь, вылечишь ее, и через пару недель
назад возвращайся. А подойдет к тебе в
лесу страшный волк маньяк, так ты его
к бабушке не веди чего пугать серого,
поговори с ним сама. И пусть идет своей
дорогой.
Так
говорила мама дочке, потому что маразм
и амнезия страшная вещь чего не
нагородишь. И пошла девочка в лес.
А в это время из- под куста вылез
волк маньяк. Он маниакально не хотел
никого есть, никого насиловать, даже
обижать никого не хотел. За это его все
в лесу ненавидели. Потому что, когда
волк плохой, все понятно все остальные
добрые и хорошие. А если волк хороший,
тогда кто плохой? И выясняется, что заяц
сплетник и ябеда, белка задавака,
медведь лентяй и бездельник, а про мышей
и говорить нечего. Так что весь лес на
волка ополчился. Пойди и сделай какую
- нибудь гадость, не то со свету сживем.
Вот волк и вылез из кустов с гнусным
намерением: есть, конечно, он красную
в шапочке не хотел, он вообще был
вегетарианец, а вот затащить ее под куст
и там бросить, сделав вид, что виновен
в страшном злодеянии... Это и был его
классный план.
-Куда
ты идешь, Красная тапочка?- запел волк
свою лживую песенку.
Но
провести красную шапочку было непросто.
Она твердо помнила наказ матери
уводить врага за собой, к бабушке не
пускать. Красная шляпотапочка схватила
волка за лапы и потащила под куст, попутно
рассказывая ему, как у нее дела, что
нового и как ей хотелось бы провести
ближайшие минут 120. Волк с ней не
соглашался. Он вредно выл и упирался.
Пытался сказаться больным дурной
болезнью и ссылался на запах изо рта.
Но он не на ту попал. Красная шапочка
обладала нордическим характером,
железной волей и отсутствием комплексов.
Связей порочащих ее не имела слишком
давно, поэтому уговоры на нее не
действовали. Сначала волку пришлось
стать плохим. Потом ужасным. Потом праа-
а тивным. И это было самое страшное.
Теперь все звери в лесу ходили с гордо
поднятой головой их прегрешения
померкли. Все стало на свои места. А
красная шапочка вспомнив, что ее любящая
мамочка, не раз от любви теряя память,
запирала ее где нибудь, воскликнула
: " Ага". И потащила бездыханного волка
в домик дровосеков. Там они вступили в
преступный сговор. Дровосеки ( чтобы им
не досталось от жен) сняли с волка шкуру
и забрали себе, а красная шапочка
привязала его на длинный поводок, чтобы
не сбежал. Правда кормила она его хорошо.
Навещала почти каждый день, и волк даже
привык исполнять свои маньяческие
обязанности. Правда красной тапочке
так и не удалось заставить его бегать
вокруг нее и кричать : " Раздевайся, я
маньяк, сейчас покажу тебе, кто здесь
мужчина!". Волк начинал стесняться,
показывать ничего не хотел и в постель
его приходилось заманивать тушеной
капустой. Поев, он становился сговорчивей
и позволял делать с собой все, что угодно.
А лет через 10 этот лес был населен
оборотнями, которые в полнолуние спали,
как убитые, а на завтрак ели овощи. В
деревне же появились новые порядки.
После захода солнца все двери и окна
закрывались намертво. А мужчины прятались
в подпол, потому что на улице могли
появиться красивые девушки в красных
шапочках с горящими глазами. И ни одному
пойманному мужику пощады не было. Правда,
ходили слухи, что некоторым это нравилось...
Колобок...
Изнывал
дед от скуки. Старуха у него была румяная
да работящая. И пироги в печи, и пол
подметен, и в постели хоть куда не смотря
на возраст. Надоела деду безоблачное
счастье. Захотелось клубнички: голых
девок числом от 15 или еще там чего. Он и
не знал толком чего хотеть то. Знал
только, что чего нибудь нетрадиционного.
А тут старуха взялась печь колобок.
