Дикая Охота
Дикая охота королей Севера
Платов А.
- Остерегайтесь выходить на болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно...
Артур Конан Дойль
Еще
в начале прошлого - XX-го - столетия малограмотные фермеры британской
глубинки в те страшные темные ночи, когда над островом бушуют осенние и
зимние шторма, запирали на засов двери своих домов, втыкали в косяки
иглу или вбивали гвоздь и остерегались тушить свечи. С тоской и страхом
прислушивались они к шуму ветра: не заскулит ли, не заплачет ли в
собачьем своем ужасе волкодав во дворе. И крестились старухи, призывая
святого Георгия, потому что знали - если заскулит, чуя страшное,
дворовой пес, то явятся вослед за тем совсем иные Псы - ступающие по
воздуху, с пылающими глазами или безглазые вовсе. А за ними проскачет,
сзывая мертвых, древний Владыка, чья голова увенчана оленьими рогами, -
Повелитель Дикой Охоты... ... В том или ином виде Дикая Охота
известна по всей германской и кельтской Европе - как сонм злых духов,
появляющийся на небе в бурные ночи. Встреча с Охотой сулит людям
несчастья и беды, болезни и смерти. Прибытие Охоты всегда ужасно и
сопровождается яростным шумом ветра и сверканием молний, треском
ломающихся деревьев и звоном обрывающихся с подвесок колоколов.
Появляется в окружении мертвых воинов сам Охотник, которого легенды и
предания описывают по-разному: с рогами на голове, с черепом вместо лица
или без лица вообще. И повсюду Охоту сопровождает свора адских псов,
чей лай наводит ужас на людей и животных. Рассказы о явлениях
Дикой Охоты сохранили для нас не только народные поверия и легенды. В
Англо-Саксонской Хронике, например, под 1127 годом указывается:
Немало людей видели и слышали то: многих скачущих охотников. Черны
были охотники, и огромны, и отвратительны; и гончие их были черны,
широкоглазы и отвратительны; и скакали они на черных лошадях и черных
козлах.
Видели сие в самом оленьем парке в городе Петерборо, и по всем
лесам от сего же города до Стамфорда, и монахи слышали гуд рога,
звучавший тою ночью. Правдивые люди, что бодрствовали тою ночью,
говорили, что двадцать или тридцать раз прозвучал тогда рог.
Несомненно, образ Дикой Охоты, сколь сильно ни был бы он искажен за
время владычества христианства, имеет древнейшие мифологические корни.
И сам Водчий Охоты, почти повсеместно ассоциировавшийся в позднее
время с Дьяволом или разного рода "чертями", несомненно, восходит к
образу европейского бога - Владыки Павших: скандинавского Одина,
кельтского Кернунна (или Аравна, или Гвина), славянского Велеса. Во
многих районах континентальной и северной Европы еще в Средние Века
Дикую Охоту так и называли - Охота Вотана (Одина), и говорили, что
свиту его составляют валькирии, яростные девы-воительницы северной
мифологии, и эйнхерии, павшие в бою доблестные воины.
Значительно сложнее обстоит дело с образом самой Дикой Охоты.
Христианская его трактовка очевидна и нас не интересует. А истинная?
Как ни странно, глубоким анализом магического и мифологического
содержания Дикой Охоты не занимался почти никто - ни в России, ни
среди западных исследователей. Между тем, он очень непрост, этот
образ, и таит в себе, как мы увидим далее, многое... Но прежде, чем анализировать миф о Дикой Охоте, рассмотрим то, что нам известно о ней самой. Псы Аннуна: Свора Повелителя Мертвых Сверкающе-белой была их шкура, а уши - алыми... Мабиногион
Свора призрачных псов, проносящихся по небу в ненастные ночи и
приносящих с собой несчастья и смерти, известна в фольклоре
практически всех районов Северо-Запада Европы. В северных областях
Британии их называли Гончими Гавриэля или Бормочущими Псами, в южных и
юго-западных областях - Вересковыми Гончими и Гончими Дандо, в Уэльсе
- Псами Ада. В Британии иногда говорили, что тот, кто ведет их, -
Дьявол, охотящийся на потерянные души; иногда, напротив, считали самих
этих Псов душами детей, умерших без крещения. Легенды
описывают их как огромных яростных псов со шкурой чисто черного (или,
реже, - красного или белого) цвета. От обычных собак их отличают также
глаза - иногда пылающие огнем, а иногда - большие "как блюдца" и
"раскосые", занимающие чуть ли не всю морду. Нередко, однако, эти
призрачные Гончие бывают невидимы, и тогда только несущийся с
облачного неба лай, да ужас, испытываемый домашними животными, выдает
их появление. И повсюду появление их связывается с грядущими несчастьями. Так, например, Уильям Хендерсон пишет в 1879 году :
"Иногда они появляются над домом, и тогда смерть или бедствие
непременно посетят этот дом. Мой йоркширский друг сообщает мне, что,
когда несколько лет назад в Шеффилде погиб, сгорев при пожаре,
ребенок, соседи [...] рассказали, что Гончие Гавриэля прошли над домом
незадолго перед тем". Конечно, как уже говорилось, и
представление об адских Гончих, и мифологема Дикой Охоты в целом имеют
очень древние, дохристианские, корни, и вся связываемая с ними ныне
христианская терминология представляет собой поздние наслоения,
переосмысление на почве новой религии древних образов. Так,
североанглийское название Gabriel Hounds - "Гончие Гавриэля" - не имеет,
разумеется, никакого отношения к ангелу Гавриэлю, как и другой
вариант названия "адской своры" - Gabble Retchets, "Бормочущие Псы", -
вовсе не связан с тем, что эти псы "бормочут". Оба названия являются
"народной переработкой" названия более древнего, восходящего, как
указывает Дженнифер Вествуд, к архаической германской основе со
значением "мертвец", "труп" . Кельтское (конкретно - валлийское)
название Гончих - Cwn Annwfn, обычно переводимое как "Псы Ада", на
самом деле также имеет принципиально другой смысл. Слово Annwfn, в
современном валлийском принявшее значение "Ад", было некогда именем
Иного Мира - Волшебной Страны древнейших преданий. Cwn Annwfn, гончих
Повелителя Аннуна, мы встречаем не только в британском фольклоре, но и
в средневековых валлийских текстах. Они появляются, например, как
свора Аравна, короля Аннуна, в повести "Пуйлл Князь Диведа", входящей в
состав "Мабиногиона": "сверкающе-белой была их шкура, а уши -
алыми..." И сам Хозяин гончих в валлийском фольклоре также сохранил архаические черты древнего бога-Охотника:
Неожиданно он [путник - А. П.] услышал негромкий лай одинокой собаки,
который, казалось, доносился с неба. Затем к нему присоединился голос
еще одного пса, и еще одного; лай становился все громче и страшнее;
звуки приближались [...] Он бросился было бежать, но ноги его словно
сковала некая сила. Все ближе становились звуки; наконец, он смог уже
видеть псов и самого Охотника: тот был черен лицом, и над головой его
возвышались рога...
Явление Херлатинга:
Дикая Охота Короля Херлы Пробудись, Ты кто внутри рассветного холма! Пробудись, Ты, от пламени Голоринга! От солнечного жара, от лунной прохлады! Прийди, Гаранхир! Горлассар! Властитель Херлатинга!
Алан Гарнер, Луна в канун Гомрата
Одно из древнейших зафиксированных в письменных источниках преданий о
Дикой Охоте связано с именем бриттского короля Херлы (лат. Herla).
Историю этого древнего короля приводит Уолтер Мап (1140-1209),
британский писатель, автор труда De Nugis Curialium - "О придворных
пустяках" , - датируемого концом XII века. Историчность Херлы
находится под очень большим вопросом, во всяком случае, британские
хроники и историографические сочинения конца I - начала II тысячелетий
о нем молчат. Другое дело, что имя Херла может быть не собственным
именем этого короля, а своего рода устойчивым королевским прозвищем
или "титулом", восходящим, возможно, к ряду древнегерманских основ со
значением "воин" (др.- сканд. herjar) или к одному из имен
древнегерманского бога Одина/Водена - Хериан, употреблявшемуся, когда
требовалось подчеркнуть главенство Одина в небесной дружине погибших в
сражениях воинов - эйнхериев (др.-сканд. ejnherjar). Если за
именем Херлы все же действительно скрывается некий реальный исторический
бриттский король, то правление его весьма приблизительно может быть
отнесено к концу первой половины I тысячелетия н. э. Однако в историю
Херла вошел именно как предводитель Херлатинга - Дикой Охоты. Херлатинг (лат. Herlethingus) - так Мап называет свиту призрачных воинов, следующих за королем Херлой:
Ночные сборища и отряды, которые назывались "Херлатинг", нередко
появлялись в Англии до времен Генриха II, нынешнего нашего повелителя.
То были отряды, блуждающие бесконечно, в бесцельном кружении; принося
ужас, разбивали они тишину; и видели среди них тех, кто умер, и были
те живы... Употребляемое Мапом имя Херлатинг явно образовано
от староанглийского thing - "собрание", "сходка", "отряд", (сравн.
др.-сканд. термин тинг ) и означает, соответственно "Тинг Херлы".
Известны и другие британские, примерно того же времени, имена Дикой
Охоты, возможно, также связанные с именем короля Херлы. Наводящие ужас
отряды призрачных воинов Питер Блуа, архидиакон Бата и Лондона,
называет Milites Herlewini, т. е. "Воины Херлевина"; Ордерик (Ordericus
Vitalis), писавший еще на полстолетия раньше Уолтера Мапа, упоминает в
1123 году Familia Herlechini - "Людей Херлекина" (лат. Herlechinus).
Любопытно, что этот образ проник и в некоторые области Франции, где в
XII веке Дикая Охота Короля Херлы была известна под названием La
Mesnie Herlequin, и именно отсюда, - как это ни удивительно, -
появился к XVI веку знаменитый французский Арлекин (фр. Harlequin).
Однако вернемся к самой истории короля Херлы, приводимой Уолтером
Мапом. Пересказ этой истории содержится в книге Е. М. Литера,
посвященной преданиям Херефордшира и воспроизводится также в известном
словаре британских легендарных и сказочных сюжетов К. М. Бриггс. Приведем ее - с минимальными сокращениями - и мы.
