Небо и проза. "Кровь на снегу"
Небо не дали;( низкая облачность три ветровых слоя с разницой скоростей ветра в 4 м\с да еще с разницей в угловых направлениях 25-30 градусов, да такое возможно только на Крещение;( настроения это не добавило. Долбанное Монино опасается всего и вся. Хотяпо большому счету не так и плохо, завтра наверно будет снегопад или какая нибудь дрянь в этомроде,
поймал себя на мысли что совсем неохота укладывать купол под серым небом на морозе, который скорее похож на слякоть, воздух какой-то сырой, липкийчтоли. с этими переездами решил отвезти купол к другу,
вместе со всей приблудой, оказывается такая куча барахла;)))
а у него целая соседская квартира под склад. Там поусть всеи полежит, до лучших времен.
Ну а пока есть время в ожидании ТАКСО;)))) вывалю еще один Рассказ "ХМУРОГО" ..... про жизнь. Читайте.
Кровь на снегу.
- Василёк! Тебе уже в школу пора.
Катерина нежно погладила сына по голове. В её глазах было бездонное море материнской любви. Маленький, с оттопыренными ушками и курносым носом, мальчик посмотрел на мать.
- Да, мама, уже собираюсь.
Васька отложил кисть и закрыл краски. Последний раз посмотрел на рисунок, за чёрной легковушкой с тонированными стёклами гнались милиционеры с включенными мигалками. Удовлетворённый рисунком мальчик кивнул. Сложив книги и тетради в потрёпанный ранец, Васька снял с вешалки старенькое пальтишко.
- Уже иду, мама.
Господи, думала Катерина, надо бы Ваське обновки справить. Пальтишко уже третьи руки переживает, да и ботинки каши просят. Да где денег-то взять. На зарплату всего не укупишь. Да и не платят её уже несколько месяцев. Когда папка ещё не помер - было полегче. Всё оставались деньги-то, целиком зарплату не пропивал. Да вот уже второй год без него живём. Тяжело-то как, еле справляемся. Летом полегче, дорога кормит. По трассе машин много проезжает, всё кто-то остановится, яблочки или огурчики купит. Эх... Катерина вытерла набежавшую слезу.
После того как пришла похоронка из Чечни на старшего сына, здоровье у Катерины начало сдавать. Заболели ноги, начало подниматься давление. Да и сердечко не выдерживало всего пережитого. Потеряв за два года двоих своих мужиков, она постарела на десяток лет. Светом в окошке остался маленький Васька. Всю свою любовь и нежность она отдавала младшему сыну. В этом году Васька пошел в первый класс. До школы, правда, приходилось добираться четыре километра. Но хорошо хоть, что по дороге, по федеральной трассе. Иногда кто-нибудь и подвезёт. Весь смысл жизни Катерины стал вырастить и воспитать Ваську.
Василёк одевшись обернулся в дверях.
- Ну, я пошел, мама.
Катерина ещё раз нежно обняла сына. Положила в ранец свёрток с едой.
- Иди, сынок, иди, солнце моё.
Сердце в очередной раз предательски кольнуло. В этот раз сильнее обычного. Катерина сжала губы.
- Мама, тебе плохо?
- Ничего, Васёк, ничего. Иди, не беспокойся. Что тебе к ужину приготовить?
- Картошечки пожарь, хорошо мам?
- Хорошо сынок, иди.
Васька вылетел из дома, оглянулся. Мать смотрела в окошко. Махнув ей рукой и поправив ранец, Васька уверенно зашагал по дороге. Мимо него пролетали тяжёлые фуры и быстрые легковушки. Ему нравилось смотреть на них. Когда брат был ещё жив - Васька мечтал вырасти и стать военным, как брат. Контрактником. Сейчас, не без вмешательства мамы, он хотел стать водителем большого грузовика. Ездить по разным странам и зарабатывать много денег, чтобы маме не приходилось занимать у соседей и стоять целый день на трассе, пытаясь продать рыбу.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Ну вот и родной город. Родная Тверь. Как же я соскучился! Почти два года не был дома. Всё тут родное и красивое. И снег настоящий, пушистый и густой, а не редкий и серый, как там.... в Чечне. И люди, добрые и улыбающиеся. Конечно, не так, как раньше. Но всё равно. И воздух, и небо. Всё здесь родное и близкое сердцу.
