Сказочки из Башни...
Из Гильотины и для Гильотины.
Анонс.
Почтеннейшая публика, спешите видеть!
Только раз и только для вас, кррровавая драма, с прологом и эпилогом! С песнями и танцами, в сопровождении волынки и хора поселян!
В роли и. о. Великого Инквизитора младший ученик Атлантис!
В роли заблудшей еретички, насильственно принуждаемой к медитации и приговоренной к публичному просветлению г-жа Анима!
В роли Гефеста г-н Гефест.
Либретто.
Пролог.
Где-то в необозримых просторах Вселенной звучит сладкоголосая песня, рекламирующая экстремальный туризм...
Действие первое:
На фоне и лоне мрачно возвышается Гильотина.
(Гефест танцует с саблями и кует чего-то железного.)
Селяне и селянки с песнями и плясками, в которых говориться о радостях преодоления и боли как источнике, радостно практикуют строительство Светлого Пути.
Меж ними растерянно бродит заблудшая Анима.
Селяне и селянки знаками предлагают ей присоединиться и в едином порыве практиковать чего-нибудь эзотерического.
Действие второе:
На фоне серьезно танцующего Гефеста Анима вежливо улыбается и качает головой, обмахиваясь как веером журналами Космо, Вог и Харперс Базар.
Весело поигрывая кулаками, селяне и селянки окружают плотным кольцом зачитавшуюся еретичку и призывают и. о. Великого Инквизитора, младшего ученика Атлантиса.
(Непрерывно практикуя, появляется Атлантис).
Метафизически тыча в сторону Анимы указующим перстом, исполняет арию: Доверься мне, я лучше знаю, что надобно тебе!
Исчерпав все поэтические и не очень доводы, громовым голосом повелевает: Медитируй!!!
Углубившись в изучение тенденций весеннее-летнего сезона, Анима рассеяно кивает головой.
Простирая длани в сторону селян, младший ученик поет победную песнь об обращении заблудшей еретички, в которой перечисляет собственные заслуги и высказывает надежду на скорейшее её публичное просветление под недреманным его оком.
Все радостно надеются, выражая это песнями, плясками и недвусмысленными жестами, отбирая у Анимы ее журнальчики.
(Младший ученик Атлантис пыхтя взбирается на Гильотину, чтобы принять из рук селян лавровый венок).
Действие третье:
Анима с практическим кайлом танцует танец умирающей колхозницы.
(костюм от Анн де Мюленмейстер, лапти от Прада, косметика Кристиан Диор, бижутерия собственность стилиста)
Селяне и селянки, побросав работу и позабыв о боли как источнике, следят за танцем Анимы, активно дискутируя: кто кого перевесит, Анима кайло или кайло Аниму.
(Гефест танцует с саблями и поет за сценой).
Эпилог.
Где-то в глубинах Космоса звучит сладкоголосая песнь, рекламирующая специальные SPA-процедуры от эзотерических мозолей.
Занавес.
Сказочка про ненастоящих индейцев.
За окном почти ночь и падает снег.
И много других, светящихся окон, за которыми кто-то тоже смотрит на падающий снег. Когда падает снег, люди жмутся друг к другу. Даже в согретых центральным отоплением домах, они придвигаются ближе, потому что что-то в их телах помнит другие зимы. Зима - время долгих разговоров и длинных сказок. Так было всегда.
И глядя на падающий снег, большие и взрослые, успешные и активные, ответственные и серьезные, соответствующие занимаемой должности и передовики производства, начинают хотеть сказку. И захотев ее, совсем внутри себя становятся детьми, любопытными и жадными до самых невероятных и опасных приключений и до непременного счастливого конца.
И если вы знаете детей не понаслышке, и если хоть раз в своей жизни вы рассказывали им сказки, то вы помните, как округляются глаза и приоткрывается рот, как замирает и трепещет дыхание, и как в один миг, вы еще здесь, а они уже там, и слышат, и видят, и трогают руками, и нюхают подрагивая носами вашу сказку...
Ну-у, будет вам сказка...