Однажды явился к бриттскому королю Херле другой король - карлик,
прискакавший на огромном козле. У него была большая голова, румяное лицо
и длинная рыжая борода, а на груди его красовалась пятнистая оленья
шкура. Нижняя часть его тела была груба и волосата, а ноги
заканчивались козлиными копытами. Он пожелал говорить с Херлой
наедине, и в беседе этой сказал следующее:
- Я
властелин над многими королями и князьями, над огромным бесчисленным
народом. Их волею послан я к тебе, хотя самому тебе я неизвестен. Я
рад твоей славе, что поднимает тебя над прочими королями, ибо ты -
лучший изо всех людей, и, к тому же, связан со мною и положением
своим, и кровью. Ты достоен чести украсить свою свадьбу моим
присутствием в качестве гостя, ибо свою дочь решил отдать тебе король
Франции, чье посольство прибудет сегодня. Я предлагаю тебе заключить
между нами вечный мир, и скрепить его тем, что я буду присутствовать на
твоей свадьбе, а ты пообещаешь мне быть на моей в этот же день год
спустя. И, сказав так, он развернулся и, двигаясь
быстрее тигра, исчез с глаз. Удивленный король возвратился домой,
принял посольство и согласился с их предложениями. И когда настало
время свадебного пира, и король сел во главе его, то не успели еще
подать первого блюда, как появился внезапно король-карлик,
сопровождаемый столь огромной свитой таких же карликов, что после
того, как они заняли все места за столом, снаружи, в палатках,
выросших в мгновение ока, осталось их больше, чем попало внутрь, на
пир. И тотчас из этих палаток хлынули слуги с сосудами и посудой,
мастерски сработанной из золота и искусно изукрашенной дорогими
камнями, и скоро заполнили ею пиршественный чертог. Ни вина, ни мяса не
было подано на дереве или серебре - только на золоте. Слуги-карлики
возникали везде, где были нужны, и не подавали ничего из королевских
или чьих либо еще запасов, но только из своих собственных, и по вкусу
кушанья эти превосходили всяческие ожидания. И запасы Херлы совсем не
были тронуты, а слуги его проводили время в праздности. Карлики
же заслужили всеобщее одобрение. Одеяния их были великолепны; в лампы
они положили сверкающие драгоценные камни; они никогда не отходили
далеко, если были нужны, и никогда не подходили слишком близко, если
этого не желали. Когда же подошел к кону пир, король их обратился к
Херле с такими словами: - О великий король, Бог
мне свидетель - я здесь, на твоей свадьбе, как мы и договорились. И
если ты желаешь чего-нибудь еще, я с радостью выполню любое твое
пожелание, но лишь на том условии, что ты не откажешь, если я попрошу
вернуть это. И после того, не дожидаясь ответа, он
удалился в свой шатер и с первыми же петухами уехал прочь со всей
свитой. А спустя ровно год он снова внезапно явился к Херле и
потребовал выполнения договора. Херла же согласился и последовал за
карликом. И вот вошли они в пещеру в очень высокой
скале, и недолго шли во тьме, не нарушавшейся ни светом солнца, ни
светом луны, лишь светили там бесчисленные факела, и пришли, наконец, в
прекрасный дворец короля-карлика. Там
отпраздновали они свадьбу, и, когда обязательство перед карликом было
выполнено, Херла со своей свитой отправился домой, и было с ними
множество полученных от карлика даров, и коней, и собак, и ястребов.
Карлик же проводил их вниз в темный проход, и там дал им
собаку-ищейку, такую маленькую, что ее можно было нести на руках. И,
прощаясь, наказал он королю и его свите ни в коем случае не
спешиваться, пока собачка не спрыгнет на землю с рук того, кто ее
везет. Скоро вышел Херла на свет дня, на землю
своего королевства, и, заметив неподалеку старого пастуха, подозвал
его и спросил, что было слышно о его королеве за то время, пока он
отсутствовал. Но пастух удивленно взглянул на короля и сказал: -
Мой лорд, я плохо понимаю, о чем вы говорите, ведь я - сакс, а ваш
язык, как кажется мне, - язык бриттов. И не знаю я королевы с таким
именем, какое вы назвали, лишь однажды слышал я, как кто-то говорил, что
она была женой древнего короля Херлы, - королевой бриттов. Но вот уже
два столетия саксы, а не бритты, владеют этой землей. Про короля же
Херлу рассказывают, что когда-то очень давно навсегда исчез он у этой
вот скалы, ведомый неким карликом... Удивление
охватило тогда короля, ибо думал он, что отсутствовал только три дня.
Некоторые же из его свиты, позабыв наставления карлика, спустились с
коней, - и к ужасу остальных тотчас рассыпались в прах. И тогда король
Херла запретил своим людям покидать сёдла, пока не спрыгнет на землю
собака-ищейка, подаренная королем-карликом. Но до
сих пор не оставила карликова собачка луки седла. И до сих пор бурными
ночами видят иногда люди, как бешено скачет по небу во главе воинов
Херлатинга древний Король Херла...
Всадники из Иного Мира: Охота Эдрика Дикого Алекс ван Дарт,
Морвран из Каэр Сидди
Следующий по "времени действия" цикл легенд о Дикой Охоте связан с
именем англо-саксонского лорда Эдрика Дикого (лат. Eadric Silvaticus) -
человека на сей раз исторически абсолютно достоверного, жившего в
Британии середины XI века и владевшего - до Нормандского Завоевания -
обширными землями в графствах Шропшир и Херефордшир. Некоторые
сведения об Эдрике можно найти в трудах Уолтера Мапа и Ордерика,
писавших в XII веке; упоминается он и в ряде версий Англо-Саксонской
Хроники. Эдрик, прозванный Диким за неуемность нрава и
свирепость в сражениях, был одним из тех многочисленных представителей
англо-саксонской военной аристократии, которые возглавили так
называемое "Английское Сопротивление" - борьбу англо-саксов против
Вильгельма Завоевателя и его норманнов. Безоговорочная победа
Вильгельма в битве при Гастингсе 14 октября 1066 года, приведшая к
гибели английского короля Харальда и, фактически, к уничтожению
английских боевых сил, не привела, однако, к быстрому и окончательному
захвату норманнами Англии. Формально покорившаяся вначале,
англо-саксонская аристократия - не прошло и года - начала своего рода
необъявленную войну с захватчиками. В 1067 году, как сообщает
Ворчестерская хроника, началось одно из первых анти-нормандских
восстаний, в ходе которого объединенное войско лорда Эдрика и
валлийских князей Блэддина и Риваллона ударило по королевской крепости
Херефорд и разорило ее. Предполагается, что Эдрик со своими
союзниками, освобождая захваченные нормандскими рыцарями земли, дошел
тогда до реки Лугг. Два года спустя Эдрик, согласно хронисту
Симеону Дурхэму, принял участие в новом большом восстании 1069 года,
продолжавшемся до заключения мира с королем Вильгельмом в 1070 году. В
1072 году Эдрик уже следует за нормандским королем в его карательном
походе в Шотландию; однако, при первой же возможности снова, вероятно,
восстает против Завоевателя: многие авторы считают, что Эдрик был
среди лордов, присоединившихся к Роджеру графу Херефорда, когда тот
поднял новое анти-нормандское восстание в 1075 году.
Приблизительно в это же время лорд Эдрик Дикий пропадает со страниц
британской истории, чтобы появиться в британских легендах. Мы не
знаем, был ли он убит в сражениях с рыцарями Вильгельма, или сгинул в
изгнании, или же, как говорит легенда, действительно возглавил Дикую
Охоту, приняв своего рода "эстафету" от древнего Короля Херлы...
Древнейший письменный вариант легенды о Дикой Охоте Эдрика мы находим
у Уолтера Мапа (ок. 1180-1190 гг.). Пересказывает и дополняет эту
легенду К. С. Бёрн в посвященной шропширскому фольклору работе 1883 года;
фигурирует она и в общебританском собрании К. М. Бриггс, и в более
поздних работах по легендам Шропшира. Вот эта легенда.
Однажды, когда лорд Эдрик возвращался домой с охоты в лесу Клин, он
сбился с пути и блуждал по лесу до наступления темноты, без свиты, с
одним лишь юным оруженосцем. Наконец, вдалеке увидел он свет, лившийся
из окон очень большого дома, и к нему направил путь свой; когда же
достиг того дома, увидел внутри многих благородных леди, поглощенных
танцем. Они были исключительно прекрасны, значительно более высоки,
чем женщины человеческой расы и одеты в грациозные платья изо льна.
Плавными и легкими движениями кружились они по залу и пели негромкую
песню, из которой охотник не разобрал ни слова. Была среди них одна
девица, превосходящая всех прочих своей красотой, и при взгляде на нее
сердце лорда воспламенилось любовью. Позабыв о своих опасениях
колдовства, которые поначалу овладели им, он обошел вокруг дома, ища
вход, а найдя его, вбежал внутрь и выхватил девушку, что так ему
приглянулась, из хоровода. Тогда накинулись на него все остальные
танцовщицы и стали уязвлять его зубами и ногтями, но, прикрываемый
оруженосцем, он вырвался из их рук, унося свою добычу. Целых
три дня ни лаской, ни убеждением не смог он добиться от нее ни одного
слова, но на четвертый день она неожиданно нарушила тишину. -
Доброй удачи тебе, дорогой мой! - сказала она. - Я буду твоей женой, и
сим добрая удача, и здоровье, и богатство пребудут с тобой до тех пор,
пока не напомнишь ты мне о моих сестрах, или о том месте, откуда ты
унес меня. В день, когда ты сделаешь это, оставим тебя и я, и добрая
удача, и когда исчезну, станешь ты чахнуть и скоро умрешь... Согласно
книге Уолтера Мапа, Эдрик и похищенная им девушка из Волшебного
Народа благополучно поженились, и слава об этой истории
распространилась столь широко, что сам король Вильгельм призвал их в
Лондон вскоре после свадьбы, и "дивился весьма". Старинная
шропширская устная традиция дополняет сведения Мапа, указывая, что
девушку звали Годда, и что она принадлежала к эльфийскому королевскому
дому. И версия Мапа, и местные версии сходятся на том, что лорд Эдрик
и его жена прожили много лет в счастье и благополучии. Но однажды,
вернувшись с охоты и не застав в замке жены, Эдрик, когда она,
наконец, вернулась, неосторожно помянул в гневе ее эльфийских сестер.