Старик смотрел, смотрел да и задремал
помаленечку. А старуха колобок на окно
поставила и на улицу шасть. Деду
интересно стало, куда это она на ночь
глядя. А колобок ему с окна: ---Бабка
то от дедушки ушла,- и хихикает, стервец.
Дед
колобка схватил и хотел его съесть, да
вдруг задумался. Слышал он что то про
оральный сэкс, да все спросить стеснялся.
Единственное, что он сам понял, так это
то, что для него женщина необязательна.
Как то по- разному это бывает. Повертел
он колобка и говорит :
Послушай, колобок, колобок. Если не хочешь, чтобы
я тебя съел, давай с тобой, ну это... ,- и
на ухо ему шепчет.
А
колобок то понял, что дед в ентих
материях и не смыслит ничего, и
соглашается:
Давай,
говорит. Только правило есть такое, кто
самый уважаемый, тот и начинает. А самый
уважаемый у нас это ты дед. Становись.
Ну
дед от этих слов растаял, встал, глаза
закрыл, сэксу ждет. А колобок подпрыгнул
и цапнул его зубами за причинное место.
Дед как заорет! А колобок скатился с
подоконника, и только услышал дед его
последние слова:
-Молодец
дед, классно ОРАЛ. Такого орального
сэкса у меня никогда не было.- И покатился
дальше. Только его и видели.
Так
катался колобок по всему лесу, и все
звери от него убытки терпели, ко всякому
он подход находил, да обиженным оставлял.
Слава богу, лиса его съела. А то бы он и
до нас с вами мог докатиться...
"
не было у бабы хлопот, купила баба
порося".
Карлсон
был болен. Пропеллер не заводился,
издавал квохчущие звуки, а стоило мастеру
наладчику нажать на кнопочку, как
пропеллер откашливался и заводил
противным дискантом матерные частушки.
Частушки были похабные и никогда не
повторялись. Мастер офигевал, звал
друзей, и все повторялось сначала.
Нервные перегрузки дали себя знать, и
к утру Карлсон оказался прикован к
постели самой натуральной плюшечной
лихорадкой.
Золотая
рыбка.
Однажды поймал дед
золотую рыбку. Но просить ничего не
стал. Немой он был. Рыбка уж и так и сяк
ему предлагала все блага цивилизации,
но дед оказался стоек. Рот открывал, но
звуков не произносил. В общем зажарил
он бедолагу. Так и не смог придумать,
как воспользоваться нескромными
предложениями исполнения желаний, когда
язык не подчиняется. Зажарил и съел. И
приснился ему сон: рыбка-то подводной
царевной оказалась. Теперь расколдовалась
(снял дед своим самоотверженным поступком
заклятье древнее). И хочет отплатить за
добро добром:
_-Буду, говорит, тебя,
дед, учить языком владеть. Некоторые
вон по пять языков знают, а не одним не
владеют. А ты научишься. И всю ночь ему
лекции читала своим ангельским голосочком.
С утра дед проснулся весь в поту. Такая
теория, хоть сейчас всех девок на сеновал
тащи, владение языком демонстрировать,
а хошь на почту иди работать. Тоже польза
гусударству. Но практики то не было!
А кто ж ему поверит- то, что он языком
то не хуже многих теперь владеть
умеет. Дед уж и глазами вращал. И руками
размахивал. Только бутылкой пива Клинское
по голове получил, как самый разговорчивый
сегодня. Сомлел дед, а рыбка уж тут как
тут.
-Дурак, ты, дед, говорит.
Кто ж сразу к женщинам идет. Ты посмотри
на себя : не брит, не стрижен. Языком
владеешь, а культуры нет. А коли культура
есть, то и разговаривать не надо- они
сами за тобой в сарай побегут.
Проснулся дед в канаве.
Но про культуру не забыл. Пошел, постригся
садовыми ножницами, бороденку топором
почирикал и стал писаным красавцем.
Стоит чинно у дороги. Смотрит загадочно.
Как женщина мимо пройдет, он ей подмигнет,
и стоит себе тихохонько. Интересно бабам
стало, чегой-то немой расподмигивался.