Усаживайтесь-ка поудобнее перед вашими мониторами. И сложите ладошки горсточкой, как если бы в них лежал хрустальный шар. Знаете, есть такие шары, внутри у которых зима и метель?...
И тогда вы, закрыв глаза увидите и этот шар, и много-много снежинок в этом шаре, целую снежную метель. И пока я вас тут гипнотизирую, выплясывая с веерами и зонтиками, как заправский Оле-Лукойе, метель потихоньку рассеивается, и снег падает уже не пеленой, а отдельными снежинками и стенки шара становятся прозрачнее, и сквозь них вы можете увидеть Мир, почти как настоящий, и лес, и речку, и горы, и даже море вдали.
И я расскажу вам про почти настоящий Мир и про совсем Ненастоящих Индейцев...
Часть первая, мифологическая.
От сотворения и до...
Имена, пожалуй, сейчас только имена.
I.
Когда Вседержитель этой малой, но почти настоящей, частички Большого Мира повелел строить и создавать здесь Дома и Миры, из пустот паутины по проводам первым сюда пришел шаман. И поставил свой тотемный столб и развел первый костер из жара своего сердца. Шаман, имя которому Танцующий-на-Углях-Разбитых-Се- рдец, стал вождем племени Ненастоящих Индейцев. Из необозримых просторов паутины приходили к костру шамана Потерянные, тяжко сгибаясь под грузом своей Свободы. Такой тяжелой, сложной и ненужной. Им нужен был тот, кто возьмет на себя их Свободу и их Ответственность. Они все шли, и шли... И ставили перед шаманом свои огромные и тяжелые рюкзаки...
II.
В низине у реки там, куда почти не доходит свет солнца и вечные сумерки, живет Уводящая-в-Туман. Она немногословна и слова ее так же неопределенно расплывчаты и невесомы, как и ее дом, мир и одежда. И когда она выходит погреться у общего костра, танец шамана становится яростным, как последняя в жизни битва и тихим, как полуночный шепот у колыбели, и угли пульсируют в унисон, и разбитые сердца тихо плачут о чем-то своем и продолжают верить...
III.
Когда-то, возможно в другой жизни, она была яблоней, и заскучала и отправилась в путешествие по Миру. Но увидала остывший очаг и остановилась согреть его своим теплом, так и осталась. И ее называют Согревающей Очаг. И жарко трещат поленья, и пахнет чем-то печеным, и она ждет того, чью спину будет защищать и, может быть, это будет (или есть) тот, чье имя Пестун...
И когда Согревающая сидит у очага и смотрит на шамана, его покидают мысли о Вечном и он начинает думать только о горячих маисовых лепешках, хотя и не всегда в этом признается...
IV.
Поближе к теплу очага всегда держится Журавлиный Всхлип. Она пронзительна и хрупка, как клинок холодного железа, а потому нервна и опасна. От неподвижности, от невозможности, непринадлежности. Свернуться клубочком, изогнуться дугой, распластаться, растаять, расплавиться. И она ждет. Кого-то, кто снится ей ночами. Холодное железо так хочет стать дамасской сталью, гибкой и звонко поющей высоким чистым голосом. Но журавлиный крик комом застрял в окоченевшем горле...
V.
Каждое утро, на рассвете, к обрыву у реки выходит Ищущий Опору. Он неправдоподобно худ, может от того и желчен, и нетерпим к инакомыслию. Он слишком легкий и не может удержать настоящий ветер, указывая настоящий путь. Ветры, сталкиваясь, разбивают его в кровь, а это тоже не прибавляет веса. Но он упорен и думает, что тяжким трудом и служением он обретет желанную опору. Вот интересно, а если бы ему сытно поесть, подольше поспать, махнув рукой на упражненья и поиски опоры, и раздобреть, и разлениться... Кто знает, может и появится та самая опора, сама, без труда и натуги, из ниоткуда и ни за что, из себя самого...
VI.
Тогда же, на рассвете, поклониться солнцу на берег выходит та, чей путь Служение. Она добра и всегда готова помочь. А еще она болтлива и любопытна, как и многие женщины, что делает ее теплее. Ее имя Роса-на-Щеке.
VII.
