Отрывок из главы 25
Отключив детоксикацию
организма, я спустился вниз, в пропахший застарелым запахом пищи, разлитого
вина и нечистот, зал. В такую погоду, в этой дыре, оставалось только одно,
напиться и забыться. Я расположился за хлипким столом, в углу. По вечерней поре, я был не
одинок в своем решении. Наши "попутчики", работающие бог знает на какую службу,
судя по их состоянию, предавались пороку пьянства уже изрядное количество
времени, гораздо раньше меня сообразив, что иных развлечений здесь не
предполагается, разве что дополнить пьянку небольшой дракой. Не так что б
насмерть или с особым
членовредительством, а просто для поддержания формы и поднятия духа.
Зал постепенно наполнялся
посетителями, стекавшимися в этот "светоч культурного досуга", с окрестных
деревень и хуторов. Появились и девицы яркой внешности, обитавшие в доме через
дорогу от трактира, наполняя помещение резким ароматом духов и вызывающе
громким смехом.
Вечер переставал быть
томным. Крепкие деревенские парни и мужики, уставшие от жен и детей, пришедшие
сюда пропустить кружку-другую дрянного пива и отвлечься от семейных забот, так
же как и мордовороты, из компании псевдокупцов, были не против скрашивания
вечера небольшой пьяной дракой, с последующим братанием. Все ждали только
повода, усиленно доводя себя до требуемой кондиции, с помощью разбавленного
пива и местного деревенского самогона. Я тихо сидел в углу, ожидая начала
традиционного провинциального турнира по боям без правил.
Началось все в дальнем
от меня углу. Взвизгнула одна из девиц, поднялся крик. Из мгновенно
образовавшейся кучи-малы, время от времени отваливались отдельные оглушенные
фрагменты. Решив, что пролетевший над их головами табурет, вполне достойный
повод принять участие в потасовке, ребята из "охранки", двинулись в сторону
бурных событий, расталкивая толпу, пока еще только наблюдавших и разогревавшихся зрителей.
Кому-то наступили на ногу,
кому-то заехали локтем в нос, вскоре весь зал превратился в поле битвы. В
очередной раз пригнувшись, что бы пропустить очередную пролетающую глиняную
кружку над головой, я, не рассчитывая
принимать участия в общей начавшейся свалке, решил подняться на галерею, идущую
вдоль второго этажа. Но побоище уже разгорелось и временами перекидывалось и на
лестницы. Увидев несущуюся на меня сверху тушу почтенного мельника, я, решив
что глупо стоять на пути паровоза, принял в сторону. Пролетев мимо меня,
мельник проломил своими упитанными телесами столешницу у стола, за которым я
сидел, и с блаженным выражением на толстощеком лице остался лежать, приходя в
себя. Поднявшись на галерею, я обнаружил там трех девиц, задорно подбадривающих
наиболее отличившихся в побоище, и дряхлого старичка, которому возраст уже не
позволял принимать участия в таких молодецких забавах. Впрочем, по озорному
блеску в его глазах, я понимал, что в душе, он целиком и полностью с теми кто
там, внизу. Трактирщик же, как истинный капитан, не покинувший своего мостика,
точнее барной стойки, привычно уворачиваясь от различных летящих в его сторону
предметов, бойко строчил пером в объемном гроссбухе.
Выплеснув
спустя полчаса избыток энергии, зал затихал, представляя наблюдателю
картину полного разгрома. Однако, к моему удивлению, не прошло и пяти минут,
как бойкие крепкие ребята половые и официантки привели зал практически к
первозданному виду. Заменив проломленные столешницы, принеся из подсобки новые
скамьи и табуреты, пополнив длинный ряд глиняных бутылей за стойкой, в зал
вернулась атмосфера духовного единения.
В соответствии с
традициями пития, застолье переходило к стадии братания и взаимоуважения, с
последующим распеванием нецензурных песен, сменяющихся песнями о нелегкой
солдатской доле и прочими проявлениями вокальных данных развернувшейся души.
Я вернулся за свой столик
в углу. Новая столешница была не в пример чище старой, видимо протиранием
поверхности столов здесь не занимались, дожидаясь, когда столешницу разломают и
ее можно будет заменить на новую. Да и вообще, подход хозяина к организации
процесса обслуживания, меня несколько озадачил.