А ему того и надо, отвернулся, и знай
себе, к сеновалу идет. Бабы за ним. ну он
им там знаками и объясняет, что работа
языка, мол, материя тонкая, всего и всем
сразу не покажешь. Так что заходим по
одному, ждем тихо, очередь соблюдаем.
Бабоньки и построились. Сначала тихо
сидели, а потом как первые стали довольные
выходить, так и остальные повеселели.
Вышел дед в люди.
Откормился, приоделся. Благодарные бабы
ему и одежонку сварганили, и покушать
повкуснее несут, как чуть. А местные
мужики хотели морду набить, а потом
подумали, покумекали, что это ж всю
вредную для спокойствия работу придется
самим делать, да и успокоились. Поднесли
ему водочки, да и пожелали здоровьица.
Так и жил дед с тех пор в достатке и
здравии, даже говорить научился. Только
не знал про то никто, кроме рыбки. Боялся
дед, что исключительность свою потеряет.
Имидж по рыбкиному.
Жила была женщина.
И не было у нее домашних животных. Очень
хотелось ей киску или собачку, или
енотика, или мангусту, но... Никак они у
нее не приживались. Денек другой
поживут и окочурятся. Прямо так окоченелые
и валяются. Она. Конечно, поубивается.
А потом заведет новую зверюшку. И все
сначала...
И вот решила она
выяснить, что же все- таки происходит.
Выпила 5 чашек кофе, поставила 2 камеры
в разных углах своей квартиры и стала
ждать. А спать все-таки хочется. Но только
ее веки начали закрываться. Привиделось
ей, что из стены выходит щетинистый
мужичонка и ну к зеркалу. Посмотрел на
себя и хвать кошку. Намылил ее и давай
по щетине водить. А потом ее когтями
сдирать себе щетину. Кошка, конечно,
орет, упирается, но цепкие руки держат
крепко. Кое- как щетину соскреб. И к нашей
героине (Розалиндой ее звали). Посмотрел
на нее ( а глаза то у нее были уже
ресницами прикрыты. Но не спали еще),
вздохнул: " Красота-то ведь какая, как
же я могу ее колоть- то."
И снова схватил
злосчастного зверя, чтобы остатнюю
шерстистость на всем теле повывести.
Тут Розалинда не выдержала: вскочила
на ноги, бросилась ему на шею.
Миленький!- кричит,
- да я же небритых мужиков пуще Нового
года люблю. Только Новый год хоть раз
в году бывает. А свой идеал не каждую
жизнь встретишь.
Ты что, сдурела,
баба?- мужичонка ей ответствует,- как
же я могу тебя такую белую да пышную
колючками колоть да небритостью пугать,
не будет мне за это прощения на белом
свете.
Тут
Розалинда поняла, что инициативу придется
брать в свои руки. И так ее эта инициатива
впечатлила, что через 5 минут у них уже
все сладилось. Так и зажили вместе. И
все бы ничего, но кошка-то оклемалась и
не забыла... Однажды. Когда Розалинда
пошла на работу, а ейный мужик... Но это
уже другая история.
В одной
гостинице, однажды вечером... Нет, не
так.
Дверь
неожиданно сильно хлопнула и я невольно
вздрогнул. В холл нашего заведения (
гостиницей его назвать язык не
поворачивается) вошло нечто. Именно
вошло, потому что под слоем снега и
налипшего льда можно было разобрать
только принадлежность к человеческому
виду. Остальная информация не
предоставлялась. Через полчаса усилий
оказалось, что это все-таки женщина. В
толпе я на такую бы и не взглянул, но мы
в нашей глуши ( куда меня черт занес на
неопределенное время) рады любым новостям
и любым развлечениям. Следовательно
она была красивая. Естественно взглядами
ее не обделяли. Но я надеялся, что моя
молодость и привлекательная внешность
явятся решающим фактором и ночь с
прекрасной незнакомкой будет моей.