Подальше на Востоке, на хорошо прогретом пригорке иногда сидит, скрестив ноги Мудрец-Спустившийся-с-Облака-ч- тобы Любить. Его свет свет солнца; его тепло тепло первых лучей; его дом само Небо. Но он пришел на Землю, чтобы любить. И где-то на Земле всегда ждет его та, чье имя отражает его природу, та, чье имя Летний День.
Танцующий-на-Углях-Разбитых-Се- рдец, чей свет свет костра и чье тепло жар рукотворного огня, неодобрительно косится в его сторону, поэтому Индейцы не очень-то доверяют Мудрецу. Уж слишком он добр, весел и спокоен, а это так подозрительно, в мире полном ловушек и соблазнов! И он не поет Осанну их шаману, а это значит он не "свой". Вот, если бы сделать его таким, как они все!...
И даже Журавлиный всхлип, как-то напрямую потребовала от него, чтобы он немедленно женился и стал "как все". Нет, это она не со зла, а от надежды если Мудрец женится, как положено, то может быть, тот, кто ей снится и кого нет в этом мире, все же придет за ней и унесет ее в свои чертоги, ну, или неважно куда, но чтобы вместе и рука об руку. И разве только она одна об этом мечтает?...
VIII.
А вот о чем мечтает Защитник Рода, похоже, знают все.
Его вигвам по ту сторону холма, поближе к возделанным полям маиса. Когда-то, совсем-совсем в другой и дальней жизни он был близким другом сенатора Катилины, а может быть, чем черт не шутит, и...? Он хорошо помнит, что Карфаген должен быть разрушен, но Карфагена уже давно нет, а есть Большой Заговор. И он, с истинно римским упрямством ему противостоит. Ведь для того, чтобы защищать, нужно, чтобы было от кого. По воину и противник...
"Сплошная эклектика из панславянизма и неоязычества", как сказала Играющая Зеркалами. Она иногда пытается выражаться научно, но так мудрено, как у Защитника у нее не получается! А вообще-то, он добрый малый и даже не без юмора и, если он на вашей стороне, вы можете спать спокойно, что бы не бушевало вокруг...
IX.
Играющая Зеркалами? Она приходит поиграть с зеркалами, и садится на самой границе света и тени.
Она живет далеко на Севере, в высокой башне, с окнами на все стороны Света. В Мире, который создала, придя по проводам. Если обзавестись хорошей оптикой, то можно увидеть в Башне старуху, древнее самого их Мира, которая раскладывает засаленную колоду карт, с почти стертыми знаками и лицами, умиротворенными или искаженными вечной мукой, уходящими все глубже в тень, но все еще так похожими на ее лицо. Иногда, задумавшись она смотрит на море, туда, на самый Заокраинный Запад, где по-прежнему ярко светит маяк, указывая путь домой. И медленно раскачиваясь, роняет пепел на клетчатый плед, и улыбается чему-то.
Или вовсе наоборот, кудрявую девчонку лет пяти, играющую в классики на расчерченных оконной решеткой солнечных квадратах, или жующую хлеб с вареньем в Малой библиотеке, рассматривая белую книгу с золотым обрезом, и когда тяжелая темная капля кислого вишневого варенья падает прямо на замок Фата-Морганы, быстро слизывающую ее со страницы...
Но на людях хозяйка Башни не позволяет себе такого эпатажа и выглядит вполне комильфо. Зеркала говорят, что она красива и обладает добрым нравом и утонченным вкусом.
А если вы не согласны, так заведите собственные зеркала и они будут льстить вам, а не ей.
X.
Как бы то ни было, но бесспорно одно: у нее есть Кошка. Большая и тощая, не смотря на пушистость, с мощными лапами и хлестким, как плетка, хвостом, с острыми чуткими ушами и круглой мордой. Кошка спит. Она так и называется Крепко-Спящая-Сила. Во сне она творит Миры, чтобы потом на них охотится. Она клацает зубами и Миры, переливаясь радужным блеском, с веселым треском лопаются. И Кошка чихает, и трет лапой нос, и кончик хвоста тихонько подрагивает.