На стоянке такси машин было больше, чем раньше. И выбор этих машин был разнообразнее, чем тогда. Тут стояли и старые Волги. И Жигули. Попадались иномарки. Я подошёл к первой машине, девятка с усатым и толстым мужиком за рулём. Он опустил стекло.
- До Заволжского РОВД сколько будет?
Мужик поднял на меня глаза, скользнул по военной форме холодным взглядом. Опустил глаза и выдавил сквозь зубы:
- Рублей семьдесят.
- Годится. Поехали?
- Садись.
Город изменился очень сильно. На улицах стало больше машин, магазинов и рекламных плакатов. Стало меньше людей и общественного транспорта. Но он всё равно остался любимым и родным.
- Приехали.
Расплатившись я поблагодарил мужика и вошел в здание РОВД. В дежурной части сидел матёрый ментяра, с мутными и наглыми глазами.
- Тебе чего?
Я сжал зубы.
- Я капитан Иванов, мне нужно к подполковнику Иванову. Он у себя?
- Не знаю.
- А ты узнай, тебя тут и посадили для этого.
Мент посмотрел в мои глаза вопросительным взглядом. Как будто наткнувшись на стену, он опустил взгляд и поднял телефонную трубку. После десятисекундного разговора он кивнул мне.
- Проходи, 48 кабинет.
Я постучал и вошел.
- Здорово, брат!
Мы обнялись. Долго смотрели друг на друга. Потом долго разговаривали. Немного выпили, остальное решили выпить вечером.
- Да.... Долго мы с тобой не виделись, брат. Я тебя только лейтенантом помню. А теперь вот, капитан. Вырос, братишка.
- Да и ты тоже.... Уже начальник РОВД. Быстро ты в гору идёшь.
- Да и тут тоже ненадолго. Ещё дальше приглашают, наверное пойду.
- Молодец. У тебя машина есть?
- Есть лохматка, старенькая. А что?
- Давай завтра к матери съездим?
- Давай. Как проснёмся, придём в себя, так и отправимся.
Простившись с братом до вечера, я долго гулял по городу, заходил к знакомым, в магазины. Открывал для себя Тверь по-новому. В чём-то она стала хуже, но в-общем, конечно, лучше. Современнее и динамичнее. Только менее душевной. Жаль, конечно...
Вечером у брата мы выпили весь его запас спиртного и разговаривали до поздней ночи. Тем было много. Разногласий и противоречий во взглядах - ещё больше. Далеко за полночь, придя к выводу, что ближе мы с братом не стали, да и, наверное, не станем, я уснул. Утром, найдя ещё один небольшой запасец водки, мы вернулись в нормальное состояние. Собравшись, спустились к подъезду, забрались в старенькую голубую "Ладу" и поехали к матери. По дороге попался цветочный рынок.
- Валер, останови, я цветов куплю.
Усатый кавказец весело и бодро рекламировал свои розы.
- Красывый цвэты, нэдорогой, покупай воин.
- Сколько?
- Трыста рублэй, толко для тебия, военный.
- Круто.
- А каму сийчас легко. Замэсто заплаты, бандитам дай, мэнтам дай... Себе ничего не остаётся.
- Да уж.... Беру.
Дальше мы ехали молча. Каждый думал о своём. Не знаю, о чём думал Валерий, мне приходили мысли о том, что там, на юге, мне многие вещи кажутся простыми и понятными. А тут, вернувшись домой, я почувствовал себя не в своей тарелке. Хотя конечно, это понятно. Та война стала мне в чём-то гораздо роднее, чем мой родной город. Видимо, это просто адаптация. Хотелось бы в это верить. Хотелось бы...
* * * * * * * * * *
Сержанты Рыбаков и Рыбкин весело ржали над анекдотом.
- Ну ты блин загнул! Ну ваще!!
Рыбкин хохотал, держась за живот.
- Ну это надо такое запомнить.
- Ладно, хорош ржать, вон фура идёт не наша.
- Ага, пошёл.
Рыбкин вышел из машины, неспеша шагнул навстречу фуре и уверенно поднял жезл, приказывая остановиться.
- Старший сержант Рыбкин, документы, пожалуйста.
Усталый водитель протянул пачку бумаг.
- Так... А накладные-то не в порядке, и доверенность неправильно оформлена, пройдёмте в автомобиль.
Через десять минут водитель забрался в свой "Камаз" и, чертыхнувшись, поехал дальше.
- Так, ну вот и ещё триста рэ. Через часок можно будет ехать домой.
