МЫ ЧИТАЛИ (с)
Итак. Корней Чуковский, Самуил Маршак, Агния Барто, Сергей Михалков. Вот на этих четырех детских поэтах выросли два поколения советских детей. Классные стихи, на всю жизнь запоминались!
А был еще Михаил Ильин с замечательнейшими познавательными книгами "Сто тысяч почему" и "Откуда стол пришел". Как оно все в мире и в хозяйстве устроено. Королем детской прозы был Николай Носов со сборником рассказов "Мы с Мишкой". Это было так чудесно, это было так смешно!.. А потом он написал "Приключения Незнайки и его друзей" с продолжениями. Это детская литература высшего мирового качества. Буратино, Буратино!
Аркадий Гайдар издавался такими тиражами, что не читать его было физически невозможно. Мальчиш стал фигурой фольклорной. "Нам бы день простоять да ночь продержаться". "И все хорошо, да что-то нехорошо".
Интересно, что переломный возраст для читающего человека - десять лет. Уже не ребенок, еще не отрок. "Королевство кривых зеркал" Губарева уже детсконько. А "Три мушкетера" еще раненько.
Оп:
Осеева, "Васек Трубачев и его товарищи". Александра Бруштейн, "Дорога уходит вдаль". Чудные были книжки. А кто сейчас вспомнит Якова Тайца, Иосифа Дика и сонм коллег? Был тоскливый "Ленька
Пантелеев" Леонида Пантелеева и нравоучительно-малоинтересный "Витя Малеев в школе и дома" того же Носова.
И бесконечно перечитываются бесконечные сборники сказок: русские, украинские, армянские, азербайджанские и т. д. Какие-тоони не совсем интересные... Гримм, Перро, кто там еще, это еще из
младенчества, сколько можно перечитывать...
И тут к пятому классу мир книг начинает стремительно разворачиваться! Их делается много, интересных и совсем интересных!
Издали трехтомник фантаста Александра Беляева! "Ариэль"! "Человек-амфибия"! "Властелин мира"! А еще был Александр Казанцев, а тут появился Иван Ефремов! Врывается мусорный поток разнообразных "Военных
приключений" и "Библиотечки солдата и матроса". Их эстетический уровень отроки оценить не в силах - глотают сюжеты и характеры с ударными фразами. Во главе отряда - "Майор Пронин" Льва Овалова, "умный-умный - а дурак". Следом - "Смерть под псевдонимом", "Кукла госпожи Барк", "Атомная крепость", "Гранит не плавится", "Рассказы о капитане Бурунце", "Капля крови". Современность, интересность, патриотизм.
Жюль Верн! Роскошный двенадцатитомник, серо-голубоватый, отличная бумага и иллюстрации. Дюма. Дюма - это Дюма. Хотя с первого прочтения тяжеловат отроку: язык, знаете, не очень такой наш обычный. "Три
мушкетера" и "Граф Монте-Кристо" уже остаются на всю жизнь. Оказывается, есть Майн Рид и Фенимор Купер, и это прекрасно, что они писали такие толстые романы. Каков последний из могикан! И вплывает блистательный капитан Блад, и даже странно, что Сабатини жил в XX веке!..
У Алексея Толстого был не только "Золотой ключик", который уже взрослому прочтется издевкой. Нет, хрен с ним с "Петром I" - есть "Гиперболоид инженера Гарина" и "Аэлита"! Эти "повести для юношества" останутся поколениям взрослых, их будут многократно экранизировать, их имена и названия станут нарицательными!
Открывается Джек Лондон. Он был великий писатель, Джек Лондон. Он был самым издаваемым писателем в СССР из всех, кто не входил в школьную программу. Нужны же были в СССР хоть какие-то переводные писатели? А он был социалист, из бедняков, реалист и романтик, оптимист и борец. И он умер, ничего плохого уже не скажет про нас. И платить ничего никому не надо, тем более мы не в концепции, никому за бугром и не платили. Дорогие мои... миллионы и миллионы советских людей были воспитаны на Джеке Лондоне, его северных рассказах и "Мартине Идене", его мужестве и несгибаемом "духе белого человека".