Но иногда, рука, чешущая Кошку, поднимается против шерсти, начинает крутить ухи или вовсе дергать за усы. А сзади, подкравшись, вероломно нападает Мелкий Кот, и вцепляется только что прорезавшимися острющими зубками прямо в ничего не подозревающий хвост! Тогда с возмущенным воплем Кошка подпрыгивает на все четыре лапы и, увидев, что ко всему еще и ни капли молочка нет в миске!, бежит войной на стойбище Ненастоящих Индейцев. Вскочив в два прыжка на голову шаману, она издает первое истошное МЯУ-У-У-У!!! И пока тот не успел опомниться и ухватить ее за шкварник, она перепрыгивает на Ищущего Опору и мастерски орудуя когтями и зубами издает второе истошное МЯУ-У-У-У!!! От которого закладывает уши и свербит в носу. И когда сбегаются переполошенные Индейцы, она носится меж ними, подобно разящей, визжащей и очумевшей от собственной наглости молнии, кусаясь и царапаясь без разбору. А потом лихо вкарабкивается на ближайшее дерево, где усевшись на самой толстой ветке, сжавшись до размеров котеночка, с вежливым любопытством, самыми круглыми и небесно голубыми глазами, взирает на царящую внизу суматоху, выковыривая из под когтей ошметки чужой плоти и сыто цыкая зубом. Ее хочется прибить, но очень трудно поймать, к тому же, маленьких обижать не хорошо, да и Играющая опять начнет очередную кампанию в защиту прав малолетних хищников. Никто не хочет связываться...
XII.
... Она хочет быть воином, она наносит на лицо боевую раскраску непослушными пальцами, она резка и суха, как выстрел самоубийцы. Она сделает все, чтобы никто не увидел, как задыхается под грудой брони ее искореженная нежность. Броня цена ее свободы.
XIII.
Часто сюда приходит рыжая шаманка из соседнего стойбища, послушать, как ругаются Танцующий и Играющая, послушать местные сплетни и посмеяться. Она разговаривает с духами. А чем чаще женщина разговаривает с духами, тем больше яда в ее собственных словах. Ее Путь в ней самой и ее Свобода ее выбор. Ее зовут Та-что-Следует-Себе. Местные недолюбливают и побаиваются ее, никто не знает точно, есть ли противоядие от ее слов. Но, чтобы было не так страшно, они притворяются, что не боятся вовсе и вообще им не интересно...
XIV.
Эта ненастоящая девочка сама не знает своего имени, иногда она не уверена, та ли она, что в зеркале. Ее называют Неполучивший Посвящения, потому что она просто перепрыгнула через ступеньку, на которой осталось что-то важное для нее...
XV.
Идущий Шумно. Когда-то он оставил свой рюкзак со свободой и забыл где. Теперь ищет. Он мог бы быть воином, но ему слишком нравится форма. Где-то по случаю он раздобыл красивые и тяжелые военные ботинки и теперь их не снимает совсем. Он совершенно не умеет ходить так, как ходят настоящие, ласково приникая к земле и лишь слегка опираясь на нее, поглаживая траву босой ступней, перекатываясь по веткам, скользя бесшумно и плавно, как сам воздух. Он не умеет льнуть к земле, хоть и очень хочет научиться. Но разве это возможно в таких тяжелых башмаках?...
XVI.
Льнуть, похоже, получается у Льнущей-к-Ветру. Она так легка на подъем, что ей приходится навешивать на себя что-нибудь потяжелее, чтобы не унесло первым же порывом...
XVII.
Нарисованная Женщина гораздо тяжелее и основательней. Ей нужен смысл и определенность. Ей нужно знать статус. Впрочем, вполне возможно, что это обычное любопытство...
XIX.
Играющей нравится, когда в стойбище прибегает Обезьяна-Живущая-Между(Мирами)- .
Неглуп и злокознен, как любой уважающий себя Трикстер. А это добавляет перцу... Он тоже разговаривает с духами и потому ядовит. Без рыжей шаманки и нахальной обезьяны, племя давно уже покрылось бы плесенью. Но тс-с! Индейцам необязательно об этом знать.
Было изменено: 0:36 11/07/2009.
Было изменено: 12:39 01/08/2009.