- Ага. Холодно только.
- У меня водка есть, будешь?
- А ты? Я буду.
Выпив по полстакана, друзья согрелись, закурили.
- Рыба, а ты на что копишь?
- Да тачку нужно менять, приятель "Бэху" предлагает. Вот на неё и коплю. А ты?
- А я на хату новую собираю. Медленно, но уверенно.
Друзья снова заржали. Из-за поворота показался очередной "Камаз".
- Иди, Рыба, твоя очередь дятла шелушить.
* * * * * * * * * * * * * * *
Последний урок, а потом продлёнка. Хотя учителя отпускали Ваську пораньше, он всё равно приходил домой уже по темноте. Сегодня на продлёнке нужно выполнить всего одно задание, так что, если поторопиться - можно прийти ещё засветло. А то мать опять волноваться будет. Пить разные лекарства и долго лежать в кровати, закрыв глаза. В такие минуты Васька старался не шуметь. Он брал краски, бумагу и рисовал. Рисовал то, о чём мечтал. Море, горы. Те далёкие страны, где он хотел бы побывать. Потом показывал матери, и они вместе мечтали. Жуя холодные бутерброды, Васька думал. И мечтал...
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Голубая "Лада" остановилась.
- Ну вот, приехали. Пойдём Сань.
Мы выбрались из машины и вошли в ворота.
- Да... Как выросло кладбище....
- Да, Сань, умирать стало больше. Гораздо больше.
Могила матери была запорошена снегом. Пришлось возвращаться к машине за лопаткой. Постояли, вспомнили мать. Выпили, помолчали.
- Ну, поехали...
- Поехали..
Голубая "Лада" выехала на дорогу.
- Слушай, Сань, а помнишь Михалыча?
- Помню, конечно. А что?
- Да мы тут недавно встречались с ним, он про тебя вспоминал. Увидеть хотел. Он сейчас на даче живёт, тут недалеко, километров десять. Может съездим?
- Поехали, конечно! Только давай много пить не будем, а то...
Я засмеялся.
- А то опять весь отпуск в тумане пройдёт. А я завтра хотел к девушке своей бывшей забежать.... Да..
Я замолчал, вспоминая не самые плохие минуты и часы своей прошлой жизни.
- Да конечно, часок посидим и домой.
* * * * * * * * * * * * * * * * *
Рыбий экипаж, как их называло командование, был уже порядком на рогах. Очередная фура, перевозившая дагестанский коньяк, расплатилась с ними натурой. То есть именно неплохим коньяком. Да ещё и закуски дали. Бутылка была приговорена тут же.
- Ну чё, Рыба... ик... поехали домой, что ли?
- Ммм... Ну поехали... А то скоро стемнеет.
Милицейские жигули, резко стартанув, помчались в сторону города.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Продлёнка закончилась, и Васька выбежал на улицу. Поправив на голове потрёпанную ушанку, Василёк потопал в сторону дома, застёгивая на ходу пальтишко. Ну вот, часа через полтора он точно будет дома.
Голубая "Лада" уверенно наматывала на колёса асфальт.
- Сейчас, минут через десять будем у Михалыча. Самогончик его помнишь?
- А то! Славная сливянка.
Катерина подошла к окну. Небо посерело, приближался вечер. Ну вот, нужно Васеньке ужин приготовить. Ох, что же так сердце-то сегодня стонет. Она подошла к комоду, достала таблетку и проглотила её, запив остатками воды. Затем собралась, накинула старенькую телогрейку и, взяв два ведра, отправилась на колонку за водой.
Милицейская машина мчалась по трассе.
- Смотри, Рыба. "Мерин" явно с превышением мчится. Остановим?
- Давай.
Включив маяки, жигули начали набирать скорость, и без того уже далеко превышенную.
Васька остановился на обочине. Нужно было перейти дорогу. Он посмотрел налево, машин не было. Дойдя до середины дороги, посмотрел направо. Приближался большой чёрный "Мерседес". Красивый и дорогой. Васька смотрел на него во все глаза. Он даже разглядел, что за рулём сидит пожилой мужчина. Одной рукой он рулил, а другой держал сотовый телефон, с улыбкой что-то в него говоря. Васька проводил взглядом "Мерседес" и шагнул на дорогу.
- Рыба!!! Стой!!!
Васька повернул голову на право.... Успел заметить блеснувший синий огонь..... Удар... Темень и боль.... Потом тишина и мрак.
