Одно из любимых
Нарисуй меня голой на фоне кирпичной ограды.
Нарисуй меня в джинсах на фоне облезлой стены.
Обходя виртуозно ловушки, подставы, засады,
ты ввергаешь меня в состоянье межзвездной войны.
Ты мне все рассказал про негнущийся промысел божий
и про путь одиночки, проверенный правом стрелы.
Не приемлю. Слаба. Дохловата. Зело тонкокожа.
В Древней Спарте меня б непременно - башкой со скалы.
А сейчас - погляди-ка - живу героиней романа,
охраняю стада многоточий по сотням голов...
Изъясняюсь завернуто, будто с изнанки, пространно.
Ножку сводит в ловушке, безжалостный мой Птицелов...
Я с расчетом на тысячу лет конопатила щели,
добавляя в мастику слова - десять строк по рублю.
А когда ты придешь и потребуешь хлеба и зрелищ,
отломаю горбушку... и левую грудь оголю.
(с)
Нарисуй меня в джинсах на фоне облезлой стены.
Обходя виртуозно ловушки, подставы, засады,
ты ввергаешь меня в состоянье межзвездной войны.
Ты мне все рассказал про негнущийся промысел божий
и про путь одиночки, проверенный правом стрелы.
Не приемлю. Слаба. Дохловата. Зело тонкокожа.
В Древней Спарте меня б непременно - башкой со скалы.
А сейчас - погляди-ка - живу героиней романа,
охраняю стада многоточий по сотням голов...
Изъясняюсь завернуто, будто с изнанки, пространно.
Ножку сводит в ловушке, безжалостный мой Птицелов...
Я с расчетом на тысячу лет конопатила щели,
добавляя в мастику слова - десять строк по рублю.
А когда ты придешь и потребуешь хлеба и зрелищ,
отломаю горбушку... и левую грудь оголю.
(с)