Было изменено: 12:41 01/08/2009.
Анонс.
Почтеннейшая публика, спешите видеть!
Только раз и только для вас, кррровавая драма, с прологом и эпилогом! С песнями и танцами, в сопровождении волынки и хора поселян!
В роли и. о. Великого Инквизитора младший ученик Атлантис!
В роли заблудшей еретички, насильственно принуждаемой к медитации и приговоренной к публичному просветлению г-жа Анима!
В роли Гефеста г-н Гефест.
Либретто.
Пролог.
Где-то в необозримых просторах Вселенной звучит сладкоголосая песня, рекламирующая экстремальный туризм...
Действие первое:
На фоне и лоне мрачно возвышается Гильотина.
(Гефест танцует с саблями и кует чего-то железного.)
Селяне и селянки с песнями и плясками, в которых говориться о радостях преодоления и боли как источнике, радостно практикуют строительство Светлого Пути.
Меж ними растерянно бродит заблудшая Анима.
Селяне и селянки знаками предлагают ей присоединиться и в едином порыве практиковать чего-нибудь эзотерического.
Действие второе:
На фоне серьезно танцующего Гефеста Анима вежливо улыбается и качает головой, обмахиваясь как веером журналами Космо, Вог и Харперс Базар.
Весело поигрывая кулаками, селяне и селянки окружают плотным кольцом зачитавшуюся еретичку и призывают и. о. Великого Инквизитора, младшего ученика Атлантиса.
(Непрерывно практикуя, появляется Атлантис).
Метафизически тыча в сторону Анимы указующим перстом, исполняет арию: Доверься мне, я лучше знаю, что надобно тебе!
Исчерпав все поэтические и не очень доводы, громовым голосом повелевает: Медитируй!!!
Углубившись в изучение тенденций весеннее-летнего сезона, Анима рассеяно кивает головой.
Простирая длани в сторону селян, младший ученик поет победную песнь об обращении заблудшей еретички, в которой перечисляет собственные заслуги и высказывает надежду на скорейшее её публичное просветление под недреманным его оком.
Все радостно надеются, выражая это песнями, плясками и недвусмысленными жестами, отбирая у Анимы ее журнальчики.
(Младший ученик Атлантис пыхтя взбирается на Гильотину, чтобы принять из рук селян лавровый венок).
Действие третье:
Анима с практическим кайлом танцует танец умирающей колхозницы.
(костюм от Анн де Мюленмейстер, лапти от Прада, косметика Кристиан Диор, бижутерия собственность стилиста)
Селяне и селянки, побросав работу и позабыв о боли как источнике, следят за танцем Анимы, активно дискутируя: кто кого перевесит, Анима кайло или кайло Аниму.
(Гефест танцует с саблями и поет за сценой).
Эпилог.
Где-то в глубинах Космоса звучит сладкоголосая песнь, рекламирующая специальные SPA-процедуры от эзотерических мозолей.
Занавес.
Сказочка про ненастоящих индейцев.
За окном почти ночь и падает снег.
И много других, светящихся окон, за которыми кто-то тоже смотрит на падающий снег. Когда падает снег, люди жмутся друг к другу. Даже в согретых центральным отоплением домах, они придвигаются ближе, потому что что-то в их телах помнит другие зимы. Зима - время долгих разговоров и длинных сказок. Так было всегда.
И глядя на падающий снег, большие и взрослые, успешные и активные, ответственные и серьезные, соответствующие занимаемой должности и передовики производства, начинают хотеть сказку. И захотев ее, совсем внутри себя становятся детьми, любопытными и жадными до самых невероятных и опасных приключений и до непременного счастливого конца.
И если вы знаете детей не понаслышке, и если хоть раз в своей жизни вы рассказывали им сказки, то вы помните, как округляются глаза и приоткрывается рот, как замирает и трепещет дыхание, и как в один миг, вы еще здесь, а они уже там, и слышат, и видят, и трогают руками, и нюхают подрагивая носами вашу сказку...
Ну-у, будет вам сказка...
Усаживайтесь-ка поудобнее перед вашими мониторами. И сложите ладошки горсточкой, как если бы в них лежал хрустальный шар. Знаете, есть такие шары, внутри у которых зима и метель?...