Улучив момент, когда
трактирщик остался за стойкой в одиночестве, я подошел к нему.
- А скажите любезный, -
сказал я, - вам не приходило в голову, что если сделать столы, скамейки и
табуреты из более толстых и менее прогнивших досок, то это существенно
уменьшило бы ущерб, наносимый подобными баталиями. А если еще к этому добавить
замену глиняных кружек и кувшинов деревянными, а еще лучше металлическими, то
ущерб стал бы вообще минимальным.
Выслушав мое
рацпредложение, трактирщик только ухмыльнулся.
- Вы, почтенный, далеко не
первый, кто задает мне подобный вопрос, - проговорил он. И, разумеется, когда-то
давно, я пробовал сделать именно так. Но, во-первых, компенсации, за побитое и
поломанное, составляют едва ли не половину моего дохода, а во-вторых, подумайте
сами, если бы доски у столешницы были бы более прочными, то как бы сейчас чувствовал
себя почтенный мельник, от тела которого вы так ловко увернулись. А так, стол в
щепы, а у мельника даже синяков поди не останется. А по поводу посуды, так сами
посудите, если кого огреют кружкой, а того хуже бочонком по голове? Тут ведь и
до смертоубийства недалеко. А так, кружка вдребезги, и все довольны.
Согласитесь, ведь гораздо большее удовлетворение вы получите, когда брошенная
вами кружка разлетится на мелкие кусочки, чем когда она просто отскочит от
стены. А в результате и гости целы, и побуянили на славу, и побили-переломали
все, что только можно. Так сказать, сразу видно, что вечер удался на славу. А
за мебель и посуду вы не беспокойтесь. Я
ж не первый день хозяйство веду, так что грошовые кружки у местного гончара
оптом закупаю, я у него основной заказчик, у него вся семья этим кормится, а
доски так это брак с лесопилки, мой тесть там заправляет. И ему пару медяков
за бросовые обрезки получить приятно, и я не в накладе.
Оценив вклад трактирщика,
в дело травмобезопасного активного отдыха, я стал смотреть на него с гораздо
большим уважением. Воздав должное его организационным способностям, я вернулся
к себе за столик.
организма, я спустился вниз, в пропахший застарелым запахом пищи, разлитого
вина и нечистот, зал. В такую погоду, в этой дыре, оставалось только одно,
напиться и забыться. Я расположился за хлипким столом, в углу. По вечерней поре, я был не
одинок в своем решении. Наши "попутчики", работающие бог знает на какую службу,
судя по их состоянию, предавались пороку пьянства уже изрядное количество
времени, гораздо раньше меня сообразив, что иных развлечений здесь не
предполагается, разве что дополнить пьянку небольшой дракой. Не так что б
насмерть или с особым
членовредительством, а просто для поддержания формы и поднятия духа.
Зал постепенно наполнялся
посетителями, стекавшимися в этот "светоч культурного досуга", с окрестных
деревень и хуторов. Появились и девицы яркой внешности, обитавшие в доме через
дорогу от трактира, наполняя помещение резким ароматом духов и вызывающе
громким смехом.
Вечер переставал быть
томным. Крепкие деревенские парни и мужики, уставшие от жен и детей, пришедшие
сюда пропустить кружку-другую дрянного пива и отвлечься от семейных забот, так
же как и мордовороты, из компании псевдокупцов, были не против скрашивания
вечера небольшой пьяной дракой, с последующим братанием. Все ждали только
повода, усиленно доводя себя до требуемой кондиции, с помощью разбавленного
пива и местного деревенского самогона. Я тихо сидел в углу, ожидая начала
традиционного провинциального турнира по боям без правил.
Началось все в дальнем
от меня углу. Взвизгнула одна из девиц, поднялся крик. Из мгновенно
образовавшейся кучи-малы, время от времени отваливались отдельные оглушенные
фрагменты. Решив, что пролетевший над их головами табурет, вполне достойный
повод принять участие в потасовке, ребята из "охранки", двинулись в сторону
бурных событий, расталкивая толпу, пока еще только наблюдавших и разогревавшихся зрителей.