Тогда его прекрасная жена исчезла, а лорд Эдрик отправился на поиски
пропавшей супруги, зачах, скитаясь в лесах Шропшира, и скоро
скончался, - как то и было предсказано. На этом заканчивается
история Эдрика Дикого как человека и английского лорда и начинается
его история как Водчего Дикой Охоты, ибо вскоре после своей смерти он
объявился в родном Шропшире во главе кавалькады призрачных всадников,
скачущий бок о бок со своей прекрасной супругой... Это
произошло в 1853 или 1854 году - буквально перед тем, как вспыхнула
Крымская война. Девочка, рассказавшая эту историю своей учительнице,
была со своим отцом, работавшим на шахтах Минстерлей, когда они
услышали звук рога. Немедленно отец приказал ей закрыть лицо - все,
кроме глаз, - и ни в коем случае не произносить ни слова, что бы ни
случилось. Вскоре они увидели самого лорда Эдрика, скачущего на белом
коне во главе кавалькады, а за ним следовала леди Годда, его жена. Во
весь опор неслись они по холмам на север. Вот описание Лорда и Леди
Охоты, данное девочкой: У лорда Эдрика были
короткие темные кудрявые волосы и пронзительные черные глаза. На нем
была зеленая шапка с белым пером, короткий зеленый камзол и плащ, рог и
короткий меч, висевший на золотом поясе, "и что-то зигзагообразное
тут" [здесь рассказчица показала на свою ногу пониже колена]. У леди
Годды были волнистые золотые волосы, свободно спадающие до талии; лоб
ее охватывала белая льняная лента с золотым орнаментом. Остальная ее
одежда была зеленой, а на талии у нее висел короткий кинжал...
Призраки Виндзора: Дикая Охота Херне
Есть старое предание о Герне,
Что был давно лесничим в здешнем парке: Он будто бы зимою по ночам, Украшенный рогами, дуб обходит, Деревья сушит и скотину портит, Удой кровавит и гремит цепями, Внушая всем смятение и страх. Вы слышали и знаете прекрасно, Что деды эту сказку принимали За истину; таким же перешел И к нам о Герне-егере рассказ...
Уильям Шекспир, Веселые виндзорские кумушки
Расследование обстоятельств исчезновения английского подростка по
имени Тед, бесследно пропавшего в Виндзорском парке в середине
"цивилизованного" XX века, безрезультатно закончилось допросом двух
найденных свидетелей - местных виндзорских мальчиков немного моложе
пропавшего. Вместе с Тедди они гуляли тогда в Большом Парке
Виндзора, развлекаясь так, как это нередко принято у молодежи
"переходного возраста": ломая деревья, переворачивая парковые скамейки
и т. д. Первым среди них всегда был именно Тед. Приятели забрели
в наиболее древнюю часть леса, когда Тед заметил любопытный старый
охотничий рог, висящий на дереве, и немедленно взял его в руки.
Местные юнцы, знакомые с кое-какими виндзорскими легендами, сказали,
что лучше всего было бы бросить рог и быстрее уходить прочь. Однако
вместо этого Тед, бравируя пренебрежением к "предрассудкам", поднес
рог к губам и подул в него. Раздался мощный низкий звук, и сразу же
вослед за тем все трое услыхали - будто бы совсем неподалеку -
заходящихся в лае собак и лошадей, ломящихся сквозь заросли.
Местные мальчики ничком бросились на землю, закрывая руками глаза, и
велели Теду сделать то же самое. Почти тотчас звуки охоты раздались
совсем рядом; глухой стук копыт и рык огромных собак зазвучал,
казалось, у самых их голов. Один из виндзорских мальчиков украдкой,
чтобы - не дай Бог! - не увидеть саму Охоту, взглянул на своего друга,
лежащего рядом, не поднимая головы. Как раз в этот момент Тед, не
послушавшийся совета, отвернулся от лежащих, чтобы посмотреть на
источник шума. Приподнявший голову местный мальчик рассказал,
что он увидел, как глаза Теда расширились в ужасе, и он стал кричать.
Тогда мальчик зажмурился, снова уткнулся лицом в землю и молился. Оба
лежащих услышали громкий отчетливый звук стрелы, попадающей в цель, и
сразу же шум Охоты начал стихать. Когда они, наконец, решились открыть
глаза и подняться на ноги, лес снова был тих и пустынен. Подростка по имени Тед, как уже было сказано, никто больше никогда не видел.
По старой легенде, предводитель Дикой Охоты Виндзора был некогда
молодым королевским егерем Виндзорского Леса. Имя его было - Херне; его
отличали великолепное охотничье чутье и отменная удача на охоте.
Ричард II благоволил ему и именно его назначал старшим, когда охотился
в Виндзоре. Благосклонность монарха вызывала зависть у других егерей,
всегда остававшихся в тени во время королевских охот в Виндзорском
лесу. Во время одной из таких охот случилось так, что Ричард и
Херне отбились от остальных охотников, преследуя огромного оленя. Уже
приблизились они к прекрасному зверю на расстояние удара копья, когда
олень вдруг остановился и обернулся к королевскому коню. Тот поднялся
на дыбы, выбросив Ричарда из седла, и прянул в сторону; олень же,
склонив украшенную огромными рогами голову, приготовился ударить
упавшего наземь короля. Лишь прыжок Херне, ударившего оленя
кинжалом в шею, спас жизнь монарху. Но сам егерь поплатился за это
жестокими ранами, нанесенными ему рогами оленя. Когда охота
добралась до них, следуя звуку королевского рога, Ричард с сокрушенным
видом стоял над мертвым оленем и умирающим Херне. - Есть ли здесь кто-нибудь, кто может спасти спасшего мою жизнь? - воскликнул король.
Егеря отступили: смерть Херне была бы им на руку. Да и прочие ничего
не могли сделать: раны, нанесенные рогами огромного оленя, были явно
смертельны. И тогда из-за деревьев выступил незнакомец в черном. - Есть, - сказал он.
И, получив согласие короля, незнакомец принялся за дело, и то, что
делал он, было странным. Он отрубил у мертвого оленя рога с частью
черепа и накрепко привязал их к голове лежащего без чувств Херне.
Потом велел соорудить носилки и унести раненого егеря в замок. Король поблагодарил и щедро наградил его; человек в черном уже уходил прочь, когда егеря нагнали его. - И что, Херне действительно будет здоров? - спросили они. - Да, и не позже, чем через месяц, - отвечал незнакомец, а после добавил: - Вам, я вижу, не очень-то это по душе?
И егеря рассказали ему, что Херне один стяжает всю благосклонность
короля, а им приходится все время оставаться в тени. Тогда незнакомец
ответил, что может сделать так, чтобы поправившийся Херне оказался
лишенным всего своего опыта, и своего охотничьего чутья. Егеря
обрадовались и спросили, какую плату попросит за это колдун. - Сейчас - никакой, - отвечал тот с усмешкой. - Лишь не забудьте, когда придет время, что вы - мои должники...
Все произошло, как и обещал мрачный незнакомец в Виндзорском Лесу:
меньше чем месяц Херне полностью исцелился, только оленьи рога
навсегда приросли к его голове. И он полностью утратил свои
великолепные навыки охотника и егеря. И Ричард лишил его, не нужного
без этих навыков, места старшего егеря Виндзорского Леса. И все видели, как Херне, с огромными рогами на голове, стеная в отчаянии, уходил из замка в свой Лес.
И некоторое время спустя некий отшельник нашел его повесившимся на
ветви большого дуба, росшего на лесной поляне неподалеку от замка.
Отшельник бросился в Виндзор за помощью, но когда он вернулся в
сопровождении егерей, тело Херне исчезло. Той же ночью разразилась
страшная гроза, и в дуб, который с тех пор стали называть Дубом Херне,
ударила молния. А нас следующий же день егеря Виндзора
убедились, что сами полностью лишились и охотничьего чутья, и
охотничьей удачи. Ричард гневался на них, часто с сожалением вспоминая
о Херне. И тогда егеря решили, что было бы неплохо испросить совета у
того колдуна в черном, что наложил проклятие на спасшего королю жизнь
егеря. И вскоре они встретили его на опушке Леса, и рассказали о
своей беде, спрашивая, что им делать, чтобы вернуть себе удачу на
охоте. - Вы хотите хорошей охоты? - зло усмехаясь, переспросил
тот незнакомец. - Получите. Этой же ночью явитесь к Дубу Херне с
собаками, и луками, и копьями, и всем прочим, и следуйте за тем, кого
встретите там. С наступлением ночи в страхе приехали егеря к
тому дубу, на котором повесился Херне, и стали ждать. И снова была
бурная ночь; и, когда лунный свет пробился сквозь разрывы в несущихся по
небу тучах, увидели они выезжающего из Леса темного всадника верхом
на черном коне. Огромные оленьи рога возвышались над его головой.
Не задерживаясь ни на мгновение, проскакал рогатый всадник мимо
сбившихся в кучу егерей. "Следуйте за мной!" - почувствовали они
негласный приказ, и не могли воспротивиться ему. Сопровождаемая
безудержным лаем собак и дикими выкриками понеслась по Виндзорскому
Лесу страшная охота, возглавляемая рогатым призраком Херне, без
разбору убивая благородных королевских зверей, ломая деревья и втаптывая
в землю случайных путников на ночных дорогах... На следующий день снова встретили измученные егеря колдуна в черном, и умоляли его спасти их. - Помните ли вы о долге, что остался за вами? - спросил тот. - Да, да! - отвечали несчастные, готовые отдать, что угодно, лишь бы избавиться от проклятья и призрака Херне. - Пришло время платить. Навсегда оставайтесь в Дикой Охоте Виндзорского Леса!
В ужасе бросились егеря назад, в замок, а едва наступила ночь, снова
отправились к Дубу Херне, и снова встретили рогатого призрака, и снова
до рассвета скакали по окрестностям Виндзора, неся смерть и
разорение. И случалось так каждую ночь. Ужаснувшийся
Ричард призвал к себе егерей - хранителей Виндзорского Леса, и
потребовал у них ответа, что происходит. Когда же те рассказали ему
обо всем, Ричард, не убоявшись, вместе с ними одной ночью отправился к
Дубу Херне. И на сей раз выехавший из Леса рогатый Охотник не
проскакал мимо, но задержался, приветствуя короля. Ричард спросил
Херне, зачем разоряет тот прежде любимый Лес, на что отвечал ему
Охотник, что лишь мстит виновным в том, что случилось с ним самим.
