что нам читали (с)
Наша Таня громко плачет - все равно ее не брошу: оторвала мишке лапу. Культурное поколение - это дети, выросшие на одних и тех же книжках.
Маршак, Барто, Михалков формировали сознание "от двух до пяти" и чуть старше в некий единый культурный макрокосм.
Сейчас вы можете ржать, и я могу ржать, и кони могут ржать, но тогда в племянниках у Дяди Степы ходила вся детвора - того уровня, где вообще читали книжки, поскольку нищих, бедных и малограмотных было ведь
большинство... "Дядя Степа" таки да вчеканивался в детские мозги и повторялся с восторгом: он был четок и харизматичен.
Ушлый Михалков набил страну безразмерными тиражами. "Пьеса для чтения", тонкая такая книжка "Зайка-зазнайка" настигала ребенка, как детский вариант Медного Всадника.
Зайчик там был куркуль и пытался эксплуатировать Лису в домашнем
хозяйстве: "Воды наносишь, полы помоешь - сядешь, посидишь. Обед сготовишь, стол накроешь - сядешь, посидишь. Только и знай, что сиди себе весь день!" Этот социальный протест домашней прислуги я помню до сих пор.
Уже Чуковский был для нас не то чтобы сложноват...
странноват?, да тоже нет, но что-то в нем было эстетически чужеродное. А вот был он, братцы, человеком другой культуры, более сложной, изощренной, богатой и условной, с глубиной и иронией, - и мы это ощущали! Он не был своим! Его стихи не входили в твою душу органично и полностью - всегда оставалась перемычка между твоим сердцем и его словами. Вы поняли? Для детей - в них была литературность, уже во взросло-отрицательном значении этого слова. О! - он писал для детей, сам при этом играл ребенка - а все-таки сам при этом ребенком не становился: автор не растворялся в лирическом герое; между актером и его персонажем просвечивала дистанция.
О деле. О прозе. О книжках, которые помнились. Которые ложились в основание твоего языка и миропредставления.
Буратино прекрасен. Бессмертен. Поле чудес в стране дураков. Именем тарабарского короля - откройте! Пациент скорее жив, чем мертв. На этом деревце вырастет мно-ого курточек для Папы Карло.
Замечательным писателем был Николай Носов! Сколько же миллионов (или все-таки десятков миллионов?) детей взвизгивали от смеха, слушая "Мишкину кашу"! "Ах, чтоб тебя! - сказал Мишка. - Куда ж ты все лезешь?"
А также страна была нашпигована "Томом Сойером". Твен высказался насчет Америки с дубинкой вора и корзинкой убийцы, или наоборот, и Кремль его рекомендовал нам. Перевод Чуковского был эталоном, понимать мы этого не могли, но ощущение-то проникало!
Там была такая странная жизнь, что мы даже не задумывались. Почему "субботний отдых", если не работают только в воскресенье, как всем известно? Что значит "Давид и Голиаф", и чем они отличаются от двенадцати апостолов? Библия - все равно нечто архаичное, доисторическое, темное, неизвестное, чуждое. Как это - мальчишки могут носить шляпы?! Абсолютно инопланетная жизнь, но романтическая и познавательная, и герой достойный.
Ах да, и все читали итальянского коммуниста Джанни Родари - "Приключения Чипполино": про классовую борьбу фруктов и овощей. Его же стихи про бедность хороших рабочих и так далее.
Слушайте. Приличные образцы. Сильная техника языка. Здоровый дух и оптимизм. Добро, победа, идеал, благородство. Ясные и категорические моральные критерии. Так еще и юмор.
Так еще и картинки были хорошие! Школа что надо. Фамилий Конашевичей и Добужинских мы не знали, но глаза-то видели. Да: романтизм с легкими элементами модернизма у стариков.
Было изменено: 15:59 22/04/2012.
Маршак, Барто, Михалков формировали сознание "от двух до пяти" и чуть старше в некий единый культурный макрокосм.
Сейчас вы можете ржать, и я могу ржать, и кони могут ржать, но тогда в племянниках у Дяди Степы ходила вся детвора - того уровня, где вообще читали книжки, поскольку нищих, бедных и малограмотных было ведь
большинство... "Дядя Степа" таки да вчеканивался в детские мозги и повторялся с восторгом: он был четок и харизматичен.
Ушлый Михалков набил страну безразмерными тиражами. "Пьеса для чтения", тонкая такая книжка "Зайка-зазнайка" настигала ребенка, как детский вариант Медного Всадника.
Зайчик там был куркуль и пытался эксплуатировать Лису в домашнем
хозяйстве: "Воды наносишь, полы помоешь - сядешь, посидишь. Обед сготовишь, стол накроешь - сядешь, посидишь. Только и знай, что сиди себе весь день!" Этот социальный протест домашней прислуги я помню до сих пор.
Уже Чуковский был для нас не то чтобы сложноват...
странноват?, да тоже нет, но что-то в нем было эстетически чужеродное. А вот был он, братцы, человеком другой культуры, более сложной, изощренной, богатой и условной, с глубиной и иронией, - и мы это ощущали! Он не был своим! Его стихи не входили в твою душу органично и полностью - всегда оставалась перемычка между твоим сердцем и его словами. Вы поняли? Для детей - в них была литературность, уже во взросло-отрицательном значении этого слова. О! - он писал для детей, сам при этом играл ребенка - а все-таки сам при этом ребенком не становился: автор не растворялся в лирическом герое; между актером и его персонажем просвечивала дистанция.
О деле. О прозе. О книжках, которые помнились. Которые ложились в основание твоего языка и миропредставления.
Буратино прекрасен. Бессмертен. Поле чудес в стране дураков. Именем тарабарского короля - откройте! Пациент скорее жив, чем мертв. На этом деревце вырастет мно-ого курточек для Папы Карло.
Замечательным писателем был Николай Носов! Сколько же миллионов (или все-таки десятков миллионов?) детей взвизгивали от смеха, слушая "Мишкину кашу"! "Ах, чтоб тебя! - сказал Мишка. - Куда ж ты все лезешь?"
А также страна была нашпигована "Томом Сойером". Твен высказался насчет Америки с дубинкой вора и корзинкой убийцы, или наоборот, и Кремль его рекомендовал нам. Перевод Чуковского был эталоном, понимать мы этого не могли, но ощущение-то проникало!
Там была такая странная жизнь, что мы даже не задумывались. Почему "субботний отдых", если не работают только в воскресенье, как всем известно? Что значит "Давид и Голиаф", и чем они отличаются от двенадцати апостолов? Библия - все равно нечто архаичное, доисторическое, темное, неизвестное, чуждое. Как это - мальчишки могут носить шляпы?! Абсолютно инопланетная жизнь, но романтическая и познавательная, и герой достойный.
Ах да, и все читали итальянского коммуниста Джанни Родари - "Приключения Чипполино": про классовую борьбу фруктов и овощей. Его же стихи про бедность хороших рабочих и так далее.
Слушайте. Приличные образцы. Сильная техника языка. Здоровый дух и оптимизм. Добро, победа, идеал, благородство. Ясные и категорические моральные критерии. Так еще и юмор.
Так еще и картинки были хорошие! Школа что надо. Фамилий Конашевичей и Добужинских мы не знали, но глаза-то видели. Да: романтизм с легкими элементами модернизма у стариков.
Было изменено: 15:59 22/04/2012.