Кому-то наступили на ногу,
кому-то заехали локтем в нос, вскоре весь зал превратился в поле битвы. В
очередной раз пригнувшись, что бы пропустить очередную пролетающую глиняную
кружку над головой, я, не рассчитывая
принимать участия в общей начавшейся свалке, решил подняться на галерею, идущую
вдоль второго этажа. Но побоище уже разгорелось и временами перекидывалось и на
лестницы. Увидев несущуюся на меня сверху тушу почтенного мельника, я, решив
что глупо стоять на пути паровоза, принял в сторону. Пролетев мимо меня,
мельник проломил своими упитанными телесами столешницу у стола, за которым я
сидел, и с блаженным выражением на толстощеком лице остался лежать, приходя в
себя. Поднявшись на галерею, я обнаружил там трех девиц, задорно подбадривающих
наиболее отличившихся в побоище, и дряхлого старичка, которому возраст уже не
позволял принимать участия в таких молодецких забавах. Впрочем, по озорному
блеску в его глазах, я понимал, что в душе, он целиком и полностью с теми кто
там, внизу. Трактирщик же, как истинный капитан, не покинувший своего мостика,
точнее барной стойки, привычно уворачиваясь от различных летящих в его сторону
предметов, бойко строчил пером в объемном гроссбухе.
Выплеснув
спустя полчаса избыток энергии, зал затихал, представляя наблюдателю
картину полного разгрома. Однако, к моему удивлению, не прошло и пяти минут,
как бойкие крепкие ребята половые и официантки привели зал практически к
первозданному виду. Заменив проломленные столешницы, принеся из подсобки новые
скамьи и табуреты, пополнив длинный ряд глиняных бутылей за стойкой, в зал
вернулась атмосфера духовного единения.
В соответствии с
традициями пития, застолье переходило к стадии братания и взаимоуважения, с
последующим распеванием нецензурных песен, сменяющихся песнями о нелегкой
солдатской доле и прочими проявлениями вокальных данных развернувшейся души.
Я вернулся за свой столик
в углу. Новая столешница была не в пример чище старой, видимо протиранием
поверхности столов здесь не занимались, дожидаясь, когда столешницу разломают и
ее можно будет заменить на новую. Да и вообще, подход хозяина к организации
процесса обслуживания, меня несколько озадачил.
Улучив момент, когда
трактирщик остался за стойкой в одиночестве, я подошел к нему.
- А скажите любезный, -
сказал я, - вам не приходило в голову, что если сделать столы, скамейки и
табуреты из более толстых и менее прогнивших досок, то это существенно
уменьшило бы ущерб, наносимый подобными баталиями. А если еще к этому добавить
замену глиняных кружек и кувшинов деревянными, а еще лучше металлическими, то
ущерб стал бы вообще минимальным.
Выслушав мое
рацпредложение, трактирщик только ухмыльнулся.
- Вы, почтенный, далеко не
первый, кто задает мне подобный вопрос, - проговорил он. И, разумеется, когда-то
давно, я пробовал сделать именно так. Но, во-первых, компенсации, за побитое и
поломанное, составляют едва ли не половину моего дохода, а во-вторых, подумайте
сами, если бы доски у столешницы были бы более прочными, то как бы сейчас чувствовал
себя почтенный мельник, от тела которого вы так ловко увернулись. А так, стол в
щепы, а у мельника даже синяков поди не останется. А по поводу посуды, так сами
посудите, если кого огреют кружкой, а того хуже бочонком по голове? Тут ведь и
до смертоубийства недалеко. А так, кружка вдребезги, и все довольны.
Согласитесь, ведь гораздо большее удовлетворение вы получите, когда брошенная
вами кружка разлетится на мелкие кусочки, чем когда она просто отскочит от
стены. А в результате и гости целы, и побуянили на славу, и побили-переломали
все, что только можно. Так сказать, сразу видно, что вечер удался на славу. А
за мебель и посуду вы не беспокойтесь. Я
ж не первый день хозяйство веду, так что грошовые кружки у местного гончара
оптом закупаю, я у него основной заказчик, у него вся семья этим кормится, а
доски так это брак с лесопилки, мой тесть там заправляет. И ему пару медяков
за бросовые обрезки получить приятно, и я не в накладе.
Оценив вклад трактирщика,
в дело травмобезопасного активного отдыха, я стал смотреть на него с гораздо
большим уважением. Воздав должное его организационным способностям, я вернулся
к себе за столик.