У тебя начинал формироваться вкус. Потому что Алексей Толстой и в блестящих наших переводах Лондон - они писали хорошо.
Гениальный фильм "Последний дюйм" поднял интерес к и так популярному у нас Джеймсу Олдриджу. "Дело чести". "Морской орел". "Герои пустынных горизонтов"!
Митчелл Уилсон. "Брат мой, враг мой". "Живи с молнией" наши уроды велели назвать "Жизнь во мгле".
Хемингуэй и Ремарк заняли место на наших полках в хрущевскую оттепель, и эти не покидали его никогда. Влияние Хемингуэя переоценить трудно. Он уничтожил пафос, патетику, красивость возвышенных фраз и любую нечестность. Хемингуэй - это был стилистический возврат к честности, которую давно забыли как выглядит.
В начале шестидесятых взошла звезда Александра Грина, умершего за тридцать лет до этого в Старом Крыму. Черт возьми! "Алые паруса" в живой жизни пережили сонм его блестящих современников, на празднике "Алые паруса" белый корабль с красными парусами выходит на Неву, и гремит музыка, и танцуют семнадцатилетние...
Настоящая книга - это больше, чем литература. И судить ее надо по иным критериям, чтобы понять...
Бабель, Олеша, Лавренев. "Тайна двух капитанов" Каверина и "Белеет парус одинокий" Катаева.
"Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"! А были и советские бестселлеры, давно вышедшие из
оборота. "Порт-Артур" Степанова. "Мужество" Веры Кетлинской. "Битва в пути" Галины Николаевой. "Живые и мертвые" Симонова. "Русский лес" Леонова.
На рубеже шестидесятых новая литература пошла потоком. "Коллеги" и "Звездный билет" Аксенова, "История одной компании" Гладилина, Кузнецов, Владимов. Рассказы Юрия Казакова и Василия Шукшина.
И - поэзия! Она взлетела в ширь поднебесную, как никогда! Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава! Стадионы. Залы ломились. Двухсоттысячных тиражей и близко не хватало.
Для узкого круга классической интеллигенции всегда оставались Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Цветаева. Бориса Слуцкого читали и почитали уже меньше. Оглушительная слава стихов Константина
Симонова к шестидесятым осела. Бродского читал в списках узкий продвинуто-диссидентский круг.
Огромной любовью старших школьников пользовался Эдуард Асадов. Он был прост, он был лиричен, он призывал к хорошему.
Девушки также любили Щипачева и Доризо. А еще в живом обороте, для души, были Багрицкий, Тихонов и - несмотря на присутствие в школьной программе - Маяковский.
Можно что угодно говорить о наличествовавших в школьной программе "Как закалялась сталь" Островского и "Повести о настоящем человеке" Полевого, а также "Молодой гвардии" Фадеева, но без этих трех коммунистических книг, накачанных патриотизмом, энергией и борьбой за светлое завтра, среднего советского человека не существовало.
Поле чтения было до чудесного эклектично! "Овод" Войнич и "Маленький принц" Экзюпери. Блистательный О. Генри и красиво-стилистичный Паустовский. Ричард Олдингтон и Эдгар По. А также вехово абсурдный ряд: Кафка, Камю, Пруст, Сартр, Ионеску, Беккет, - высокий деграданс.
Появилась высокая когорта прозаиков о войне: Василь Быков, Юрий Бондарев, Григорий Бакланов. Перевели Фолкнера, Маркеса, Стейнбека, Франсуазу Саган. Вдруг все бросились читать и цитировать Лорку. Его убили фашисты! Мы не знали, что убили за гомосексуализм, а не за стихи.
А подписные издания! О, подписные издания! Эти подписки выделяли по лимиту на работе, их перекупали, их доставали как могли. Приложения к "Правде" и "Огоньку", "Известиям" и чему там еще. С серебром и золотом, в коленкоровых переплетах и на отличной бумаге. Тридцатитомный зеленый Бальзак, двадцатитомный лазоревый Голсуорси, четырнадцатитомный серый Мопассан, четырнадцатитомный фиолетовый Лондон, кого только не было. Классные издания, выверенные, корректные, полные.