И тогда вы, закрыв глаза увидите и этот шар, и много-много снежинок в этом шаре, целую снежную метель. И пока я вас тут гипнотизирую, выплясывая с веерами и зонтиками, как заправский Оле-Лукойе, метель потихоньку рассеивается, и снег падает уже не пеленой, а отдельными снежинками и стенки шара становятся прозрачнее, и сквозь них вы можете увидеть Мир, почти как настоящий, и лес, и речку, и горы, и даже море вдали.
И я расскажу вам про почти настоящий Мир и про совсем Ненастоящих Индейцев...
Часть первая, мифологическая.
От сотворения и до...
Имена, пожалуй, сейчас только имена.
I.
Когда Вседержитель этой малой, но почти настоящей, частички Большого Мира повелел строить и создавать здесь Дома и Миры, из пустот паутины по проводам первым сюда пришел шаман. И поставил свой тотемный столб и развел первый костер из жара своего сердца. Шаман, имя которому Танцующий-на-Углях-Разбитых-Се- рдец, стал вождем племени Ненастоящих Индейцев. Из необозримых просторов паутины приходили к костру шамана Потерянные, тяжко сгибаясь под грузом своей Свободы. Такой тяжелой, сложной и ненужной. Им нужен был тот, кто возьмет на себя их Свободу и их Ответственность. Они все шли, и шли... И ставили перед шаманом свои огромные и тяжелые рюкзаки...
II.
В низине у реки там, куда почти не доходит свет солнца и вечные сумерки, живет Уводящая-в-Туман. Она немногословна и слова ее так же неопределенно расплывчаты и невесомы, как и ее дом, мир и одежда. И когда она выходит погреться у общего костра, танец шамана становится яростным, как последняя в жизни битва и тихим, как полуночный шепот у колыбели, и угли пульсируют в унисон, и разбитые сердца тихо плачут о чем-то своем и продолжают верить...
III.
Когда-то, возможно в другой жизни, она была яблоней, и заскучала и отправилась в путешествие по Миру. Но увидала остывший очаг и остановилась согреть его своим теплом, так и осталась. И ее называют Согревающей Очаг. И жарко трещат поленья, и пахнет чем-то печеным, и она ждет того, чью спину будет защищать и, может быть, это будет (или есть) тот, чье имя Пестун...
И когда Согревающая сидит у очага и смотрит на шамана, его покидают мысли о Вечном и он начинает думать только о горячих маисовых лепешках, хотя и не всегда в этом признается...
IV.
Поближе к теплу очага всегда держится Журавлиный Всхлип. Она пронзительна и хрупка, как клинок холодного железа, а потому нервна и опасна. От неподвижности, от невозможности, непринадлежности. Свернуться клубочком, изогнуться дугой, распластаться, растаять, расплавиться. И она ждет. Кого-то, кто снится ей ночами. Холодное железо так хочет стать дамасской сталью, гибкой и звонко поющей высоким чистым голосом. Но журавлиный крик комом застрял в окоченевшем горле...
V.
Каждое утро, на рассвете, к обрыву у реки выходит Ищущий Опору. Он неправдоподобно худ, может от того и желчен, и нетерпим к инакомыслию. Он слишком легкий и не может удержать настоящий ветер, указывая настоящий путь. Ветры, сталкиваясь, разбивают его в кровь, а это тоже не прибавляет веса. Но он упорен и думает, что тяжким трудом и служением он обретет желанную опору. Вот интересно, а если бы ему сытно поесть, подольше поспать, махнув рукой на упражненья и поиски опоры, и раздобреть, и разлениться... Кто знает, может и появится та самая опора, сама, без труда и натуги, из ниоткуда и ни за что, из себя самого...
VI.
Тогда же, на рассвете, поклониться солнцу на берег выходит та, чей путь Служение. Она добра и всегда готова помочь. А еще она болтлива и любопытна, как и многие женщины, что делает ее теплее. Ее имя Роса-на-Щеке.
VII.