Однако скоро мне стало казаться, что я
ошибся. Но не только это меня удивило (
и, признаюсь огорчило) . В комнате явно
что-то происходило. Нарастало какое-то
болезненное оживление все принялись
говорить одновременно, размахивать
руками и я вместе со всеми. Она же среди
этого бедлама, успевая скромно отвечать
на всю ерунду с которой к ней приставали
соседи по общему столу, явно занималась
каким- то делом. Как бы невзначай, она
достала из сумочки какой-то очень
маленький мешочек и высыпала его
содержимое в стоящий рядом графин.
Кажется, никто другой этого не заметил.
После этого она произнесла какой-то
глупый тост из серии тех, от которых
мужчина не может отказаться. Все выпили.
У меня вдруг возникло искушение, сделать
все как она хочет... принять правила ее
игры. Я тоже выпил. Ничего не случилась.
Ни сразу, ни через пять минут. Я начал
думать, что мне все почудилось, и продолжил
свои попытки ухаживания, но она, мило
зевнув, сослалась на усталость и ушла
к себе. Я с горя выпил еще и тоже пошел
спать. На сегодня моя работа была
закончена, и я уже предвкушал сладкий
сон ( раз уж не сложилась ночь любви). Я
долго не мог уснуть, но видимо крепко
задумался, потому что услышав внезапный
скрип двери в коридоре сильно вздрогнул.
Так скрипела единственная дверь в нашей
халабуде дверь на чердак. Хозяину там
делать нечего, тем более в такое время...
я вскочил и выглянул. Никого. Я прокрался
к слегка приоткрытой двери и чуть не
расчихался от пыли. Кажется, никого. Но
что- то толкало меня продолжать
исследования. Я прошел дальше легко, не
скрипнув ни одной половицей. Хотя знал,
что пол здесь рассохшийся и продаст
любого шпиона. Меня он не продал, и я
очутился в небольшой зале, о которой и
не подозревал. Там была половина наших, тех, кто сидел за столом. Они были
неподвижны, но казалось, что это состояние
доставляет им огромное удовольствие.
Их лица светились улыбками. А тело как
бы жило каким то скрытым ритмом, хотя
положение тела не менялось. Удивленно
наблюдая за самим собой, я вдруг прошел
и сел на свободное место. Меня охватила
сладкая истома, нежелание двигаться, и, в тоже время, я ощутил покачивания
странного ритма, завораживающего и
непреодолимого. И как только мое тело
подчинилось ему. Я увидел ее. Платье ее
колыхалось в такт мельчайшим шажкам,
волосы переливающейся волной струились
по груди. После взгляда на которую я
долго не мог перевести дыхание. Я
разглядывал ее всю, я очень хотел к ней
прикоснуться, но в то же время не желал
двигаться. А она стала двигаться все
быстрее, и оказалось, что из одежды на
ней только длинная прозрачная юбка, и
когда она вышла из полутени на свет (
откуда он взялся я понять не мог да и не
хотел), все ее тело стало доступно взору
каждого сидящего. Лица людей изменились.
Теперь уже можно было различить из по
оттенкам выражения: похоть, удивление,
смущение, восторг, страсть. Она прогнулась
под неслышную барабанную дробь, а толстяк
на крайнем сиденье вдруг шумно вздохнул
и медленно пошел к ней. Она начала
двигаться быстрее, извиваясь и
останавливаясь, и начиная кружиться на
месте. Он, как в замедленном кино, пытался
ее поймать, но движения его становились
все более вялы и неуверенны. Наконец он
остановился и бесформенной кучей осел
на пол. Он был мертв. Не надо было подходить
к нему близко, чтобы понять это. Таким
неподвижным не может быть живое тело.
И тут же, как будто и не было ничего к
ней уже начал подходить второй. И снова
через некоторое время он упал. Можно
представить себе, как я ужаснулся, но
нет... Я не мог, просто не мог испытывать
никаких чувств, кроме страсти и восхищения.
И вот подошла моя очередь. Когда она
коснулась меня волосами, я чуть не умер
от блаженства, но, видимо, это не входило
в ее планы. Она немного отдалилась, и я
смог перевести дух, чтобы потом снова
тысячу раз быть на грани... она касалсь
меня губами и тут же уворачивалась, хотя
я не делал попыток ее поймать. Ее грудь
на мгновение прижималась к моему плечу,
и тут же музыкальная прихоть диктовала
ей свои условия, и лишь новое прикосновение
не давало мне скатиться в глубину
отчаяния. Я чувствовал, что силы покидают
меня, но мне было хорошо. Я был готов к
смерти под эту музыку, к смерти от этих,
сводящих с ума прикосновений...