- О король, нет у меня зла против тебя, - сказал он. - Казни
предателей, и ни разу Охота не посетит Виндзор, пока ты будешь
оставаться на троне Англии. И на следующее утро все егеря
Виндзора висели на ветвях Дуба Херне. Охотник же сдержал слово, и до
отречения Ричарда II от престола в 1399 году Дикая Охота ни разу не
появлялась в Виндзорском Лесу. Но только до его отречения. Не дольше. Водчий Дикой Охоты: Князь Мертвых Чья клубится на Востоке полупризрачная тень? Чьи хрустальные дороги разомкнули Ночь и День? Кто шестом коснулся секс, кто шестом достал до Дна? Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна? Сергей Калугин, Nigredo
Итак, мы рассмотрели несколько классических описаний Дикой Охоты. Они
весьма сильно разнятся между собой, но главное общее в них выделить
несложно: все они так или иначе связаны с Иным Миром, сочетающим в
нордической Традиции образы Волшебной Страны и Мира Мертвых. В
некоторых описаниях Дикой Охоты прямо или косвенно указывается, что
ведет ее бог: Один, Князь Павших, владыка Вальхаллы, в скандинавских
преданиях или Аравн, король Аннуна, в валлийских. В других
описаниях водчий Дикой Охоты человек; вернее бывший человек. Три
предания такого рода рассмотрели мы выше: король Херла становится
вождем Охоты после того, как проходит через Иной Мир, символически
изображенный как подземное царство короля-демона; лорд Эдрик изменяет
свою судьбу, единожды прикоснувшись к Иному Миру, в котором находит
себе невесту, и в дальнейшем становится Водчим Охоты, пройдя через
смерть и Иной Мир в поисках утраченной жены; Херне встает во главе
Дикой Охоты после того, как умирает и из смерти возвращается в этот
мир. Пройдя через Иной Мир и вернувшись обратно, люди герои
этих преданий сами приобретают черты бога повелителя Иного Мира, в том
числе одну из главных: способность открывать и закрывать границу
между Иным и этим мирами. Более того, нередко они сами наделяются
атрибутами бога. Так, например, мы уже говорили, что имя Herla может
быть вариантом или производным от одного из имен Одина; присвоенный
Эдрику латинский эпитет Silvaticus, "Дикий", также прямо
сопоставляется с эпитетами Одина. Еще более показателен в этом
отношении образ Херне-охотника, за которым совершенно однозначно стоит
древнейший кельтский образ Бога-охотника, повелителя Мира Мертвых и
дикой природы, одним из основных атрибутов которого являются оленьи
рога над головой. Имя Охотника Виндзорского леса Herne фактически
является искажением имени этого бога Cernunn. В конечном
итоге для нас сейчас не так уж важно, является Водчий Охоты самим
богом владыкой Иного Мира или бывшим человеком, прошедшим через
смерть и ныне представляющим этого бога. Важно, что есть эта Сила и
что она приносит в мир.
Упущенная деталь: Взгляд Князя Мертвых Во времена Кали-Юги демоны вселяются в образы богов, богов же наделяют обличьями демонов...
Из древнеиндийских трактатов
Вернемся к самому началу. В христианской интерпретации Дикая Охота
оказывается воплощением, своего рода "персонификацией" абсолютного,
рафинированного Зла. Выше я предоставил читателю возможность
познакомиться с оригинальными преданиями о Дикой Охоте. Попробуем же
взглянуть на них повнимательнее. Смерть и болезни, войны и
разрушения следуют за Охотой. По британским преданиям, Охота Дикого
Эдрика являлась в первом десятилетии XIX века - перед началом войны с
Наполеоном; в 1853 году - перед началом Крымской войны; в 1913 или 1914 -
перед началом I Мировой и в 1939 - перед началом II Мировой. Но
разве лорд Эдрик и леди Годда из королевского Дома эльфов развязали
эти войны? Или, быть может, все-таки мирские владыки - и владыки, по
большей части, христианские? Смерть приходит в те жилища, над
которыми зимними ночами лает свора Псов Аннуна? Да. Но являются ли Псы
причиной этих смертей? Сравните: очень похожие легенды есть в
Ирландии, где по ночам плачут иногда баньши, знаменуя чью-нибудь смерть.
Знаменуя, но не вызывая ее!
Баньши
Не путаем ли мы здесь причину и
знамение, не поддаемся ли, видя в Охоте зло, на провокацию
современного профанического мира, переворачивающего с ног на голову
традиционные ценности? Не происходит ли здесь нечто подобное тому, как
Баба-Яга в русских сказках из древней Великой Богини-Матери и/или ее
жрицы превратилась в отвратительную старуху-людоедку? Бабой-Ягой
пугают непослушных детишек, но покажите хотя бы одну сказку, в которой
она-таки съедает Ивана-царевича... Впрочем, я отнюдь не
собираюсь проводить на этих страницах "оправдательный процесс" Дикой
Охоте. Мне лишь необходимо указать на одну очень важную деталь,
которую почти всегда упускают из вида, когда говорят о мифологеме
Дикой Охоты. Европейские предания говорят, что встреча с
Охотой чревата для людей смертью или чем-то похуже. В энциклопедии
"Мифы народов мира", в статье, посвященной Охоте, об этом сказано всего
одним предложением : "Опасна для людей, особенно на перекрестках
дорог". Действительно, мы видели выше тому примеры - возьмите,
например, случай с мальчиком Тедом в Виндзорском парке. Но
ведь двое других мальчиков, бывших тогда с Тедом, не пострадали,
отделавшись, как говорится, "легким испугом". В отличие от Теда они
знали, что на Дикую Охоту нельзя смотреть. Деталь, мелочь,
которую многие исследователи упускают. А между тем эта "мелочь"
распространена почти по всей Европе. И в Британии, и в Скандинавии, и в
Германии - повсюду, где известен миф о Дикой Охоте, - повсюду еще в
конце XIX - начале XX веков люди знали, что, заслышав Охоту, нужно
отвернуться, закрыть глаза или лицо руками, упасть на землю: Охота не
трогает тех, кто не смотрит. В Германии в ряде вариантов преданий
этого круга упоминается даже, что впереди Охоты обычно едет старик по
имени Честный Экарт, предупреждая: Се, грядет Охота, отвернитесь,
люди! У этого Старика белая лошадь, длинная седая борода, широкополая
шляпа, закрывающая часть лица и один глаз, темно-синий плащ... Трудно
не узнать по этому описанию самого Вотана/Одина...
Такая маленькая - но такая важная! - деталь: Дикая Охота попросту не
замечает тех, кто убирает свой взгляд, свое "Я" с ее дороги. Закрывший
лицо, спрятавший свою душу за веками или руками, становится сам
невидим для ищущего взора Владыки. Не опустивший же глаз встречает огненный взгляд Князя Мертвых. Взгляд Вия: о тех, кто не отвернулся... Я посвящен. Я принял взгляд извне.
Сергей Калугин, Венок сонетов
Что же происходит с теми, кто не отворачивается, не закрывает лица,
повстречав на своем пути Дикую Охоту? Именно это есть главный вопрос, в
ответе на который сосредоточена глубинная, истинная суть мифа.
Фактически, образ его известен в мифологии любого индоевропейского
народа. "... Нет ребенка в Подолии, который бы не рассказал вам об этом
страшном истребителе, взглядом своим убивавшем человека и превращавшим
в пепел целые города. Счастье только, что этот убийственный взгляд
закрывали прильнувшие веки и густые брови" - это фрагмент
восточнославянской легенды. В Ирландии это Балор, внук Нета,
из племени фоморов, мифологических противников богов из Племен Богини
Дану. Согласно преданию, некогда друиды его отца, одного из владык
фоморов, варили во дворе замка некое колдовское зелье, и любопытный
Балор, высунувшись из окна, подставил свои глаза под ядовитый пар, что
шел от котла с зельем. После того один его глаз погиб, а второй
приобрел смертоносную силу: девять врагов падали замертво, заглянув в
тот глаз. Но веко того глаза стало таким тяжким, что только несколько
воинов могли открыть глаз, орудуя продетым сквозь веко копьем. С тех
пор в битвах всегда шел Балора впереди войска фоморов. В
Уэльсе это Ысбаддаден, предводитель великанов, который обретается в
своем замке вдали от населенных земель. В отличие от Балора, он имеет
два глаза, но, также как у Балора и Вия, веки его столь тяжки, что ему
приходится содержать специальных слуг, дабы те совместными усилиями
поднимали ему веки в случае необходимости и подпирали их прочными
вилами. Образ Ысбаддадена, посвященные которому тексты были записаны
только в середине текущего тысячелетия, утратил важную деталь -
смертоносность взгляда из-под тяжких век. Зато эти же тексты сохранили
замечательную фразу, равно характерную и для славянского Вия: "Эй,
поднимите мне веки!" Нет, разумеется, две эти ипостаси Владыки
Павших Водчий Дикой Охоты и "Вий" не могут быть прямо
отождествлены, уже хотя бы потому, что, например, в Британии эти образы
существуют параллельно. Они принципиально различны и по целому ряду
важнейших факторов. "Вий" воплощает саму стабильность, незыблемость, а
Дикая Охота само движение, непрестанное и, фактически, являющееся
атрибутом. "Вий" прямо связан с землей, с подземным миром смерти, а
Охота с небом (пусть ночным, "демоническим") и с небесным миром
мертвых, с Вальхаллой. Сравнению функций "Вия" и Водчего Дикой Охоты,
как разных ипостасей этого бога, может быть и должно быть
посвящено отдельное исследование. Но сейчас нас интересует не
это, а то общее, что их объединяет, ВЗГЛЯД, огненный всесжигающий
взгляд Князя Мертвых, равно горящий в прорезях рогатого шлема
Повелителя Охоты и в скрытых до времени тяжелыми веками глазах "Вия".
Этот взгляд сулит гибель, но не обязательно приносит ее; он несет
смерть, но человек может остаться в живых, если закроет глаза и не
примет этот взгляд извне. Этот взгляд всего лишь ставит человека
на Грань... Грань, граница, предел... Один из центральных
архетипов северной Традиции. По "Мосту Предела" проходит получающий
посвящение маг и воин, обретающий свое место в мире. На Калиновом
Мосту на мосту через реку Смородину встречает свою судьбу будущий
воин в русских сказках. "Мостом Предела" называют европейские сказания
последний мост перед Замком Грааля.
(с)
Платов А.