В глазах у Катерины потемнело, она выронила вёдра. Тяжело вздохнула и упала на придорожный снег.
Милицейская машина, отбросив пацана на несколько метров, остановилась.
- блин... Чё делать будем, Рыба!?
- П... ец!! Во попали!
Рыбаков опустил голову на руль и закрыл глаза. Рыбкин оглянулся вокруг.
- Машин нет.... Рыба, нас никто не видел.
Рыбаков посмотрел в пьяные глаза товарища и кивнул.
Голубая "Лада" проехала маленькую деревеньку и поднялась на пригорок.
- Смотри, Валер, менты сломались, кажется. Давай поможем гаврикам.
- Давай.
"Лада" притормозила и, развернувшись, остановилась позади милицейской машины, прямо перед тёмным пятном на снегу. Из автомобиля вышли двое людей. Один в форме милицейского подполковника, второй в военной, капитанской форме. Из патрульных "Жигулей" вылез сержант, второй, ковырявшийся возле капота, тоже привстал.
- Что случилось, сержанты?
- Н. н. ничего, товарищ подполковник.
Я, наступив на что-то тёмное, опустил глаза. Кровь. Посмотрел на "Жигули". Обошёл их спереди. Капот помят, решётка радиатора вдребезги. На лобовом стекле кровь. Это же самое увидел Валера.
- Так.... Что тут случилось!?
Я ещё раз обошел патрульную машину. Увидел на заднем номере кровь.
- Ребята, откройте багажник.
- А, а... а..., а он не открывается.
Менты нервничали, их глаза бегали, губы дрожали. Я подошёл к багажнику и сильно, коленом, ударил по середине номера, одновременно дёргая вверх крышку багажника. В растекающейся по багажнику крови лежал мальчик. Его лицо было белее снега. Я нащупал на тоненькой шейке сонную артерию. Редкий и непостоянный пульс. Мальчик умирал. Вытащив худенькое тельце из багажника, я положил его на снег. С головы мальчика на белый снег стекла алая, дымящаяся струйка крови. Валера достал табельный "Макаров".
- Сержанты, сдайте оружие.
Менты переглянулись, их взгляд стал недобрым. Я шагнул к одному из них, тот потянулся к кабуре.
- Не стоит. Отдай ствол. Не усугубляй своё будущее.
Мент резко выхватил пистолет. Но немного запоздал. Ударом ноги я сшиб его, отобрал оружие и, передёрнув затвор, направил ствол ему в лоб.
- Гнида. Что же ты сделал, гад!
- Сань.... Сань, не стоит.
Валера и сержант смотрели на нас. Я поднялся, держа на мушке лежащего мента. Палец начал давить на спусковой крючок. Медленно. Мент затаил дыхание. Закрыл глаза. Ствол "Макарова", до этого чётко направленный в голову мента, начал подрагивать. Палец медленно начал отпускать гашетку. Все вокруг молчали. Я выстрелил. Выстрелил в снег. Комочки снега брызнули менту в лицо. Он вздрогнул. Открыл глаза.
- Поднялся быстро!
Рядом остановились несколько машин. Из них вылезли люди. Увидев и поняв, что произошло, они разоружили второго мента и посадили его в остановившийся фургон. Потом там же оказался второй. Валера забрал их оружие. Подняв мальчика на руки, я шагнул к машинам. Несколько человек открыли дверцы своих автомобилей. Я сел в старенькую волгу.
Выкурив за полчаса десяток сигарет, я в очередной раз обратился к дежурному врачу. Ругнувшись, он наконец сдался.
- Ладно, на халат, капитан, иди. Второй этаж. Только отстань от меня.
Я направился к лестнице. Мне навстречу спускался пожилой уставший врач, в окровавленном халате. Я посмотрел ему в лицо. Он остановился, тяжело вздохнул, опустил глаза и покачал головой. Вот так...
* * * * * * * * * * * * * * *
Этой же ночью, в этой же больнице умерла Катерина. Она даже не узнала, что Васьки больше нет. Видимо, бог смилостивился над ней, не дав ей пережить смерть последнего родного человека, смерть сына.
Сержанты отделались увольнением из органов. Обвинение развалилось, в том числе и из-за показаний Валеры. Они были оправдательные. Как говорится, ворон ворону.... Бог ему судья..... Но это я узнал уже потом. Следующим же утром я уехал из дома. Вернулся на службу. На войну. Туда, где смерть - дело обычное. Где к ней начинаешь привыкать.... Туда, где за смерть близких можно отомстить, хоть от этого и не становится легче....