Но вдруг среди этого музыкального
миража раздался настоящий женский
голос. Каким отвратительным и немузыкальным
он мне показался вначале. Я чуть не
расплакался, потому что мужская сила
была из меня почти выпита, я уже не мог
говорить, я мог лишь плакать, как ребенок.
Этот голос острым ножом резал мой мозг,
взрывал его изнутри: "Отдай его мне..."Я
с трудом повернул голову. Я снова увидел
ее. Призрачные черты приобрели плотность,
я видел как она страдает всем телом и
как бы борется сама с собой. Голос же
тоже принадлежал ей. Понемногу оцепенение
начало покидать меня, и я еще плохо
что-либо ощущая, но уже имея возможность
двигаться, побрел к выходу. Единственным
утешением мне прозвучал мимолетный
выдох: " Ждиии". Я оказался в своей
комнате. Шторы были занавешены, но я и
так знал, что еще глубокая ночь. Но
провалиться в сон мне не дали. Мягкая
ручка проникла ко мне под рубашку и
нежный голос прошептал что-то
невразумительное, но волнующее. Куда
ей было до той... Но она была живой, она
была здесь и пока я думал тело само
приняло решение. В ее пользу...
Утром я был на рабочем месте.
Хозяин сказал, что постояльцы, которые
были вчера, все съехали, пока я дрых, и
добудиться де меня не смогли, хоть он
и старался. Да, и молодая женщина тоже
уехала. На мое удивление, куда же они
уехали еще до рассвета ( а встал я рано)
хозяин ничего вразумительного не
ответил. Видно было, что он и сам в
недоумении, но не хочет мне это
демонстрировать. Поэтому я за свои
вопросы отправился менять постельное
белье, а он спать. В ее комнате я нашел
маленький мешочек с запахом какой-то
травы и легкое движение, как будто еще
секунду назад она была здесь. А теперь
ушла.
Она
действительно ушла. И та. И другая. Но
помню я ту. Первую. И единственное, что
дает мне силы жить, это ее обещание
умереть в ее объятьях: " Ждиии..."
"
Волк насильник"
Жила
была девочка. Делать ничего не умела,
талантами особыми не обладала. Но добрая
была. За это ее любили. И подавали на
бедность. Один раз подарили ей красную
шапочку, а другой один красный тапочек.
Так и прозвали ее : девочка в красной
шапочке и с красной тапочкой. И были у
нее родственники. Мама и бабушка. Мать
любила девочку без памяти и, по-
забывчивости, запирала то в шкафу, то
на чердаке, то в кладовке. Но про то, что
у них есть бабушка и к ней надо ходить
в гости, мама помнила. Как то раз
позвала она дочку и говорит:
Вот
тебе, доченька лекарства от всех
болезней в нашем лесу, а то я не помню,
чем конкретно наша бабушка болеет.
Сходишь, вылечишь ее, и через пару недель
назад возвращайся. А подойдет к тебе в
лесу страшный волк маньяк, так ты его
к бабушке не веди чего пугать серого,
поговори с ним сама. И пусть идет своей
дорогой.
Так
говорила мама дочке, потому что маразм
и амнезия страшная вещь чего не
нагородишь. И пошла девочка в лес.
А в это время из- под куста вылез
волк маньяк. Он маниакально не хотел
никого есть, никого насиловать, даже
обижать никого не хотел. За это его все
в лесу ненавидели. Потому что, когда
волк плохой, все понятно все остальные
добрые и хорошие. А если волк хороший,
тогда кто плохой? И выясняется, что заяц
сплетник и ябеда, белка задавака,
медведь лентяй и бездельник, а про мышей
и говорить нечего. Так что весь лес на
волка ополчился. Пойди и сделай какую
- нибудь гадость, не то со свету сживем.