Было изменено: 12:49 24/02/2011.
Платов А.
- Остерегайтесь выходить на болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно...
Артур Конан Дойль
Еще
в начале прошлого - XX-го - столетия малограмотные фермеры британской
глубинки в те страшные темные ночи, когда над островом бушуют осенние и
зимние шторма, запирали на засов двери своих домов, втыкали в косяки
иглу или вбивали гвоздь и остерегались тушить свечи. С тоской и страхом
прислушивались они к шуму ветра: не заскулит ли, не заплачет ли в
собачьем своем ужасе волкодав во дворе. И крестились старухи, призывая
святого Георгия, потому что знали - если заскулит, чуя страшное,
дворовой пес, то явятся вослед за тем совсем иные Псы - ступающие по
воздуху, с пылающими глазами или безглазые вовсе. А за ними проскачет,
сзывая мертвых, древний Владыка, чья голова увенчана оленьими рогами, -
Повелитель Дикой Охоты... ... В том или ином виде Дикая Охота
известна по всей германской и кельтской Европе - как сонм злых духов,
появляющийся на небе в бурные ночи. Встреча с Охотой сулит людям
несчастья и беды, болезни и смерти. Прибытие Охоты всегда ужасно и
сопровождается яростным шумом ветра и сверканием молний, треском
ломающихся деревьев и звоном обрывающихся с подвесок колоколов.
Появляется в окружении мертвых воинов сам Охотник, которого легенды и
предания описывают по-разному: с рогами на голове, с черепом вместо лица
или без лица вообще. И повсюду Охоту сопровождает свора адских псов,
чей лай наводит ужас на людей и животных. Рассказы о явлениях
Дикой Охоты сохранили для нас не только народные поверия и легенды. В
Англо-Саксонской Хронике, например, под 1127 годом указывается:
Немало людей видели и слышали то: многих скачущих охотников. Черны
были охотники, и огромны, и отвратительны; и гончие их были черны,
широкоглазы и отвратительны; и скакали они на черных лошадях и черных
козлах.
Видели сие в самом оленьем парке в городе Петерборо, и по всем
лесам от сего же города до Стамфорда, и монахи слышали гуд рога,
звучавший тою ночью. Правдивые люди, что бодрствовали тою ночью,
говорили, что двадцать или тридцать раз прозвучал тогда рог.
Несомненно, образ Дикой Охоты, сколь сильно ни был бы он искажен за
время владычества христианства, имеет древнейшие мифологические корни.
И сам Водчий Охоты, почти повсеместно ассоциировавшийся в позднее
время с Дьяволом или разного рода "чертями", несомненно, восходит к
образу европейского бога - Владыки Павших: скандинавского Одина,
кельтского Кернунна (или Аравна, или Гвина), славянского Велеса. Во
многих районах континентальной и северной Европы еще в Средние Века
Дикую Охоту так и называли - Охота Вотана (Одина), и говорили, что
свиту его составляют валькирии, яростные девы-воительницы северной
мифологии, и эйнхерии, павшие в бою доблестные воины.
Значительно сложнее обстоит дело с образом самой Дикой Охоты.
Христианская его трактовка очевидна и нас не интересует. А истинная?
Как ни странно, глубоким анализом магического и мифологического
содержания Дикой Охоты не занимался почти никто - ни в России, ни
среди западных исследователей. Между тем, он очень непрост, этот
образ, и таит в себе, как мы увидим далее, многое... Но прежде, чем анализировать миф о Дикой Охоте, рассмотрим то, что нам известно о ней самой. Псы Аннуна: Свора Повелителя Мертвых Сверкающе-белой была их шкура, а уши - алыми... Мабиногион
Свора призрачных псов, проносящихся по небу в ненастные ночи и
приносящих с собой несчастья и смерти, известна в фольклоре
практически всех районов Северо-Запада Европы. В северных областях
Британии их называли Гончими Гавриэля или Бормочущими Псами, в южных и
юго-западных областях - Вересковыми Гончими и Гончими Дандо, в Уэльсе
- Псами Ада. В Британии иногда говорили, что тот, кто ведет их, -
Дьявол, охотящийся на потерянные души; иногда, напротив, считали самих
этих Псов душами детей, умерших без крещения. Легенды
описывают их как огромных яростных псов со шкурой чисто черного (или,
реже, - красного или белого) цвета. От обычных собак их отличают также
глаза - иногда пылающие огнем, а иногда - большие "как блюдца" и
"раскосые", занимающие чуть ли не всю морду. Нередко, однако, эти
призрачные Гончие бывают невидимы, и тогда только несущийся с
облачного неба лай, да ужас, испытываемый домашними животными, выдает
их появление. И повсюду появление их связывается с грядущими несчастьями. Так, например, Уильям Хендерсон пишет в 1879 году :
"Иногда они появляются над домом, и тогда смерть или бедствие
непременно посетят этот дом. Мой йоркширский друг сообщает мне, что,
когда несколько лет назад в Шеффилде погиб, сгорев при пожаре,
ребенок, соседи [...] рассказали, что Гончие Гавриэля прошли над домом
незадолго перед тем". Конечно, как уже говорилось, и
представление об адских Гончих, и мифологема Дикой Охоты в целом имеют
очень древние, дохристианские, корни, и вся связываемая с ними ныне
христианская терминология представляет собой поздние наслоения,
переосмысление на почве новой религии древних образов. Так,
североанглийское название Gabriel Hounds - "Гончие Гавриэля" - не имеет,
разумеется, никакого отношения к ангелу Гавриэлю, как и другой
вариант названия "адской своры" - Gabble Retchets, "Бормочущие Псы", -
вовсе не связан с тем, что эти псы "бормочут". Оба названия являются
"народной переработкой" названия более древнего, восходящего, как
указывает Дженнифер Вествуд, к архаической германской основе со
значением "мертвец", "труп" . Кельтское (конкретно - валлийское)
название Гончих - Cwn Annwfn, обычно переводимое как "Псы Ада", на
самом деле также имеет принципиально другой смысл. Слово Annwfn, в
современном валлийском принявшее значение "Ад", было некогда именем
Иного Мира - Волшебной Страны древнейших преданий. Cwn Annwfn, гончих
Повелителя Аннуна, мы встречаем не только в британском фольклоре, но и
в средневековых валлийских текстах. Они появляются, например, как
свора Аравна, короля Аннуна, в повести "Пуйлл Князь Диведа", входящей в
состав "Мабиногиона": "сверкающе-белой была их шкура, а уши -
алыми..." И сам Хозяин гончих в валлийском фольклоре также сохранил архаические черты древнего бога-Охотника:
Неожиданно он [путник - А. П.] услышал негромкий лай одинокой собаки,
который, казалось, доносился с неба. Затем к нему присоединился голос
еще одного пса, и еще одного; лай становился все громче и страшнее;
звуки приближались [...] Он бросился было бежать, но ноги его словно
сковала некая сила. Все ближе становились звуки; наконец, он смог уже
видеть псов и самого Охотника: тот был черен лицом, и над головой его
возвышались рога...
Явление Херлатинга:
Дикая Охота Короля Херлы Пробудись, Ты кто внутри рассветного холма! Пробудись, Ты, от пламени Голоринга! От солнечного жара, от лунной прохлады! Прийди, Гаранхир! Горлассар! Властитель Херлатинга!
Алан Гарнер, Луна в канун Гомрата
Одно из древнейших зафиксированных в письменных источниках преданий о
Дикой Охоте связано с именем бриттского короля Херлы (лат. Herla).
Историю этого древнего короля приводит Уолтер Мап (1140-1209),
британский писатель, автор труда De Nugis Curialium - "О придворных
пустяках" , - датируемого концом XII века. Историчность Херлы
находится под очень большим вопросом, во всяком случае, британские
хроники и историографические сочинения конца I - начала II тысячелетий
о нем молчат. Другое дело, что имя Херла может быть не собственным
именем этого короля, а своего рода устойчивым королевским прозвищем
или "титулом", восходящим, возможно, к ряду древнегерманских основ со
значением "воин" (др.- сканд. herjar) или к одному из имен
древнегерманского бога Одина/Водена - Хериан, употреблявшемуся, когда
требовалось подчеркнуть главенство Одина в небесной дружине погибших в
сражениях воинов - эйнхериев (др.-сканд. ejnherjar). Если за
именем Херлы все же действительно скрывается некий реальный исторический
бриттский король, то правление его весьма приблизительно может быть
отнесено к концу первой половины I тысячелетия н. э. Однако в историю
Херла вошел именно как предводитель Херлатинга - Дикой Охоты. Херлатинг (лат. Herlethingus) - так Мап называет свиту призрачных воинов, следующих за королем Херлой:
Ночные сборища и отряды, которые назывались "Херлатинг", нередко
появлялись в Англии до времен Генриха II, нынешнего нашего повелителя.
То были отряды, блуждающие бесконечно, в бесцельном кружении; принося
ужас, разбивали они тишину; и видели среди них тех, кто умер, и были
те живы... Употребляемое Мапом имя Херлатинг явно образовано
от староанглийского thing - "собрание", "сходка", "отряд", (сравн.
др.-сканд. термин тинг ) и означает, соответственно "Тинг Херлы".
Известны и другие британские, примерно того же времени, имена Дикой
Охоты, возможно, также связанные с именем короля Херлы. Наводящие ужас
отряды призрачных воинов Питер Блуа, архидиакон Бата и Лондона,
называет Milites Herlewini, т. е. "Воины Херлевина"; Ордерик (Ordericus
Vitalis), писавший еще на полстолетия раньше Уолтера Мапа, упоминает в
1123 году Familia Herlechini - "Людей Херлекина" (лат. Herlechinus).
Любопытно, что этот образ проник и в некоторые области Франции, где в
XII веке Дикая Охота Короля Херлы была известна под названием La
Mesnie Herlequin, и именно отсюда, - как это ни удивительно, -
появился к XVI веку знаменитый французский Арлекин (фр. Harlequin).
Однако вернемся к самой истории короля Херлы, приводимой Уолтером
Мапом. Пересказ этой истории содержится в книге Е. М. Литера,
посвященной преданиям Херефордшира и воспроизводится также в известном
словаре британских легендарных и сказочных сюжетов К. М. Бриггс. Приведем ее - с минимальными сокращениями - и мы.