Подальше на Востоке, на хорошо прогретом пригорке иногда сидит, скрестив ноги Мудрец-Спустившийся-с-Облака-ч- тобы Любить. Его свет свет солнца; его тепло тепло первых лучей; его дом само Небо. Но он пришел на Землю, чтобы любить. И где-то на Земле всегда ждет его та, чье имя отражает его природу, та, чье имя Летний День.
Танцующий-на-Углях-Разбитых-Се- рдец, чей свет свет костра и чье тепло жар рукотворного огня, неодобрительно косится в его сторону, поэтому Индейцы не очень-то доверяют Мудрецу. Уж слишком он добр, весел и спокоен, а это так подозрительно, в мире полном ловушек и соблазнов! И он не поет Осанну их шаману, а это значит он не "свой". Вот, если бы сделать его таким, как они все!...
И даже Журавлиный всхлип, как-то напрямую потребовала от него, чтобы он немедленно женился и стал "как все". Нет, это она не со зла, а от надежды если Мудрец женится, как положено, то может быть, тот, кто ей снится и кого нет в этом мире, все же придет за ней и унесет ее в свои чертоги, ну, или неважно куда, но чтобы вместе и рука об руку. И разве только она одна об этом мечтает?...
VIII.
А вот о чем мечтает Защитник Рода, похоже, знают все.
Его вигвам по ту сторону холма, поближе к возделанным полям маиса. Когда-то, совсем-совсем в другой и дальней жизни он был близким другом сенатора Катилины, а может быть, чем черт не шутит, и...? Он хорошо помнит, что Карфаген должен быть разрушен, но Карфагена уже давно нет, а есть Большой Заговор. И он, с истинно римским упрямством ему противостоит. Ведь для того, чтобы защищать, нужно, чтобы было от кого. По воину и противник...
"Сплошная эклектика из панславянизма и неоязычества", как сказала Играющая Зеркалами. Она иногда пытается выражаться научно, но так мудрено, как у Защитника у нее не получается! А вообще-то, он добрый малый и даже не без юмора и, если он на вашей стороне, вы можете спать спокойно, что бы не бушевало вокруг...
IX.
Играющая Зеркалами? Она приходит поиграть с зеркалами, и садится на самой границе света и тени.
Она живет далеко на Севере, в высокой башне, с окнами на все стороны Света. В Мире, который создала, придя по проводам. Если обзавестись хорошей оптикой, то можно увидеть в Башне старуху, древнее самого их Мира, которая раскладывает засаленную колоду карт, с почти стертыми знаками и лицами, умиротворенными или искаженными вечной мукой, уходящими все глубже в тень, но все еще так похожими на ее лицо. Иногда, задумавшись она смотрит на море, туда, на самый Заокраинный Запад, где по-прежнему ярко светит маяк, указывая путь домой. И медленно раскачиваясь, роняет пепел на клетчатый плед, и улыбается чему-то.
Или вовсе наоборот, кудрявую девчонку лет пяти, играющую в классики на расчерченных оконной решеткой солнечных квадратах, или жующую хлеб с вареньем в Малой библиотеке, рассматривая белую книгу с золотым обрезом, и когда тяжелая темная капля кислого вишневого варенья падает прямо на замок Фата-Морганы, быстро слизывающую ее со страницы...
Но на людях хозяйка Башни не позволяет себе такого эпатажа и выглядит вполне комильфо. Зеркала говорят, что она красива и обладает добрым нравом и утонченным вкусом.
А если вы не согласны, так заведите собственные зеркала и они будут льстить вам, а не ей.
X.
Как бы то ни было, но бесспорно одно: у нее есть Кошка. Большая и тощая, не смотря на пушистость, с мощными лапами и хлестким, как плетка, хвостом, с острыми чуткими ушами и круглой мордой. Кошка спит. Она так и называется Крепко-Спящая-Сила. Во сне она творит Миры, чтобы потом на них охотится. Она клацает зубами и Миры, переливаясь радужным блеском, с веселым треском лопаются. И Кошка чихает, и трет лапой нос, и кончик хвоста тихонько подрагивает.
