Для сортира есть сантехник, Автосервис - для машины, Есть клиенты для работы, Деньги есть для путешествий, Есть любовник для постели, Домик есть для медитаций, Время есть для декупажа, Зал, где тренер ходит в белом, Книги есть, и с кем общаться, Рестораны не люблю я, но хожу, раз приглашают. Есть друзья, которых лучше в мире просто не придумать, Есть дела- не переделать, Страны есть-не переездить, И с работой повезло мне, там нескучно и привольно... Этот список - бесконечный, Рядом пес и сноп сирени, Так чего ж мне не хватаетВ этом мире поднебесном?
Ежиха, дела, чтоб всего важнее было. Чтобы суток не хватало, чтобы клином свет в окошке.
Царь Кощей над златом чахнет, злой чечен кинжал свой точит, Солженицын вон до смерти думал думу про Россию. И у матери Терезы не было тоски и скуки, потому что было дело, что важней всего на свете.
Кто-то храм с копейки строит. Кто-то семерых по лавкам кормит, лечит, одевает, сказки на ночь им читает и не мыслит жизни праздной. Тяжело таковым людям, но светло, поскольку знают, что не зря уходят годы, что не зря прожита жизнь...
Я про скуку не писала. Есть детей по лавкам - трое, но не семь их, Ваша правда, так что это не считаем; есть работа до упада, да всего не перечислишь, вот и диво, что при этом все же ищется чего-то, песнь про то и рвется к небу. Разве вовсе в этом свойстве удивительного нету? Может, ждется праздной жизни? Чтоб попробовать хотя бы? Иль подумать про Россию, чтобы быть как Солженицын? Лучше в Индию подамся. Что ж коптить напрасно небо...
По следам рерихианским. Гималайские вершины, говорят, отлично лечат тех, кто сам чего не зная ищет в жизни быстротечной. Много там богов и йогов, и на всякий вкус найдётся мудрых гур в ассортименте. Но загвоздка в том, что нужно свято верить в мудрость эту, чтоб толку стало больше, чем от дохлого мангуста.
Так что мнится мне, напрасно салом смазываешь пятки, позабывши, что от кармы убежать нельзя никак.
Что ж до сути - в этом свойстве удивительного нет. Много дел ещё не дело, это ведал царь в отставке, что в истории остался с позывным Екклесиаст. Суета сует, сказал он, всё, чем трудимся под солнцем, перепробовав за годы кучу дел-трудов-забот. Всё проходит, говорил он, ни шиша не остаётся, мудрецу и дуралею нету разницы в судьбе...
Человеку же на свете, коли сыт, одет, при деле, крыша есть над головою и машина, хоть в кредит, коль всего ему хватает, ниоткуда не сквозит (да к тому же он не жаден и спокойно ночью спит) - у такого человека часто душенька свербит непонятным сожаленьем, что не то, не так, не там, не туда и не оттуда, и чего-то бы ещё, а чего - ни в зуб ногою, ни об стенку головою, ни водицей огневою, ни в дугу и ни в ду ю. Верно ль дело излагаю, али скажешь, воду лью?
И опять промашка вышла. Не за кармой в Гималаи, просто добрая Тереза там себе нашла призванье. ) В целом, добрый мой учитель, есть удачные находки, особливо про чечена улыбнуться было кстати. Не пойму, как Буревестник не был здесь же упомянут, жирный пингвин, гордый Данко, и опять же птица-Тройка?
поклон, конечно. Но упрёка не приму. Нам Пингвин, хоть птах потешный, тута вовсе ни к чему.
Не фекалил моё темя суицидный Буревестник и, Сусанину наследник, Данко мне не диктовал...
Горький Пешков в оно время много лиц нарисовал, но речам его искусным я, клянусь, не подражал. Если и звучали строки в голове пустынно-гулкой, и на звук их отзывался неуклюжий мой напев, то никак не ранний Горький, романтическая злюка. Нет, у этого звучанья был совсем иной рельеф:
Adelbert von Chamisso
(1781 - 1838)
Der alte S#228; nger
Sang der sonderbare Greise
Auf den M#228; rkten, Stra#223; en,
Gassen
Gellend, z#252; rnend seine Weise:
"Bin, der in die W#252; ste schreit.
Langsam, langsam und gelassen!
Nichts unzeitig! nichts gewaltsam!
Unabl#228; ssig, unaufhaltsam,
Allgewaltig naht die Zeit.
Torenwerk, ihr wilden Knaben,
An dem Baum der Zeit zu
rьtteln,
Seine Last ihm abzustreifen,
Wann er erst mit Bl#252; ten prangt!
La#223; t ihn seine Fr#252; chte reifen
Und den Wind die #196; ste
sch#252; tteln!
Selber bringt er euch die Gaben,
Die ihr ungest#252; m verlangt."
Und die aufgeregte Menge
Zischt und schm#228; ht den alten
S#228; nger:
"Lohnt ihm seine
Schmachges#228; nge!
Tragt ihm seine Lieder nach!
Dulden wir den Knecht noch
l#228; nger?
Werfet, werfet ihn mit Steinen!
Ausgesto#223; en von den Reinen
Treff ihn aller Orten Schmach!"
Sang der sonderbare Greise
In den k#246; niglichen Hallen
Gellend, z#252; rnend seine Weise:
"Bin, der in die W#252; ste schreit.
Vorw#228; rts! vorw#228; rts! nimmer
l#228; ssig!
Nimmer zaghaft! k#252; hn vor allen!
Unaufhaltsam, unabl#228; ssig,
Allgewaltig dr#228; ngt die Zeit.
Mit dem Strom und vor dem
Winde!
Mache dir, dich stark zu zeigen,
Strom- und Windeskraft zu
eigen!
Wider beide, g#228; hnt dein Grab.
Steure k#252; hn in grader Richtung!
Klippen dort? die Furt nur finde!
Umzulenken heischt
Vernichtung;
Treibst als Wrak du doch hinab."
Einen sah man da erschrocken
Bald err#246; ten, bald erblassen:
"Wer hat ihn herein gelassen,
Dessen Stimme zu uns drang?
Wahnsinn spricht aus diesem
Alten;
Soll er uns das Volk verlocken?
Sorgt, den Toren festzuhalten,
La#223; t verstummen den Gesang."
Sang der sonderbare Greise
Immer noch im finstern Turme
Ruhig, heiter seine Weise:
"Bin, der in die W#252; ste schreit.
Schreien mu#223; t ich es dem
Sturme;
Der Propheten Lohn erhalt ich!
Unabl#228; ssig, allgewaltig,
Unaufhaltsam naht die Zeit."
Тут Вы просто запредельно напрягли мои нейроны. Искра даже не решилась проскочить среди контактов. Так и буду в полном трансе в эти вглядываться строки, не надеясь хоть когда-то разгадать их смысл и тайну.