Стендаль, Гюго, Диккенс, Теккерей, даже Гейне и Лопе де Вега - были живым чтением!.. Если брать чтение хороших книг на душу населения - тут СССР был безусловно впереди планеты всей.
И такая еще вещь. Коммерческого чтива резко не хватало. И с невысокими лобиками людишки читали "Одесские рассказы" Бабеля, Шерлока Холмса, О. Генри и даже Эдгара По, не говоря уж о Зощенке, который еще не был упомянут, - читали как развлекательную литературу, не понимая большей части ее ценности. Но - читали! Станислав Лем и Рей Брэдбери были фигурами знаковыми у нас. Фантастика - это было серьезно. Гаррисон, Шекли, Азимов, Кларк, - имели миллионы поклонников. Слушайте, Стругацких читала вся молодая интеллигенция страны! Упивалась, впечатлялась и находила ответы на вопросы.
А потом еще придумали: сдай двадцать кило макулатуры - и на талон на покупку дефицитной книги. Потом талонами торговали у пунктов приемки - четыре рубля. И - тиражи Брэдбери и Дюма могли тут достигать четырех миллионов копий за раз!
Семенов со Штирлицем, Пикуль с историей и Булгаков с Мастером - а как же. В топ-десятке. Понимаете, "Юность" (миллионный тираж), "Новый мир" (двухсоттысячный тираж) и "Литературную газету" (некий охрененный тираж) - читали все, кто смог достать. Публикация там - как пропуск в литературный истеблишмент. Опубликованное там - предписано к чтению и обсуждению меж приличными людьми. Это нормально, это приличествует, это престижно, это штрих достоинства и продвинутости. Это культура, это
уважение к себе, это причастность к кругу посвященных. Ну, а поскольку из страны не дернуться, а в стране ни вздохнуть, ни пискнуть, и энергия в человеке частично не востребована и реализации хочет, - вот по этому по всему - чтение было серьезной частью жизни. Вот.
Было изменено: 11:19 05/11/2011.
А был еще Михаил Ильин с замечательнейшими познавательными книгами "Сто тысяч почему" и "Откуда стол пришел". Как оно все в мире и в хозяйстве устроено. Королем детской прозы был Николай Носов со сборником рассказов "Мы с Мишкой". Это было так чудесно, это было так смешно!.. А потом он написал "Приключения Незнайки и его друзей" с продолжениями. Это детская литература высшего мирового качества. Буратино, Буратино!
Аркадий Гайдар издавался такими тиражами, что не читать его было физически невозможно. Мальчиш стал фигурой фольклорной. "Нам бы день простоять да ночь продержаться". "И все хорошо, да что-то нехорошо".
Интересно, что переломный возраст для читающего человека - десять лет. Уже не ребенок, еще не отрок. "Королевство кривых зеркал" Губарева уже детсконько. А "Три мушкетера" еще раненько.
Оп:
Осеева, "Васек Трубачев и его товарищи". Александра Бруштейн, "Дорога уходит вдаль". Чудные были книжки. А кто сейчас вспомнит Якова Тайца, Иосифа Дика и сонм коллег? Был тоскливый "Ленька
Пантелеев" Леонида Пантелеева и нравоучительно-малоинтересный "Витя Малеев в школе и дома" того же Носова.
И бесконечно перечитываются бесконечные сборники сказок: русские, украинские, армянские, азербайджанские и т. д. Какие-тоони не совсем интересные... Гримм, Перро, кто там еще, это еще из
младенчества, сколько можно перечитывать...
И тут к пятому классу мир книг начинает стремительно разворачиваться! Их делается много, интересных и совсем интересных!