Вот волк и вылез из кустов с гнусным
намерением: есть, конечно, он красную
в шапочке не хотел, он вообще был
вегетарианец, а вот затащить ее под куст
и там бросить, сделав вид, что виновен
в страшном злодеянии... Это и был его
классный план.
-Куда
ты идешь, Красная тапочка?- запел волк
свою лживую песенку.
Но
провести красную шапочку было непросто.
Она твердо помнила наказ матери
уводить врага за собой, к бабушке не
пускать. Красная шляпотапочка схватила
волка за лапы и потащила под куст, попутно
рассказывая ему, как у нее дела, что
нового и как ей хотелось бы провести
ближайшие минут 120. Волк с ней не
соглашался. Он вредно выл и упирался.
Пытался сказаться больным дурной
болезнью и ссылался на запах изо рта.
Но он не на ту попал. Красная шапочка
обладала нордическим характером,
железной волей и отсутствием комплексов.
Связей порочащих ее не имела слишком
давно, поэтому уговоры на нее не
действовали. Сначала волку пришлось
стать плохим. Потом ужасным. Потом праа-
а тивным. И это было самое страшное.
Теперь все звери в лесу ходили с гордо
поднятой головой их прегрешения
померкли. Все стало на свои места. А
красная шапочка вспомнив, что ее любящая
мамочка, не раз от любви теряя память,
запирала ее где нибудь, воскликнула
: " Ага". И потащила бездыханного волка
в домик дровосеков. Там они вступили в
преступный сговор. Дровосеки ( чтобы им
не досталось от жен) сняли с волка шкуру
и забрали себе, а красная шапочка
привязала его на длинный поводок, чтобы
не сбежал. Правда кормила она его хорошо.
Навещала почти каждый день, и волк даже
привык исполнять свои маньяческие
обязанности. Правда красной тапочке
так и не удалось заставить его бегать
вокруг нее и кричать : " Раздевайся, я
маньяк, сейчас покажу тебе, кто здесь
мужчина!". Волк начинал стесняться,
показывать ничего не хотел и в постель
его приходилось заманивать тушеной
капустой. Поев, он становился сговорчивей
и позволял делать с собой все, что угодно.
А лет через 10 этот лес был населен
оборотнями, которые в полнолуние спали,
как убитые, а на завтрак ели овощи. В
деревне же появились новые порядки.
После захода солнца все двери и окна
закрывались намертво. А мужчины прятались
в подпол, потому что на улице могли
появиться красивые девушки в красных
шапочках с горящими глазами. И ни одному
пойманному мужику пощады не было. Правда,
ходили слухи, что некоторым это нравилось...
Колобок...
Изнывал
дед от скуки. Старуха у него была румяная
да работящая. И пироги в печи, и пол
подметен, и в постели хоть куда не смотря
на возраст. Надоела деду безоблачное
счастье. Захотелось клубнички: голых
девок числом от 15 или еще там чего. Он и
не знал толком чего хотеть то. Знал
только, что чего нибудь нетрадиционного.
А тут старуха взялась печь колобок.
Старик смотрел, смотрел да и задремал
помаленечку. А старуха колобок на окно
поставила и на улицу шасть. Деду
интересно стало, куда это она на ночь
глядя. А колобок ему с окна: ---Бабка
то от дедушки ушла,- и хихикает, стервец.
Дед
колобка схватил и хотел его съесть, да
вдруг задумался. Слышал он что то про
оральный сэкс, да все спросить стеснялся.
Единственное, что он сам понял, так это
то, что для него женщина необязательна.
Как то по- разному это бывает. Повертел
он колобка и говорит :
Послушай, колобок, колобок. Если не хочешь, чтобы
я тебя съел, давай с тобой, ну это... ,- и
на ухо ему шепчет.
А
колобок то понял, что дед в ентих
материях и не смыслит ничего, и
соглашается:
Давай,
говорит. Только правило есть такое, кто
самый уважаемый, тот и начинает. А самый
уважаемый у нас это ты дед. Становись.