Однажды явился к бриттскому королю Херле другой король - карлик,
прискакавший на огромном козле. У него была большая голова, румяное лицо
и длинная рыжая борода, а на груди его красовалась пятнистая оленья
шкура. Нижняя часть его тела была груба и волосата, а ноги
заканчивались козлиными копытами. Он пожелал говорить с Херлой
наедине, и в беседе этой сказал следующее:
- Я
властелин над многими королями и князьями, над огромным бесчисленным
народом. Их волею послан я к тебе, хотя самому тебе я неизвестен. Я
рад твоей славе, что поднимает тебя над прочими королями, ибо ты -
лучший изо всех людей, и, к тому же, связан со мною и положением
своим, и кровью. Ты достоен чести украсить свою свадьбу моим
присутствием в качестве гостя, ибо свою дочь решил отдать тебе король
Франции, чье посольство прибудет сегодня. Я предлагаю тебе заключить
между нами вечный мир, и скрепить его тем, что я буду присутствовать на
твоей свадьбе, а ты пообещаешь мне быть на моей в этот же день год
спустя. И, сказав так, он развернулся и, двигаясь
быстрее тигра, исчез с глаз. Удивленный король возвратился домой,
принял посольство и согласился с их предложениями. И когда настало
время свадебного пира, и король сел во главе его, то не успели еще
подать первого блюда, как появился внезапно король-карлик,
сопровождаемый столь огромной свитой таких же карликов, что после
того, как они заняли все места за столом, снаружи, в палатках,
выросших в мгновение ока, осталось их больше, чем попало внутрь, на
пир. И тотчас из этих палаток хлынули слуги с сосудами и посудой,
мастерски сработанной из золота и искусно изукрашенной дорогими
камнями, и скоро заполнили ею пиршественный чертог. Ни вина, ни мяса не
было подано на дереве или серебре - только на золоте. Слуги-карлики
возникали везде, где были нужны, и не подавали ничего из королевских
или чьих либо еще запасов, но только из своих собственных, и по вкусу
кушанья эти превосходили всяческие ожидания. И запасы Херлы совсем не
были тронуты, а слуги его проводили время в праздности. Карлики
же заслужили всеобщее одобрение. Одеяния их были великолепны; в лампы
они положили сверкающие драгоценные камни; они никогда не отходили
далеко, если были нужны, и никогда не подходили слишком близко, если
этого не желали. Когда же подошел к кону пир, король их обратился к
Херле с такими словами: - О великий король, Бог
мне свидетель - я здесь, на твоей свадьбе, как мы и договорились. И
если ты желаешь чего-нибудь еще, я с радостью выполню любое твое
пожелание, но лишь на том условии, что ты не откажешь, если я попрошу
вернуть это. И после того, не дожидаясь ответа, он
удалился в свой шатер и с первыми же петухами уехал прочь со всей
свитой. А спустя ровно год он снова внезапно явился к Херле и
потребовал выполнения договора. Херла же согласился и последовал за
карликом. И вот вошли они в пещеру в очень высокой
скале, и недолго шли во тьме, не нарушавшейся ни светом солнца, ни
светом луны, лишь светили там бесчисленные факела, и пришли, наконец, в
прекрасный дворец короля-карлика. Там
отпраздновали они свадьбу, и, когда обязательство перед карликом было
выполнено, Херла со своей свитой отправился домой, и было с ними
множество полученных от карлика даров, и коней, и собак, и ястребов.
Карлик же проводил их вниз в темный проход, и там дал им
собаку-ищейку, такую маленькую, что ее можно было нести на руках. И,
прощаясь, наказал он королю и его свите ни в коем случае не
спешиваться, пока собачка не спрыгнет на землю с рук того, кто ее
везет. Скоро вышел Херла на свет дня, на землю
своего королевства, и, заметив неподалеку старого пастуха, подозвал
его и спросил, что было слышно о его королеве за то время, пока он
отсутствовал. Но пастух удивленно взглянул на короля и сказал: -
Мой лорд, я плохо понимаю, о чем вы говорите, ведь я - сакс, а ваш
язык, как кажется мне, - язык бриттов. И не знаю я королевы с таким
именем, какое вы назвали, лишь однажды слышал я, как кто-то говорил, что
она была женой древнего короля Херлы, - королевой бриттов. Но вот уже
два столетия саксы, а не бритты, владеют этой землей. Про короля же
Херлу рассказывают, что когда-то очень давно навсегда исчез он у этой
вот скалы, ведомый неким карликом... Удивление
охватило тогда короля, ибо думал он, что отсутствовал только три дня.
Некоторые же из его свиты, позабыв наставления карлика, спустились с
коней, - и к ужасу остальных тотчас рассыпались в прах. И тогда король
Херла запретил своим людям покидать сёдла, пока не спрыгнет на землю
собака-ищейка, подаренная королем-карликом. Но до
сих пор не оставила карликова собачка луки седла. И до сих пор бурными
ночами видят иногда люди, как бешено скачет по небу во главе воинов
Херлатинга древний Король Херла...
Всадники из Иного Мира: Охота Эдрика Дикого Алекс ван Дарт,
Морвран из Каэр Сидди
Следующий по "времени действия" цикл легенд о Дикой Охоте связан с
именем англо-саксонского лорда Эдрика Дикого (лат. Eadric Silvaticus) -
человека на сей раз исторически абсолютно достоверного, жившего в
Британии середины XI века и владевшего - до Нормандского Завоевания -
обширными землями в графствах Шропшир и Херефордшир. Некоторые
сведения об Эдрике можно найти в трудах Уолтера Мапа и Ордерика,
писавших в XII веке; упоминается он и в ряде версий Англо-Саксонской
Хроники. Эдрик, прозванный Диким за неуемность нрава и
свирепость в сражениях, был одним из тех многочисленных представителей
англо-саксонской военной аристократии, которые возглавили так
называемое "Английское Сопротивление" - борьбу англо-саксов против
Вильгельма Завоевателя и его норманнов. Безоговорочная победа
Вильгельма в битве при Гастингсе 14 октября 1066 года, приведшая к
гибели английского короля Харальда и, фактически, к уничтожению
английских боевых сил, не привела, однако, к быстрому и окончательному
захвату норманнами Англии. Формально покорившаяся вначале,
англо-саксонская аристократия - не прошло и года - начала своего рода
необъявленную войну с захватчиками. В 1067 году, как сообщает
Ворчестерская хроника, началось одно из первых анти-нормандских
восстаний, в ходе которого объединенное войско лорда Эдрика и
валлийских князей Блэддина и Риваллона ударило по королевской крепости
Херефорд и разорило ее. Предполагается, что Эдрик со своими
союзниками, освобождая захваченные нормандскими рыцарями земли, дошел
тогда до реки Лугг. Два года спустя Эдрик, согласно хронисту
Симеону Дурхэму, принял участие в новом большом восстании 1069 года,
продолжавшемся до заключения мира с королем Вильгельмом в 1070 году. В
1072 году Эдрик уже следует за нормандским королем в его карательном
походе в Шотландию; однако, при первой же возможности снова, вероятно,
восстает против Завоевателя: многие авторы считают, что Эдрик был
среди лордов, присоединившихся к Роджеру графу Херефорда, когда тот
поднял новое анти-нормандское восстание в 1075 году.
Приблизительно в это же время лорд Эдрик Дикий пропадает со страниц
британской истории, чтобы появиться в британских легендах. Мы не
знаем, был ли он убит в сражениях с рыцарями Вильгельма, или сгинул в
изгнании, или же, как говорит легенда, действительно возглавил Дикую
Охоту, приняв своего рода "эстафету" от древнего Короля Херлы...
Древнейший письменный вариант легенды о Дикой Охоте Эдрика мы находим
у Уолтера Мапа (ок. 1180-1190 гг.). Пересказывает и дополняет эту
легенду К. С. Бёрн в посвященной шропширскому фольклору работе 1883 года;
фигурирует она и в общебританском собрании К. М. Бриггс, и в более
поздних работах по легендам Шропшира. Вот эта легенда.
Однажды, когда лорд Эдрик возвращался домой с охоты в лесу Клин, он
сбился с пути и блуждал по лесу до наступления темноты, без свиты, с
одним лишь юным оруженосцем. Наконец, вдалеке увидел он свет, лившийся
из окон очень большого дома, и к нему направил путь свой; когда же
достиг того дома, увидел внутри многих благородных леди, поглощенных
танцем. Они были исключительно прекрасны, значительно более высоки,
чем женщины человеческой расы и одеты в грациозные платья изо льна.
Плавными и легкими движениями кружились они по залу и пели негромкую
песню, из которой охотник не разобрал ни слова. Была среди них одна
девица, превосходящая всех прочих своей красотой, и при взгляде на нее
сердце лорда воспламенилось любовью. Позабыв о своих опасениях
колдовства, которые поначалу овладели им, он обошел вокруг дома, ища
вход, а найдя его, вбежал внутрь и выхватил девушку, что так ему
приглянулась, из хоровода. Тогда накинулись на него все остальные
танцовщицы и стали уязвлять его зубами и ногтями, но, прикрываемый
оруженосцем, он вырвался из их рук, унося свою добычу. Целых
три дня ни лаской, ни убеждением не смог он добиться от нее ни одного
слова, но на четвертый день она неожиданно нарушила тишину. -
Доброй удачи тебе, дорогой мой! - сказала она. - Я буду твоей женой, и
сим добрая удача, и здоровье, и богатство пребудут с тобой до тех пор,
пока не напомнишь ты мне о моих сестрах, или о том месте, откуда ты
унес меня. В день, когда ты сделаешь это, оставим тебя и я, и добрая
удача, и когда исчезну, станешь ты чахнуть и скоро умрешь... Согласно
книге Уолтера Мапа, Эдрик и похищенная им девушка из Волшебного
Народа благополучно поженились, и слава об этой истории
распространилась столь широко, что сам король Вильгельм призвал их в
Лондон вскоре после свадьбы, и "дивился весьма". Старинная
шропширская устная традиция дополняет сведения Мапа, указывая, что
девушку звали Годда, и что она принадлежала к эльфийскому королевскому
дому. И версия Мапа, и местные версии сходятся на том, что лорд Эдрик
и его жена прожили много лет в счастье и благополучии. Но однажды,
вернувшись с охоты и не застав в замке жены, Эдрик, когда она,
наконец, вернулась, неосторожно помянул в гневе ее эльфийских сестер.