Издали трехтомник фантаста Александра Беляева! "Ариэль"! "Человек-амфибия"! "Властелин мира"! А еще был Александр Казанцев, а тут появился Иван Ефремов! Врывается мусорный поток разнообразных "Военных
приключений" и "Библиотечки солдата и матроса". Их эстетический уровень отроки оценить не в силах - глотают сюжеты и характеры с ударными фразами. Во главе отряда - "Майор Пронин" Льва Овалова, "умный-умный - а дурак". Следом - "Смерть под псевдонимом", "Кукла госпожи Барк", "Атомная крепость", "Гранит не плавится", "Рассказы о капитане Бурунце", "Капля крови". Современность, интересность, патриотизм.
Жюль Верн! Роскошный двенадцатитомник, серо-голубоватый, отличная бумага и иллюстрации. Дюма. Дюма - это Дюма. Хотя с первого прочтения тяжеловат отроку: язык, знаете, не очень такой наш обычный. "Три
мушкетера" и "Граф Монте-Кристо" уже остаются на всю жизнь. Оказывается, есть Майн Рид и Фенимор Купер, и это прекрасно, что они писали такие толстые романы. Каков последний из могикан! И вплывает блистательный капитан Блад, и даже странно, что Сабатини жил в XX веке!..
У Алексея Толстого был не только "Золотой ключик", который уже взрослому прочтется издевкой. Нет, хрен с ним с "Петром I" - есть "Гиперболоид инженера Гарина" и "Аэлита"! Эти "повести для юношества" останутся поколениям взрослых, их будут многократно экранизировать, их имена и названия станут нарицательными!
Открывается Джек Лондон. Он был великий писатель, Джек Лондон. Он был самым издаваемым писателем в СССР из всех, кто не входил в школьную программу. Нужны же были в СССР хоть какие-то переводные писатели? А он был социалист, из бедняков, реалист и романтик, оптимист и борец. И он умер, ничего плохого уже не скажет про нас. И платить ничего никому не надо, тем более мы не в концепции, никому за бугром и не платили. Дорогие мои... миллионы и миллионы советских людей были воспитаны на Джеке Лондоне, его северных рассказах и "Мартине Идене", его мужестве и несгибаемом "духе белого человека".
У тебя начинал формироваться вкус. Потому что Алексей Толстой и в блестящих наших переводах Лондон - они писали хорошо.
Гениальный фильм "Последний дюйм" поднял интерес к и так популярному у нас Джеймсу Олдриджу. "Дело чести". "Морской орел". "Герои пустынных горизонтов"!
Митчелл Уилсон. "Брат мой, враг мой". "Живи с молнией" наши уроды велели назвать "Жизнь во мгле".
Хемингуэй и Ремарк заняли место на наших полках в хрущевскую оттепель, и эти не покидали его никогда. Влияние Хемингуэя переоценить трудно. Он уничтожил пафос, патетику, красивость возвышенных фраз и любую нечестность. Хемингуэй - это был стилистический возврат к честности, которую давно забыли как выглядит.
В начале шестидесятых взошла звезда Александра Грина, умершего за тридцать лет до этого в Старом Крыму. Черт возьми! "Алые паруса" в живой жизни пережили сонм его блестящих современников, на празднике "Алые паруса" белый корабль с красными парусами выходит на Неву, и гремит музыка, и танцуют семнадцатилетние...
Настоящая книга - это больше, чем литература. И судить ее надо по иным критериям, чтобы понять...
Бабель, Олеша, Лавренев. "Тайна двух капитанов" Каверина и "Белеет парус одинокий" Катаева.
"Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"! А были и советские бестселлеры, давно вышедшие из
оборота. "Порт-Артур" Степанова. "Мужество" Веры Кетлинской. "Битва в пути" Галины Николаевой. "Живые и мертвые" Симонова. "Русский лес" Леонова.
На рубеже шестидесятых новая литература пошла потоком. "Коллеги" и "Звездный билет" Аксенова, "История одной компании" Гладилина, Кузнецов, Владимов. Рассказы Юрия Казакова и Василия Шукшина.
И - поэзия! Она взлетела в ширь поднебесную, как никогда! Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава! Стадионы. Залы ломились. Двухсоттысячных тиражей и близко не хватало.
