Дорога
О чем бы я ни писал, написанное все равно упрется в дорогу. Такая уж жуткая, вселенская, постоянная тоска - что тут поделаешь? Мне хочется написать про женщин, про море.. но когда я начинаю это делать непроизвольно застывая, представив либо рассвет на 13-й станции
Б. Фонтана, либо любимые очертания в полутемной спальне - тогда мне уже не нужно
слов... все, что мне нужно, уже есть во мне. И было оно там всегда.
Мятущийся, непрощенный и непрощающий, то ли лишний, то ли просто не у места - где же еще мне могла быть хорошо, как не в пути? Там я видел цель.
Тягостное ощущение - послевкусие ошибки. Чем-то сродни тому, когда в детстве съешь клопа на малине - в детстве это беда. А сейчас...
А сейчас, бывает, смерть меньшая беда, чем клоп на малине. Особенно твоя собственная. Кто ты такой, зачем нужен людям и Б-гу? Может быть, ты занимаешь чье-то место вот ты умрешь, а в твоей квартире поселится великий изобретатель, или педагог, и машину будет ставить на твое место. И детей своих будет воспитывать. А на кухне его жена будет варить борщ, а не гашиш курить, как ты.
Тебя пора выбросить на свалку, как "Тойоту Марк 2" 1986 года, или разобрать по запчастям. Мозг, вполне может, еще пригодится. Нижняя челюсть нет, там слишком много осталось твоих
собственных зубов, кривых и пожелтевших. Руки... оставим пока руки. Сердце...
А про сердце надо бы поподробнее.
Почему они не видят? Не видят, что оно еще способно любить, оно хочет любить, оно ждет, что кто-нибудь в это поверит. А никто не верит.
Людям важнее быстрее добраться до дома, чем сам дом. Проще привыкнуть к тому, что ругаешь, чем изменить мир. Кем лучше быть мышкой или львом? Водой или плотиной?
Я не верю, что в эту страну забредет Рождество спел бы мне, восстань он из гроба, Вертинский. Я тоже не верю.
Но, черт, верую.
Мой Б-г это люди. Добрые, светлые, прямодушные, всегда готовые помочь друг другу. Какой-нибудь герой Быкова отыскивал бы их поодиночке и рассаживал бы по вагонам... я так не хочу.
Я хочу вечером ехать, допустим, по Якиманке и улыбаться окнам. Пусть достигнет цели хотя бы одна улыбка... уже станет проще. Пускай пока мне.
А там, глядишь, все вернется.
Все, что мы потеряли.
Честь, оброненная в 1988 году в Ярославле, на Суздальском шоссе.
Совесть, которую тремя годами позже, в 1991, украли в Москве на Савеловском вокзале, когда оттуда еще ходил рыбинский поезд.
Ум, пропитый в 2011 в Одессе, в новостройке на Ближних Мельницах с видом на дом, где прошло детство Ахматовой, вместо моря. Каждое утро под окном звенел 10 трамвай, и однажды я все-таки на нем поехал по случаю сдачи авто в сервис... но об этом в другой раз.
Куда-то надо будет складывать все это барахло, вот что. Расставлять мебель, прогонять мышей и тараканов. Мыть стекла и фары когда все вернется, нам предстоит далекий путь.
Блин.
О чем бы я ни писал, написанное все равно упрется в дорогу.
Было изменено: 23:25 01/03/2012.
Б. Фонтана, либо любимые очертания в полутемной спальне - тогда мне уже не нужно
слов... все, что мне нужно, уже есть во мне. И было оно там всегда.
Мятущийся, непрощенный и непрощающий, то ли лишний, то ли просто не у места - где же еще мне могла быть хорошо, как не в пути? Там я видел цель.
Тягостное ощущение - послевкусие ошибки. Чем-то сродни тому, когда в детстве съешь клопа на малине - в детстве это беда. А сейчас...
А сейчас, бывает, смерть меньшая беда, чем клоп на малине. Особенно твоя собственная. Кто ты такой, зачем нужен людям и Б-гу? Может быть, ты занимаешь чье-то место вот ты умрешь, а в твоей квартире поселится великий изобретатель, или педагог, и машину будет ставить на твое место. И детей своих будет воспитывать. А на кухне его жена будет варить борщ, а не гашиш курить, как ты.
Тебя пора выбросить на свалку, как "Тойоту Марк 2" 1986 года, или разобрать по запчастям. Мозг, вполне может, еще пригодится. Нижняя челюсть нет, там слишком много осталось твоих
собственных зубов, кривых и пожелтевших. Руки... оставим пока руки. Сердце...
А про сердце надо бы поподробнее.
Почему они не видят? Не видят, что оно еще способно любить, оно хочет любить, оно ждет, что кто-нибудь в это поверит. А никто не верит.
Людям важнее быстрее добраться до дома, чем сам дом. Проще привыкнуть к тому, что ругаешь, чем изменить мир. Кем лучше быть мышкой или львом? Водой или плотиной?
Я не верю, что в эту страну забредет Рождество спел бы мне, восстань он из гроба, Вертинский. Я тоже не верю.
Но, черт, верую.
Мой Б-г это люди. Добрые, светлые, прямодушные, всегда готовые помочь друг другу. Какой-нибудь герой Быкова отыскивал бы их поодиночке и рассаживал бы по вагонам... я так не хочу.
Я хочу вечером ехать, допустим, по Якиманке и улыбаться окнам. Пусть достигнет цели хотя бы одна улыбка... уже станет проще. Пускай пока мне.
А там, глядишь, все вернется.
Все, что мы потеряли.
Честь, оброненная в 1988 году в Ярославле, на Суздальском шоссе.
Совесть, которую тремя годами позже, в 1991, украли в Москве на Савеловском вокзале, когда оттуда еще ходил рыбинский поезд.
Ум, пропитый в 2011 в Одессе, в новостройке на Ближних Мельницах с видом на дом, где прошло детство Ахматовой, вместо моря. Каждое утро под окном звенел 10 трамвай, и однажды я все-таки на нем поехал по случаю сдачи авто в сервис... но об этом в другой раз.
Куда-то надо будет складывать все это барахло, вот что. Расставлять мебель, прогонять мышей и тараканов. Мыть стекла и фары когда все вернется, нам предстоит далекий путь.
Блин.
О чем бы я ни писал, написанное все равно упрется в дорогу.
Было изменено: 23:25 01/03/2012.