Тогда его прекрасная жена исчезла, а лорд Эдрик отправился на поиски
пропавшей супруги, зачах, скитаясь в лесах Шропшира, и скоро
скончался, - как то и было предсказано. На этом заканчивается
история Эдрика Дикого как человека и английского лорда и начинается
его история как Водчего Дикой Охоты, ибо вскоре после своей смерти он
объявился в родном Шропшире во главе кавалькады призрачных всадников,
скачущий бок о бок со своей прекрасной супругой... Это
произошло в 1853 или 1854 году - буквально перед тем, как вспыхнула
Крымская война. Девочка, рассказавшая эту историю своей учительнице,
была со своим отцом, работавшим на шахтах Минстерлей, когда они
услышали звук рога. Немедленно отец приказал ей закрыть лицо - все,
кроме глаз, - и ни в коем случае не произносить ни слова, что бы ни
случилось. Вскоре они увидели самого лорда Эдрика, скачущего на белом
коне во главе кавалькады, а за ним следовала леди Годда, его жена. Во
весь опор неслись они по холмам на север. Вот описание Лорда и Леди
Охоты, данное девочкой: У лорда Эдрика были
короткие темные кудрявые волосы и пронзительные черные глаза. На нем
была зеленая шапка с белым пером, короткий зеленый камзол и плащ, рог и
короткий меч, висевший на золотом поясе, "и что-то зигзагообразное
тут" [здесь рассказчица показала на свою ногу пониже колена]. У леди
Годды были волнистые золотые волосы, свободно спадающие до талии; лоб
ее охватывала белая льняная лента с золотым орнаментом. Остальная ее
одежда была зеленой, а на талии у нее висел короткий кинжал...
Призраки Виндзора: Дикая Охота Херне
Есть старое предание о Герне,
Что был давно лесничим в здешнем парке: Он будто бы зимою по ночам, Украшенный рогами, дуб обходит, Деревья сушит и скотину портит, Удой кровавит и гремит цепями, Внушая всем смятение и страх. Вы слышали и знаете прекрасно, Что деды эту сказку принимали За истину; таким же перешел И к нам о Герне-егере рассказ...
Уильям Шекспир, Веселые виндзорские кумушки
Расследование обстоятельств исчезновения английского подростка по
имени Тед, бесследно пропавшего в Виндзорском парке в середине
"цивилизованного" XX века, безрезультатно закончилось допросом двух
найденных свидетелей - местных виндзорских мальчиков немного моложе
пропавшего. Вместе с Тедди они гуляли тогда в Большом Парке
Виндзора, развлекаясь так, как это нередко принято у молодежи
"переходного возраста": ломая деревья, переворачивая парковые скамейки
и т. д. Первым среди них всегда был именно Тед. Приятели забрели
в наиболее древнюю часть леса, когда Тед заметил любопытный старый
охотничий рог, висящий на дереве, и немедленно взял его в руки.
Местные юнцы, знакомые с кое-какими виндзорскими легендами, сказали,
что лучше всего было бы бросить рог и быстрее уходить прочь. Однако
вместо этого Тед, бравируя пренебрежением к "предрассудкам", поднес
рог к губам и подул в него. Раздался мощный низкий звук, и сразу же
вослед за тем все трое услыхали - будто бы совсем неподалеку -
заходящихся в лае собак и лошадей, ломящихся сквозь заросли.
Местные мальчики ничком бросились на землю, закрывая руками глаза, и
велели Теду сделать то же самое. Почти тотчас звуки охоты раздались
совсем рядом; глухой стук копыт и рык огромных собак зазвучал,
казалось, у самых их голов. Один из виндзорских мальчиков украдкой,
чтобы - не дай Бог! - не увидеть саму Охоту, взглянул на своего друга,
лежащего рядом, не поднимая головы. Как раз в этот момент Тед, не
послушавшийся совета, отвернулся от лежащих, чтобы посмотреть на
источник шума. Приподнявший голову местный мальчик рассказал,
что он увидел, как глаза Теда расширились в ужасе, и он стал кричать.
Тогда мальчик зажмурился, снова уткнулся лицом в землю и молился. Оба
лежащих услышали громкий отчетливый звук стрелы, попадающей в цель, и
сразу же шум Охоты начал стихать. Когда они, наконец, решились открыть
глаза и подняться на ноги, лес снова был тих и пустынен. Подростка по имени Тед, как уже было сказано, никто больше никогда не видел.
По старой легенде, предводитель Дикой Охоты Виндзора был некогда
молодым королевским егерем Виндзорского Леса. Имя его было - Херне; его
отличали великолепное охотничье чутье и отменная удача на охоте.
Ричард II благоволил ему и именно его назначал старшим, когда охотился
в Виндзоре. Благосклонность монарха вызывала зависть у других егерей,
всегда остававшихся в тени во время королевских охот в Виндзорском
лесу. Во время одной из таких охот случилось так, что Ричард и
Херне отбились от остальных охотников, преследуя огромного оленя. Уже
приблизились они к прекрасному зверю на расстояние удара копья, когда
олень вдруг остановился и обернулся к королевскому коню. Тот поднялся
на дыбы, выбросив Ричарда из седла, и прянул в сторону; олень же,
склонив украшенную огромными рогами голову, приготовился ударить
упавшего наземь короля. Лишь прыжок Херне, ударившего оленя
кинжалом в шею, спас жизнь монарху. Но сам егерь поплатился за это
жестокими ранами, нанесенными ему рогами оленя. Когда охота
добралась до них, следуя звуку королевского рога, Ричард с сокрушенным
видом стоял над мертвым оленем и умирающим Херне. - Есть ли здесь кто-нибудь, кто может спасти спасшего мою жизнь? - воскликнул король.
Егеря отступили: смерть Херне была бы им на руку. Да и прочие ничего
не могли сделать: раны, нанесенные рогами огромного оленя, были явно
смертельны. И тогда из-за деревьев выступил незнакомец в черном. - Есть, - сказал он.
И, получив согласие короля, незнакомец принялся за дело, и то, что
делал он, было странным. Он отрубил у мертвого оленя рога с частью
черепа и накрепко привязал их к голове лежащего без чувств Херне.
Потом велел соорудить носилки и унести раненого егеря в замок. Король поблагодарил и щедро наградил его; человек в черном уже уходил прочь, когда егеря нагнали его. - И что, Херне действительно будет здоров? - спросили они. - Да, и не позже, чем через месяц, - отвечал незнакомец, а после добавил: - Вам, я вижу, не очень-то это по душе?
И егеря рассказали ему, что Херне один стяжает всю благосклонность
короля, а им приходится все время оставаться в тени. Тогда незнакомец
ответил, что может сделать так, чтобы поправившийся Херне оказался
лишенным всего своего опыта, и своего охотничьего чутья. Егеря
обрадовались и спросили, какую плату попросит за это колдун. - Сейчас - никакой, - отвечал тот с усмешкой. - Лишь не забудьте, когда придет время, что вы - мои должники...
Все произошло, как и обещал мрачный незнакомец в Виндзорском Лесу:
меньше чем месяц Херне полностью исцелился, только оленьи рога
навсегда приросли к его голове. И он полностью утратил свои
великолепные навыки охотника и егеря. И Ричард лишил его, не нужного
без этих навыков, места старшего егеря Виндзорского Леса. И все видели, как Херне, с огромными рогами на голове, стеная в отчаянии, уходил из замка в свой Лес.
И некоторое время спустя некий отшельник нашел его повесившимся на
ветви большого дуба, росшего на лесной поляне неподалеку от замка.
Отшельник бросился в Виндзор за помощью, но когда он вернулся в
сопровождении егерей, тело Херне исчезло. Той же ночью разразилась
страшная гроза, и в дуб, который с тех пор стали называть Дубом Херне,
ударила молния. А нас следующий же день егеря Виндзора
убедились, что сами полностью лишились и охотничьего чутья, и
охотничьей удачи. Ричард гневался на них, часто с сожалением вспоминая
о Херне. И тогда егеря решили, что было бы неплохо испросить совета у
того колдуна в черном, что наложил проклятие на спасшего королю жизнь
егеря. И вскоре они встретили его на опушке Леса, и рассказали о
своей беде, спрашивая, что им делать, чтобы вернуть себе удачу на
охоте. - Вы хотите хорошей охоты? - зло усмехаясь, переспросил
тот незнакомец. - Получите. Этой же ночью явитесь к Дубу Херне с
собаками, и луками, и копьями, и всем прочим, и следуйте за тем, кого
встретите там. С наступлением ночи в страхе приехали егеря к
тому дубу, на котором повесился Херне, и стали ждать. И снова была
бурная ночь; и, когда лунный свет пробился сквозь разрывы в несущихся по
небу тучах, увидели они выезжающего из Леса темного всадника верхом
на черном коне. Огромные оленьи рога возвышались над его головой.
Не задерживаясь ни на мгновение, проскакал рогатый всадник мимо
сбившихся в кучу егерей. "Следуйте за мной!" - почувствовали они
негласный приказ, и не могли воспротивиться ему. Сопровождаемая
безудержным лаем собак и дикими выкриками понеслась по Виндзорскому
Лесу страшная охота, возглавляемая рогатым призраком Херне, без
разбору убивая благородных королевских зверей, ломая деревья и втаптывая
в землю случайных путников на ночных дорогах... На следующий день снова встретили измученные егеря колдуна в черном, и умоляли его спасти их. - Помните ли вы о долге, что остался за вами? - спросил тот. - Да, да! - отвечали несчастные, готовые отдать, что угодно, лишь бы избавиться от проклятья и призрака Херне. - Пришло время платить. Навсегда оставайтесь в Дикой Охоте Виндзорского Леса!
В ужасе бросились егеря назад, в замок, а едва наступила ночь, снова
отправились к Дубу Херне, и снова встретили рогатого призрака, и снова
до рассвета скакали по окрестностям Виндзора, неся смерть и
разорение. И случалось так каждую ночь. Ужаснувшийся
Ричард призвал к себе егерей - хранителей Виндзорского Леса, и
потребовал у них ответа, что происходит. Когда же те рассказали ему
обо всем, Ричард, не убоявшись, вместе с ними одной ночью отправился к
Дубу Херне. И на сей раз выехавший из Леса рогатый Охотник не
проскакал мимо, но задержался, приветствуя короля. Ричард спросил
Херне, зачем разоряет тот прежде любимый Лес, на что отвечал ему
Охотник, что лишь мстит виновным в том, что случилось с ним самим.