Было изменено: 12:25 19/01/2008.
поймал себя на мысли что совсем неохота укладывать купол под серым небом на морозе, который скорее похож на слякоть, воздух какой-то сырой, липкийчтоли. с этими переездами решил отвезти купол к другу,
вместе со всей приблудой, оказывается такая куча барахла;)))
а у него целая соседская квартира под склад. Там поусть всеи полежит, до лучших времен.
Ну а пока есть время в ожидании ТАКСО;)))) вывалю еще один Рассказ "ХМУРОГО" ..... про жизнь. Читайте.
Кровь на снегу.
- Василёк! Тебе уже в школу пора.
Катерина нежно погладила сына по голове. В её глазах было бездонное море материнской любви. Маленький, с оттопыренными ушками и курносым носом, мальчик посмотрел на мать.
- Да, мама, уже собираюсь.
Васька отложил кисть и закрыл краски. Последний раз посмотрел на рисунок, за чёрной легковушкой с тонированными стёклами гнались милиционеры с включенными мигалками. Удовлетворённый рисунком мальчик кивнул. Сложив книги и тетради в потрёпанный ранец, Васька снял с вешалки старенькое пальтишко.
- Уже иду, мама.
Господи, думала Катерина, надо бы Ваське обновки справить. Пальтишко уже третьи руки переживает, да и ботинки каши просят. Да где денег-то взять. На зарплату всего не укупишь. Да и не платят её уже несколько месяцев. Когда папка ещё не помер - было полегче. Всё оставались деньги-то, целиком зарплату не пропивал. Да вот уже второй год без него живём. Тяжело-то как, еле справляемся. Летом полегче, дорога кормит. По трассе машин много проезжает, всё кто-то остановится, яблочки или огурчики купит. Эх... Катерина вытерла набежавшую слезу.
После того как пришла похоронка из Чечни на старшего сына, здоровье у Катерины начало сдавать. Заболели ноги, начало подниматься давление. Да и сердечко не выдерживало всего пережитого. Потеряв за два года двоих своих мужиков, она постарела на десяток лет. Светом в окошке остался маленький Васька. Всю свою любовь и нежность она отдавала младшему сыну. В этом году Васька пошел в первый класс. До школы, правда, приходилось добираться четыре километра. Но хорошо хоть, что по дороге, по федеральной трассе. Иногда кто-нибудь и подвезёт. Весь смысл жизни Катерины стал вырастить и воспитать Ваську.
Василёк одевшись обернулся в дверях.
- Ну, я пошел, мама.
Катерина ещё раз нежно обняла сына. Положила в ранец свёрток с едой.
- Иди, сынок, иди, солнце моё.
Сердце в очередной раз предательски кольнуло. В этот раз сильнее обычного. Катерина сжала губы.
- Мама, тебе плохо?
- Ничего, Васёк, ничего. Иди, не беспокойся. Что тебе к ужину приготовить?
- Картошечки пожарь, хорошо мам?
- Хорошо сынок, иди.
Васька вылетел из дома, оглянулся. Мать смотрела в окошко. Махнув ей рукой и поправив ранец, Васька уверенно зашагал по дороге. Мимо него пролетали тяжёлые фуры и быстрые легковушки. Ему нравилось смотреть на них. Когда брат был ещё жив - Васька мечтал вырасти и стать военным, как брат. Контрактником. Сейчас, не без вмешательства мамы, он хотел стать водителем большого грузовика. Ездить по разным странам и зарабатывать много денег, чтобы маме не приходилось занимать у соседей и стоять целый день на трассе, пытаясь продать рыбу.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Ну вот и родной город. Родная Тверь. Как же я соскучился! Почти два года не был дома. Всё тут родное и красивое. И снег настоящий, пушистый и густой, а не редкий и серый, как там.... в Чечне. И люди, добрые и улыбающиеся. Конечно, не так, как раньше. Но всё равно. И воздух, и небо. Всё здесь родное и близкое сердцу.
На стоянке такси машин было больше, чем раньше. И выбор этих машин был разнообразнее, чем тогда. Тут стояли и старые Волги. И Жигули. Попадались иномарки. Я подошёл к первой машине, девятка с усатым и толстым мужиком за рулём. Он опустил стекло.
