и снова о Любви
.... Любовь - удивительное чувство, но оно не только чувство, оно - состояние всего существа. Любовь начинается в тот момент, когда я вижу перед собой человека и прозреваю его глубины, когда вдруг я вижу его сущность.
Конечно, когда я говорю: "Я вижу", я не хочу сказать "постигаю умом"
или "вижу глазами", но - "постигаю всем своим существом". Если можно
дать сравнение, то так же я постигаю красоту, например, красоту
музыки, красоту природы, красоту произведения искусства, когда стою
перед ним в изумлении, в безмолвии, только воспринимая то, что передо
мной находится, не будучи в состоянии выразить это никаким словом,
кроме как восклицанием: "Боже мой! До чего это прекрасно!.." Тайна
любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без
желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания
каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его
личностью, - только глядим и изумляемся той красоте, что нам
открылась. ... (с)
***
...Когда я нахожусь лицом к лицу с человеком, которого вижу глазами
любви, не глазами безразличия или ненависти, а именно Любви, то я
приобщаюсь этому человеку, у нас начинается нечто общее, общая жизнь.
Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов,
за пределами эмоций. Верующий сказал бы: когда я вижу человека в этом
свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону. Знаете,
каждый из нас представляет собой икону, образ Божий, но мы не умеем
этого помнить и не умеем соответственно относиться друг к другу. Если
бы только мы могли вспомнить, что перед нами икона, святыня!.. Это
совсем не значит, что такая икона во всех отношениях прекрасна. Мы все
знаем, что порой случается с картиной великого мастера, или с иконой,
или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: любая
красота может быть изуродована - небрежность, обстоятельства, злоба
могут изуродовать самый прекрасный предмет. Но когда перед нами
произведение великого мастера, картина, которая была отчасти
изуродована, осквернена, мы можем в ней увидеть либо испорченность,
либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту картину, на любое
произведение искусства глазами изумленной любви, то видим прекрасное, а
об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить, порой, всю
жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой
картине, в этом произведении искусства - восстановить. Это дело любви:
посмотреть на человека и одновременно и увидеть в нем его неотъемлемую
красоту - и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него, совершила над
ним. Любовь - это именно и есть крайнее, предельное страдание, боль о
том, что человек несовершенен, и одновременно ликование о том, что он
так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если так посмотреть на
человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря ни на что,
вопреки всему, что бросается в глаза другим людям... (с)
Конечно, когда я говорю: "Я вижу", я не хочу сказать "постигаю умом"
или "вижу глазами", но - "постигаю всем своим существом". Если можно
дать сравнение, то так же я постигаю красоту, например, красоту
музыки, красоту природы, красоту произведения искусства, когда стою
перед ним в изумлении, в безмолвии, только воспринимая то, что передо
мной находится, не будучи в состоянии выразить это никаким словом,
кроме как восклицанием: "Боже мой! До чего это прекрасно!.." Тайна
любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без
желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания
каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его
личностью, - только глядим и изумляемся той красоте, что нам
открылась. ... (с)
***
...Когда я нахожусь лицом к лицу с человеком, которого вижу глазами
любви, не глазами безразличия или ненависти, а именно Любви, то я
приобщаюсь этому человеку, у нас начинается нечто общее, общая жизнь.
Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов,
за пределами эмоций. Верующий сказал бы: когда я вижу человека в этом
свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону. Знаете,
каждый из нас представляет собой икону, образ Божий, но мы не умеем
этого помнить и не умеем соответственно относиться друг к другу. Если
бы только мы могли вспомнить, что перед нами икона, святыня!.. Это
совсем не значит, что такая икона во всех отношениях прекрасна. Мы все
знаем, что порой случается с картиной великого мастера, или с иконой,
или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: любая
красота может быть изуродована - небрежность, обстоятельства, злоба
могут изуродовать самый прекрасный предмет. Но когда перед нами
произведение великого мастера, картина, которая была отчасти
изуродована, осквернена, мы можем в ней увидеть либо испорченность,
либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту картину, на любое
произведение искусства глазами изумленной любви, то видим прекрасное, а
об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить, порой, всю
жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой
картине, в этом произведении искусства - восстановить. Это дело любви:
посмотреть на человека и одновременно и увидеть в нем его неотъемлемую
красоту - и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него, совершила над
ним. Любовь - это именно и есть крайнее, предельное страдание, боль о
том, что человек несовершенен, и одновременно ликование о том, что он
так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если так посмотреть на
человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря ни на что,
вопреки всему, что бросается в глаза другим людям... (с)