Но иногда, рука, чешущая Кошку, поднимается против шерсти, начинает крутить ухи или вовсе дергать за усы. А сзади, подкравшись, вероломно нападает Мелкий Кот, и вцепляется только что прорезавшимися острющими зубками прямо в ничего не подозревающий хвост! Тогда с возмущенным воплем Кошка подпрыгивает на все четыре лапы и, увидев, что ко всему еще и ни капли молочка нет в миске!, бежит войной на стойбище Ненастоящих Индейцев. Вскочив в два прыжка на голову шаману, она издает первое истошное МЯУ-У-У-У!!! И пока тот не успел опомниться и ухватить ее за шкварник, она перепрыгивает на Ищущего Опору и мастерски орудуя когтями и зубами издает второе истошное МЯУ-У-У-У!!! От которого закладывает уши и свербит в носу. И когда сбегаются переполошенные Индейцы, она носится меж ними, подобно разящей, визжащей и очумевшей от собственной наглости молнии, кусаясь и царапаясь без разбору. А потом лихо вкарабкивается на ближайшее дерево, где усевшись на самой толстой ветке, сжавшись до размеров котеночка, с вежливым любопытством, самыми круглыми и небесно голубыми глазами, взирает на царящую внизу суматоху, выковыривая из под когтей ошметки чужой плоти и сыто цыкая зубом. Ее хочется прибить, но очень трудно поймать, к тому же, маленьких обижать не хорошо, да и Играющая опять начнет очередную кампанию в защиту прав малолетних хищников. Никто не хочет связываться...
XII.
... Она хочет быть воином, она наносит на лицо боевую раскраску непослушными пальцами, она резка и суха, как выстрел самоубийцы. Она сделает все, чтобы никто не увидел, как задыхается под грудой брони ее искореженная нежность. Броня цена ее свободы.
XIII.
Часто сюда приходит рыжая шаманка из соседнего стойбища, послушать, как ругаются Танцующий и Играющая, послушать местные сплетни и посмеяться. Она разговаривает с духами. А чем чаще женщина разговаривает с духами, тем больше яда в ее собственных словах. Ее Путь в ней самой и ее Свобода ее выбор. Ее зовут Та-что-Следует-Себе. Местные недолюбливают и побаиваются ее, никто не знает точно, есть ли противоядие от ее слов. Но, чтобы было не так страшно, они притворяются, что не боятся вовсе и вообще им не интересно...
XIV.
Эта ненастоящая девочка сама не знает своего имени, иногда она не уверена, та ли она, что в зеркале. Ее называют Неполучивший Посвящения, потому что она просто перепрыгнула через ступеньку, на которой осталось что-то важное для нее...
XV.
Идущий Шумно. Когда-то он оставил свой рюкзак со свободой и забыл где. Теперь ищет. Он мог бы быть воином, но ему слишком нравится форма. Где-то по случаю он раздобыл красивые и тяжелые военные ботинки и теперь их не снимает совсем. Он совершенно не умеет ходить так, как ходят настоящие, ласково приникая к земле и лишь слегка опираясь на нее, поглаживая траву босой ступней, перекатываясь по веткам, скользя бесшумно и плавно, как сам воздух. Он не умеет льнуть к земле, хоть и очень хочет научиться. Но разве это возможно в таких тяжелых башмаках?...
XVI.
Льнуть, похоже, получается у Льнущей-к-Ветру. Она так легка на подъем, что ей приходится навешивать на себя что-нибудь потяжелее, чтобы не унесло первым же порывом...
XVII.
Нарисованная Женщина гораздо тяжелее и основательней. Ей нужен смысл и определенность. Ей нужно знать статус. Впрочем, вполне возможно, что это обычное любопытство...
XIX.
Играющей нравится, когда в стойбище прибегает Обезьяна-Живущая-Между(Мирами)- .
Неглуп и злокознен, как любой уважающий себя Трикстер. А это добавляет перцу... Он тоже разговаривает с духами и потому ядовит. Без рыжей шаманки и нахальной обезьяны, племя давно уже покрылось бы плесенью. Но тс-с! Индейцам необязательно об этом знать.
Было изменено: 0:36 11/07/2009.
Было изменено: 12:39 01/08/2009.
Было изменено: 12:41 01/08/2009.