Для узкого круга классической интеллигенции всегда оставались Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Цветаева. Бориса Слуцкого читали и почитали уже меньше. Оглушительная слава стихов Константина
Симонова к шестидесятым осела. Бродского читал в списках узкий продвинуто-диссидентский круг.
Огромной любовью старших школьников пользовался Эдуард Асадов. Он был прост, он был лиричен, он призывал к хорошему.
Девушки также любили Щипачева и Доризо. А еще в живом обороте, для души, были Багрицкий, Тихонов и - несмотря на присутствие в школьной программе - Маяковский.
Можно что угодно говорить о наличествовавших в школьной программе "Как закалялась сталь" Островского и "Повести о настоящем человеке" Полевого, а также "Молодой гвардии" Фадеева, но без этих трех коммунистических книг, накачанных патриотизмом, энергией и борьбой за светлое завтра, среднего советского человека не существовало.
Поле чтения было до чудесного эклектично! "Овод" Войнич и "Маленький принц" Экзюпери. Блистательный О. Генри и красиво-стилистичный Паустовский. Ричард Олдингтон и Эдгар По. А также вехово абсурдный ряд: Кафка, Камю, Пруст, Сартр, Ионеску, Беккет, - высокий деграданс.
Появилась высокая когорта прозаиков о войне: Василь Быков, Юрий Бондарев, Григорий Бакланов. Перевели Фолкнера, Маркеса, Стейнбека, Франсуазу Саган. Вдруг все бросились читать и цитировать Лорку. Его убили фашисты! Мы не знали, что убили за гомосексуализм, а не за стихи.
А подписные издания! О, подписные издания! Эти подписки выделяли по лимиту на работе, их перекупали, их доставали как могли. Приложения к "Правде" и "Огоньку", "Известиям" и чему там еще. С серебром и золотом, в коленкоровых переплетах и на отличной бумаге. Тридцатитомный зеленый Бальзак, двадцатитомный лазоревый Голсуорси, четырнадцатитомный серый Мопассан, четырнадцатитомный фиолетовый Лондон, кого только не было. Классные издания, выверенные, корректные, полные.
Стендаль, Гюго, Диккенс, Теккерей, даже Гейне и Лопе де Вега - были живым чтением!.. Если брать чтение хороших книг на душу населения - тут СССР был безусловно впереди планеты всей.
И такая еще вещь. Коммерческого чтива резко не хватало. И с невысокими лобиками людишки читали "Одесские рассказы" Бабеля, Шерлока Холмса, О. Генри и даже Эдгара По, не говоря уж о Зощенке, который еще не был упомянут, - читали как развлекательную литературу, не понимая большей части ее ценности. Но - читали! Станислав Лем и Рей Брэдбери были фигурами знаковыми у нас. Фантастика - это было серьезно. Гаррисон, Шекли, Азимов, Кларк, - имели миллионы поклонников. Слушайте, Стругацких читала вся молодая интеллигенция страны! Упивалась, впечатлялась и находила ответы на вопросы.
А потом еще придумали: сдай двадцать кило макулатуры - и на талон на покупку дефицитной книги. Потом талонами торговали у пунктов приемки - четыре рубля. И - тиражи Брэдбери и Дюма могли тут достигать четырех миллионов копий за раз!
Семенов со Штирлицем, Пикуль с историей и Булгаков с Мастером - а как же. В топ-десятке. Понимаете, "Юность" (миллионный тираж), "Новый мир" (двухсоттысячный тираж) и "Литературную газету" (некий охрененный тираж) - читали все, кто смог достать. Публикация там - как пропуск в литературный истеблишмент. Опубликованное там - предписано к чтению и обсуждению меж приличными людьми. Это нормально, это приличествует, это престижно, это штрих достоинства и продвинутости. Это культура, это
уважение к себе, это причастность к кругу посвященных. Ну, а поскольку из страны не дернуться, а в стране ни вздохнуть, ни пискнуть, и энергия в человеке частично не востребована и реализации хочет, - вот по этому по всему - чтение было серьезной частью жизни. Вот.
Было изменено: 11:19 05/11/2011.