- До Заволжского РОВД сколько будет?
Мужик поднял на меня глаза, скользнул по военной форме холодным взглядом. Опустил глаза и выдавил сквозь зубы:
- Рублей семьдесят.
- Годится. Поехали?
- Садись.
Город изменился очень сильно. На улицах стало больше машин, магазинов и рекламных плакатов. Стало меньше людей и общественного транспорта. Но он всё равно остался любимым и родным.
- Приехали.
Расплатившись я поблагодарил мужика и вошел в здание РОВД. В дежурной части сидел матёрый ментяра, с мутными и наглыми глазами.
- Тебе чего?
Я сжал зубы.
- Я капитан Иванов, мне нужно к подполковнику Иванову. Он у себя?
- Не знаю.
- А ты узнай, тебя тут и посадили для этого.
Мент посмотрел в мои глаза вопросительным взглядом. Как будто наткнувшись на стену, он опустил взгляд и поднял телефонную трубку. После десятисекундного разговора он кивнул мне.
- Проходи, 48 кабинет.
Я постучал и вошел.
- Здорово, брат!
Мы обнялись. Долго смотрели друг на друга. Потом долго разговаривали. Немного выпили, остальное решили выпить вечером.
- Да.... Долго мы с тобой не виделись, брат. Я тебя только лейтенантом помню. А теперь вот, капитан. Вырос, братишка.
- Да и ты тоже.... Уже начальник РОВД. Быстро ты в гору идёшь.
- Да и тут тоже ненадолго. Ещё дальше приглашают, наверное пойду.
- Молодец. У тебя машина есть?
- Есть лохматка, старенькая. А что?
- Давай завтра к матери съездим?
- Давай. Как проснёмся, придём в себя, так и отправимся.
Простившись с братом до вечера, я долго гулял по городу, заходил к знакомым, в магазины. Открывал для себя Тверь по-новому. В чём-то она стала хуже, но в-общем, конечно, лучше. Современнее и динамичнее. Только менее душевной. Жаль, конечно...
Вечером у брата мы выпили весь его запас спиртного и разговаривали до поздней ночи. Тем было много. Разногласий и противоречий во взглядах - ещё больше. Далеко за полночь, придя к выводу, что ближе мы с братом не стали, да и, наверное, не станем, я уснул. Утром, найдя ещё один небольшой запасец водки, мы вернулись в нормальное состояние. Собравшись, спустились к подъезду, забрались в старенькую голубую "Ладу" и поехали к матери. По дороге попался цветочный рынок.
- Валер, останови, я цветов куплю.
Усатый кавказец весело и бодро рекламировал свои розы.
- Красывый цвэты, нэдорогой, покупай воин.
- Сколько?
- Трыста рублэй, толко для тебия, военный.
- Круто.
- А каму сийчас легко. Замэсто заплаты, бандитам дай, мэнтам дай... Себе ничего не остаётся.
- Да уж.... Беру.
Дальше мы ехали молча. Каждый думал о своём. Не знаю, о чём думал Валерий, мне приходили мысли о том, что там, на юге, мне многие вещи кажутся простыми и понятными. А тут, вернувшись домой, я почувствовал себя не в своей тарелке. Хотя конечно, это понятно. Та война стала мне в чём-то гораздо роднее, чем мой родной город. Видимо, это просто адаптация. Хотелось бы в это верить. Хотелось бы...
* * * * * * * * * *
Сержанты Рыбаков и Рыбкин весело ржали над анекдотом.
- Ну ты блин загнул! Ну ваще!!
Рыбкин хохотал, держась за живот.
- Ну это надо такое запомнить.
- Ладно, хорош ржать, вон фура идёт не наша.
- Ага, пошёл.
Рыбкин вышел из машины, неспеша шагнул навстречу фуре и уверенно поднял жезл, приказывая остановиться.
- Старший сержант Рыбкин, документы, пожалуйста.
Усталый водитель протянул пачку бумаг.
- Так... А накладные-то не в порядке, и доверенность неправильно оформлена, пройдёмте в автомобиль.
Через десять минут водитель забрался в свой "Камаз" и, чертыхнувшись, поехал дальше.
- Так, ну вот и ещё триста рэ. Через часок можно будет ехать домой.
- Ага. Холодно только.
- У меня водка есть, будешь?
- А ты? Я буду.
Выпив по полстакана, друзья согрелись, закурили.
- Рыба, а ты на что копишь?