- О король, нет у меня зла против тебя, - сказал он. - Казни
предателей, и ни разу Охота не посетит Виндзор, пока ты будешь
оставаться на троне Англии. И на следующее утро все егеря
Виндзора висели на ветвях Дуба Херне. Охотник же сдержал слово, и до
отречения Ричарда II от престола в 1399 году Дикая Охота ни разу не
появлялась в Виндзорском Лесу. Но только до его отречения. Не дольше. Водчий Дикой Охоты: Князь Мертвых Чья клубится на Востоке полупризрачная тень? Чьи хрустальные дороги разомкнули Ночь и День? Кто шестом коснулся секс, кто шестом достал до Дна? Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна? Сергей Калугин, Nigredo
Итак, мы рассмотрели несколько классических описаний Дикой Охоты. Они
весьма сильно разнятся между собой, но главное общее в них выделить
несложно: все они так или иначе связаны с Иным Миром, сочетающим в
нордической Традиции образы Волшебной Страны и Мира Мертвых. В
некоторых описаниях Дикой Охоты прямо или косвенно указывается, что
ведет ее бог: Один, Князь Павших, владыка Вальхаллы, в скандинавских
преданиях или Аравн, король Аннуна, в валлийских. В других
описаниях водчий Дикой Охоты человек; вернее бывший человек. Три
предания такого рода рассмотрели мы выше: король Херла становится
вождем Охоты после того, как проходит через Иной Мир, символически
изображенный как подземное царство короля-демона; лорд Эдрик изменяет
свою судьбу, единожды прикоснувшись к Иному Миру, в котором находит
себе невесту, и в дальнейшем становится Водчим Охоты, пройдя через
смерть и Иной Мир в поисках утраченной жены; Херне встает во главе
Дикой Охоты после того, как умирает и из смерти возвращается в этот
мир. Пройдя через Иной Мир и вернувшись обратно, люди герои
этих преданий сами приобретают черты бога повелителя Иного Мира, в том
числе одну из главных: способность открывать и закрывать границу
между Иным и этим мирами. Более того, нередко они сами наделяются
атрибутами бога. Так, например, мы уже говорили, что имя Herla может
быть вариантом или производным от одного из имен Одина; присвоенный
Эдрику латинский эпитет Silvaticus, "Дикий", также прямо
сопоставляется с эпитетами Одина. Еще более показателен в этом
отношении образ Херне-охотника, за которым совершенно однозначно стоит
древнейший кельтский образ Бога-охотника, повелителя Мира Мертвых и
дикой природы, одним из основных атрибутов которого являются оленьи
рога над головой. Имя Охотника Виндзорского леса Herne фактически
является искажением имени этого бога Cernunn. В конечном
итоге для нас сейчас не так уж важно, является Водчий Охоты самим
богом владыкой Иного Мира или бывшим человеком, прошедшим через
смерть и ныне представляющим этого бога. Важно, что есть эта Сила и
что она приносит в мир.
Упущенная деталь: Взгляд Князя Мертвых Во времена Кали-Юги демоны вселяются в образы богов, богов же наделяют обличьями демонов...
Из древнеиндийских трактатов
Вернемся к самому началу. В христианской интерпретации Дикая Охота
оказывается воплощением, своего рода "персонификацией" абсолютного,
рафинированного Зла. Выше я предоставил читателю возможность
познакомиться с оригинальными преданиями о Дикой Охоте. Попробуем же
взглянуть на них повнимательнее. Смерть и болезни, войны и
разрушения следуют за Охотой. По британским преданиям, Охота Дикого
Эдрика являлась в первом десятилетии XIX века - перед началом войны с
Наполеоном; в 1853 году - перед началом Крымской войны; в 1913 или 1914 -
перед началом I Мировой и в 1939 - перед началом II Мировой. Но
разве лорд Эдрик и леди Годда из королевского Дома эльфов развязали
эти войны? Или, быть может, все-таки мирские владыки - и владыки, по
большей части, христианские? Смерть приходит в те жилища, над
которыми зимними ночами лает свора Псов Аннуна? Да. Но являются ли Псы
причиной этих смертей? Сравните: очень похожие легенды есть в
Ирландии, где по ночам плачут иногда баньши, знаменуя чью-нибудь смерть.
Знаменуя, но не вызывая ее!
Баньши
Не путаем ли мы здесь причину и
знамение, не поддаемся ли, видя в Охоте зло, на провокацию
современного профанического мира, переворачивающего с ног на голову
традиционные ценности? Не происходит ли здесь нечто подобное тому, как
Баба-Яга в русских сказках из древней Великой Богини-Матери и/или ее
жрицы превратилась в отвратительную старуху-людоедку? Бабой-Ягой
пугают непослушных детишек, но покажите хотя бы одну сказку, в которой
она-таки съедает Ивана-царевича... Впрочем, я отнюдь не
собираюсь проводить на этих страницах "оправдательный процесс" Дикой
Охоте. Мне лишь необходимо указать на одну очень важную деталь,
которую почти всегда упускают из вида, когда говорят о мифологеме
Дикой Охоты. Европейские предания говорят, что встреча с
Охотой чревата для людей смертью или чем-то похуже. В энциклопедии
"Мифы народов мира", в статье, посвященной Охоте, об этом сказано всего
одним предложением : "Опасна для людей, особенно на перекрестках
дорог". Действительно, мы видели выше тому примеры - возьмите,
например, случай с мальчиком Тедом в Виндзорском парке. Но
ведь двое других мальчиков, бывших тогда с Тедом, не пострадали,
отделавшись, как говорится, "легким испугом". В отличие от Теда они
знали, что на Дикую Охоту нельзя смотреть. Деталь, мелочь,
которую многие исследователи упускают. А между тем эта "мелочь"
распространена почти по всей Европе. И в Британии, и в Скандинавии, и в
Германии - повсюду, где известен миф о Дикой Охоте, - повсюду еще в
конце XIX - начале XX веков люди знали, что, заслышав Охоту, нужно
отвернуться, закрыть глаза или лицо руками, упасть на землю: Охота не
трогает тех, кто не смотрит. В Германии в ряде вариантов преданий
этого круга упоминается даже, что впереди Охоты обычно едет старик по
имени Честный Экарт, предупреждая: Се, грядет Охота, отвернитесь,
люди! У этого Старика белая лошадь, длинная седая борода, широкополая
шляпа, закрывающая часть лица и один глаз, темно-синий плащ... Трудно
не узнать по этому описанию самого Вотана/Одина...
Такая маленькая - но такая важная! - деталь: Дикая Охота попросту не
замечает тех, кто убирает свой взгляд, свое "Я" с ее дороги. Закрывший
лицо, спрятавший свою душу за веками или руками, становится сам
невидим для ищущего взора Владыки. Не опустивший же глаз встречает огненный взгляд Князя Мертвых. Взгляд Вия: о тех, кто не отвернулся... Я посвящен. Я принял взгляд извне.
Сергей Калугин, Венок сонетов
Что же происходит с теми, кто не отворачивается, не закрывает лица,
повстречав на своем пути Дикую Охоту? Именно это есть главный вопрос, в
ответе на который сосредоточена глубинная, истинная суть мифа.
Фактически, образ его известен в мифологии любого индоевропейского
народа. "... Нет ребенка в Подолии, который бы не рассказал вам об этом
страшном истребителе, взглядом своим убивавшем человека и превращавшим
в пепел целые города. Счастье только, что этот убийственный взгляд
закрывали прильнувшие веки и густые брови" - это фрагмент
восточнославянской легенды. В Ирландии это Балор, внук Нета,
из племени фоморов, мифологических противников богов из Племен Богини
Дану. Согласно преданию, некогда друиды его отца, одного из владык
фоморов, варили во дворе замка некое колдовское зелье, и любопытный
Балор, высунувшись из окна, подставил свои глаза под ядовитый пар, что
шел от котла с зельем. После того один его глаз погиб, а второй
приобрел смертоносную силу: девять врагов падали замертво, заглянув в
тот глаз. Но веко того глаза стало таким тяжким, что только несколько
воинов могли открыть глаз, орудуя продетым сквозь веко копьем. С тех
пор в битвах всегда шел Балора впереди войска фоморов. В
Уэльсе это Ысбаддаден, предводитель великанов, который обретается в
своем замке вдали от населенных земель. В отличие от Балора, он имеет
два глаза, но, также как у Балора и Вия, веки его столь тяжки, что ему
приходится содержать специальных слуг, дабы те совместными усилиями
поднимали ему веки в случае необходимости и подпирали их прочными
вилами. Образ Ысбаддадена, посвященные которому тексты были записаны
только в середине текущего тысячелетия, утратил важную деталь -
смертоносность взгляда из-под тяжких век. Зато эти же тексты сохранили
замечательную фразу, равно характерную и для славянского Вия: "Эй,
поднимите мне веки!" Нет, разумеется, две эти ипостаси Владыки
Павших Водчий Дикой Охоты и "Вий" не могут быть прямо
отождествлены, уже хотя бы потому, что, например, в Британии эти образы
существуют параллельно. Они принципиально различны и по целому ряду
важнейших факторов. "Вий" воплощает саму стабильность, незыблемость, а
Дикая Охота само движение, непрестанное и, фактически, являющееся
атрибутом. "Вий" прямо связан с землей, с подземным миром смерти, а
Охота с небом (пусть ночным, "демоническим") и с небесным миром
мертвых, с Вальхаллой. Сравнению функций "Вия" и Водчего Дикой Охоты,
как разных ипостасей этого бога, может быть и должно быть
посвящено отдельное исследование. Но сейчас нас интересует не
это, а то общее, что их объединяет, ВЗГЛЯД, огненный всесжигающий
взгляд Князя Мертвых, равно горящий в прорезях рогатого шлема
Повелителя Охоты и в скрытых до времени тяжелыми веками глазах "Вия".
Этот взгляд сулит гибель, но не обязательно приносит ее; он несет
смерть, но человек может остаться в живых, если закроет глаза и не
примет этот взгляд извне. Этот взгляд всего лишь ставит человека
на Грань... Грань, граница, предел... Один из центральных
архетипов северной Традиции. По "Мосту Предела" проходит получающий
посвящение маг и воин, обретающий свое место в мире. На Калиновом
Мосту на мосту через реку Смородину встречает свою судьбу будущий
воин в русских сказках. "Мостом Предела" называют европейские сказания
последний мост перед Замком Грааля.
(с)
Платов А.
Было изменено: 12:49 24/02/2011.