Ну
дед от этих слов растаял, встал, глаза
закрыл, сэксу ждет. А колобок подпрыгнул
и цапнул его зубами за причинное место.
Дед как заорет! А колобок скатился с
подоконника, и только услышал дед его
последние слова:
-Молодец
дед, классно ОРАЛ. Такого орального
сэкса у меня никогда не было.- И покатился
дальше. Только его и видели.
Так
катался колобок по всему лесу, и все
звери от него убытки терпели, ко всякому
он подход находил, да обиженным оставлял.
Слава богу, лиса его съела. А то бы он и
до нас с вами мог докатиться...
"
не было у бабы хлопот, купила баба
порося".
Карлсон
был болен. Пропеллер не заводился,
издавал квохчущие звуки, а стоило мастеру
наладчику нажать на кнопочку, как
пропеллер откашливался и заводил
противным дискантом матерные частушки.
Частушки были похабные и никогда не
повторялись. Мастер офигевал, звал
друзей, и все повторялось сначала.
Нервные перегрузки дали себя знать, и
к утру Карлсон оказался прикован к
постели самой натуральной плюшечной
лихорадкой.
Золотая
рыбка.
Однажды поймал дед
золотую рыбку. Но просить ничего не
стал. Немой он был. Рыбка уж и так и сяк
ему предлагала все блага цивилизации,
но дед оказался стоек. Рот открывал, но
звуков не произносил. В общем зажарил
он бедолагу. Так и не смог придумать,
как воспользоваться нескромными
предложениями исполнения желаний, когда
язык не подчиняется. Зажарил и съел. И
приснился ему сон: рыбка-то подводной
царевной оказалась. Теперь расколдовалась
(снял дед своим самоотверженным поступком
заклятье древнее). И хочет отплатить за
добро добром:
_-Буду, говорит, тебя,
дед, учить языком владеть. Некоторые
вон по пять языков знают, а не одним не
владеют. А ты научишься. И всю ночь ему
лекции читала своим ангельским голосочком.
С утра дед проснулся весь в поту. Такая
теория, хоть сейчас всех девок на сеновал
тащи, владение языком демонстрировать,
а хошь на почту иди работать. Тоже польза
гусударству. Но практики то не было!
А кто ж ему поверит- то, что он языком
то не хуже многих теперь владеть
умеет. Дед уж и глазами вращал. И руками
размахивал. Только бутылкой пива Клинское
по голове получил, как самый разговорчивый
сегодня. Сомлел дед, а рыбка уж тут как
тут.
-Дурак, ты, дед, говорит.
Кто ж сразу к женщинам идет. Ты посмотри
на себя : не брит, не стрижен. Языком
владеешь, а культуры нет. А коли культура
есть, то и разговаривать не надо- они
сами за тобой в сарай побегут.
Проснулся дед в канаве.
Но про культуру не забыл. Пошел, постригся
садовыми ножницами, бороденку топором
почирикал и стал писаным красавцем.
Стоит чинно у дороги. Смотрит загадочно.
Как женщина мимо пройдет, он ей подмигнет,
и стоит себе тихохонько. Интересно бабам
стало, чегой-то немой расподмигивался.
А ему того и надо, отвернулся, и знай
себе, к сеновалу идет. Бабы за ним. ну он
им там знаками и объясняет, что работа
языка, мол, материя тонкая, всего и всем
сразу не покажешь. Так что заходим по
одному, ждем тихо, очередь соблюдаем.
Бабоньки и построились. Сначала тихо
сидели, а потом как первые стали довольные
выходить, так и остальные повеселели.
Вышел дед в люди.
Откормился, приоделся. Благодарные бабы
ему и одежонку сварганили, и покушать
повкуснее несут, как чуть. А местные
мужики хотели морду набить, а потом
подумали, покумекали, что это ж всю
вредную для спокойствия работу придется
самим делать, да и успокоились. Поднесли
ему водочки, да и пожелали здоровьица.
Так и жил дед с тех пор в достатке и
здравии, даже говорить научился. Только
не знал про то никто, кроме рыбки. Боялся
дед, что исключительность свою потеряет.
Имидж по рыбкиному.