- Да тачку нужно менять, приятель "Бэху" предлагает. Вот на неё и коплю. А ты?
- А я на хату новую собираю. Медленно, но уверенно.
Друзья снова заржали. Из-за поворота показался очередной "Камаз".
- Иди, Рыба, твоя очередь дятла шелушить.
* * * * * * * * * * * * * * *
Последний урок, а потом продлёнка. Хотя учителя отпускали Ваську пораньше, он всё равно приходил домой уже по темноте. Сегодня на продлёнке нужно выполнить всего одно задание, так что, если поторопиться - можно прийти ещё засветло. А то мать опять волноваться будет. Пить разные лекарства и долго лежать в кровати, закрыв глаза. В такие минуты Васька старался не шуметь. Он брал краски, бумагу и рисовал. Рисовал то, о чём мечтал. Море, горы. Те далёкие страны, где он хотел бы побывать. Потом показывал матери, и они вместе мечтали. Жуя холодные бутерброды, Васька думал. И мечтал...
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Голубая "Лада" остановилась.
- Ну вот, приехали. Пойдём Сань.
Мы выбрались из машины и вошли в ворота.
- Да... Как выросло кладбище....
- Да, Сань, умирать стало больше. Гораздо больше.
Могила матери была запорошена снегом. Пришлось возвращаться к машине за лопаткой. Постояли, вспомнили мать. Выпили, помолчали.
- Ну, поехали...
- Поехали..
Голубая "Лада" выехала на дорогу.
- Слушай, Сань, а помнишь Михалыча?
- Помню, конечно. А что?
- Да мы тут недавно встречались с ним, он про тебя вспоминал. Увидеть хотел. Он сейчас на даче живёт, тут недалеко, километров десять. Может съездим?
- Поехали, конечно! Только давай много пить не будем, а то...
Я засмеялся.
- А то опять весь отпуск в тумане пройдёт. А я завтра хотел к девушке своей бывшей забежать.... Да..
Я замолчал, вспоминая не самые плохие минуты и часы своей прошлой жизни.
- Да конечно, часок посидим и домой.
* * * * * * * * * * * * * * * * *
Рыбий экипаж, как их называло командование, был уже порядком на рогах. Очередная фура, перевозившая дагестанский коньяк, расплатилась с ними натурой. То есть именно неплохим коньяком. Да ещё и закуски дали. Бутылка была приговорена тут же.
- Ну чё, Рыба... ик... поехали домой, что ли?
- Ммм... Ну поехали... А то скоро стемнеет.
Милицейские жигули, резко стартанув, помчались в сторону города.
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Продлёнка закончилась, и Васька выбежал на улицу. Поправив на голове потрёпанную ушанку, Василёк потопал в сторону дома, застёгивая на ходу пальтишко. Ну вот, часа через полтора он точно будет дома.
Голубая "Лада" уверенно наматывала на колёса асфальт.
- Сейчас, минут через десять будем у Михалыча. Самогончик его помнишь?
- А то! Славная сливянка.
Катерина подошла к окну. Небо посерело, приближался вечер. Ну вот, нужно Васеньке ужин приготовить. Ох, что же так сердце-то сегодня стонет. Она подошла к комоду, достала таблетку и проглотила её, запив остатками воды. Затем собралась, накинула старенькую телогрейку и, взяв два ведра, отправилась на колонку за водой.
Милицейская машина мчалась по трассе.
- Смотри, Рыба. "Мерин" явно с превышением мчится. Остановим?
- Давай.
Включив маяки, жигули начали набирать скорость, и без того уже далеко превышенную.
Васька остановился на обочине. Нужно было перейти дорогу. Он посмотрел налево, машин не было. Дойдя до середины дороги, посмотрел направо. Приближался большой чёрный "Мерседес". Красивый и дорогой. Васька смотрел на него во все глаза. Он даже разглядел, что за рулём сидит пожилой мужчина. Одной рукой он рулил, а другой держал сотовый телефон, с улыбкой что-то в него говоря. Васька проводил взглядом "Мерседес" и шагнул на дорогу.
- Рыба!!! Стой!!!
Васька повернул голову на право.... Успел заметить блеснувший синий огонь..... Удар... Темень и боль.... Потом тишина и мрак.
В глазах у Катерины потемнело, она выронила вёдра. Тяжело вздохнула и упала на придорожный снег.
Милицейская машина, отбросив пацана на несколько метров, остановилась.
- блин... Чё делать будем, Рыба!?
- П... ец!! Во попали!
Рыбаков опустил голову на руль и закрыл глаза. Рыбкин оглянулся вокруг.
- Машин нет.... Рыба, нас никто не видел.
Рыбаков посмотрел в пьяные глаза товарища и кивнул.
Голубая "Лада" проехала маленькую деревеньку и поднялась на пригорок.
- Смотри, Валер, менты сломались, кажется. Давай поможем гаврикам.
- Давай.
"Лада" притормозила и, развернувшись, остановилась позади милицейской машины, прямо перед тёмным пятном на снегу. Из автомобиля вышли двое людей. Один в форме милицейского подполковника, второй в военной, капитанской форме. Из патрульных "Жигулей" вылез сержант, второй, ковырявшийся возле капота, тоже привстал.
- Что случилось, сержанты?
- Н. н. ничего, товарищ подполковник.
Я, наступив на что-то тёмное, опустил глаза. Кровь. Посмотрел на "Жигули". Обошёл их спереди. Капот помят, решётка радиатора вдребезги. На лобовом стекле кровь. Это же самое увидел Валера.
- Так.... Что тут случилось!?
Я ещё раз обошел патрульную машину. Увидел на заднем номере кровь.
- Ребята, откройте багажник.
- А, а... а..., а он не открывается.
Менты нервничали, их глаза бегали, губы дрожали. Я подошёл к багажнику и сильно, коленом, ударил по середине номера, одновременно дёргая вверх крышку багажника. В растекающейся по багажнику крови лежал мальчик. Его лицо было белее снега. Я нащупал на тоненькой шейке сонную артерию. Редкий и непостоянный пульс. Мальчик умирал. Вытащив худенькое тельце из багажника, я положил его на снег. С головы мальчика на белый снег стекла алая, дымящаяся струйка крови. Валера достал табельный "Макаров".
- Сержанты, сдайте оружие.
Менты переглянулись, их взгляд стал недобрым. Я шагнул к одному из них, тот потянулся к кабуре.
- Не стоит. Отдай ствол. Не усугубляй своё будущее.
Мент резко выхватил пистолет. Но немного запоздал. Ударом ноги я сшиб его, отобрал оружие и, передёрнув затвор, направил ствол ему в лоб.
- Гнида. Что же ты сделал, гад!
- Сань.... Сань, не стоит.
Валера и сержант смотрели на нас. Я поднялся, держа на мушке лежащего мента. Палец начал давить на спусковой крючок. Медленно. Мент затаил дыхание. Закрыл глаза. Ствол "Макарова", до этого чётко направленный в голову мента, начал подрагивать. Палец медленно начал отпускать гашетку. Все вокруг молчали. Я выстрелил. Выстрелил в снег. Комочки снега брызнули менту в лицо. Он вздрогнул. Открыл глаза.
- Поднялся быстро!
Рядом остановились несколько машин. Из них вылезли люди. Увидев и поняв, что произошло, они разоружили второго мента и посадили его в остановившийся фургон. Потом там же оказался второй. Валера забрал их оружие. Подняв мальчика на руки, я шагнул к машинам. Несколько человек открыли дверцы своих автомобилей. Я сел в старенькую волгу.
Выкурив за полчаса десяток сигарет, я в очередной раз обратился к дежурному врачу. Ругнувшись, он наконец сдался.
- Ладно, на халат, капитан, иди. Второй этаж. Только отстань от меня.
Я направился к лестнице. Мне навстречу спускался пожилой уставший врач, в окровавленном халате. Я посмотрел ему в лицо. Он остановился, тяжело вздохнул, опустил глаза и покачал головой. Вот так...
* * * * * * * * * * * * * * *
Этой же ночью, в этой же больнице умерла Катерина. Она даже не узнала, что Васьки больше нет. Видимо, бог смилостивился над ней, не дав ей пережить смерть последнего родного человека, смерть сына.
Сержанты отделались увольнением из органов. Обвинение развалилось, в том числе и из-за показаний Валеры. Они были оправдательные. Как говорится, ворон ворону.... Бог ему судья..... Но это я узнал уже потом. Следующим же утром я уехал из дома. Вернулся на службу. На войну. Туда, где смерть - дело обычное. Где к ней начинаешь привыкать.... Туда, где за смерть близких можно отомстить, хоть от этого и не становится легче....
Было изменено: 12:25 19/01/2008.
