Немного об искусстве выживать (с)
Внушение оказывают люди друг на друга не только словами. А еще поступками и действиями, знаками симпатии и отвращения, любви и страха.
Внушение попадает в мозг помимо разума - в этом его главное отличие от
убеждения. Когда нам говорят нечто, привлекая факты, доводы, резоны и аргументы, то есть открыто обращаясь к разуму, мы всегда можем заметить про себя: мы убедились в пользе, в истинности, в неизбежности только что
услышанного. Но сплошь и рядом человек оказывается обладателем понятий или мнений, о которых, если вдруг его спросить, ответит нечто смутное и недоуменное. Кто-то говорил, что это так, а не иначе; все поступают или
думают именно так; общеизвестно, что это хорошо (или плохо); принято у всех считать таким образом. И все. И это полная правда. Потому что например, все нормы и понятия человеческой жизни, поведения и общения в
ней, вся картина устройства мира (а состоять она может из одних лишь мифов и легенд) - это сплошь недоказуемые истины, внушенные нам в раннем детстве, податливом внушению, как губка.
Внушение незримо содержится в любом общении людей друг с другом. Любая речь (поступки точно так же) таит в себе семена внушения, которые сгинут или прорастут в зависимости от нашего отношения к этому человеку.
Внушают родители - детям, учителя - ученикам, врачи - пациентам, ораторы - слушателям, собеседники - друг другу, вниз и вверх по всем цепочкам социальных, родственных, интеллектуальных, любовно-дружеских, любых
человеческих взаимоотношений. "Не замечая того сами, мы приобретаем в известной мере чувства, суеверия, предубеждения, склонности, мысли, даже черты характера от окружающих нас лиц, с которыми мы чаще всего
общаемся".
А все внушенное нам в детстве - это почва, на которой вырастет понятие об авторитете, то есть о тех, кому можно и нужно верить, чьи слова будут восприниматься в дальнейшем как непреложные и как бы исходящие от собственного разума, хотя "проникли они с заднего крыльца, минуя парадный ход сознания". Ибо авторитет - ключ от этого черного хода, а форму ключа с детства определило общество, семья, приятели, даже какие-то порой случайные встречные.
И дальше мы всю жизнь подыскиваем себе людей, на мнение которых можно ориентироваться. Отбор производится подсознательной, но все-таки логикой, и ее возможно воспроизвести. Ну, приблизительно так:
* он с очевидностью желает мне добра;
* общеизвестно, да и видно, как он умен и сведущ в том, что говорит;
* он увлечен, он убежден, уверен, говорит открыто и явно искренне;
* это совершенно совпадает с тем, чего я, в сущности, и сам хочу;
* он симпатичен, прозорлив и проницателен;
* ему верят все вокруг, нелепо быть исключением;
* я не уверен, я колеблюсь, плохо осведомлен, а это - явный профессионал.
И всякое тому подобное. Поэтому во все века любой - от мелкого торговца до великого духовного пастыря - настаивает прежде всего на том, что желает добра и выгоды, что знает нечто, что уполномочен свыше и что
безусловно одобряем кем-то, кто является заведомым авторитетом.
Обращенное к человеку слово если не всегда действует внушающе, то все же проникает и хранится где-то. Поэтому яд медленного внушения от слов Яго постепенно проникал в душу Отелло, отсюда правота гнусного наставления "клевещи, клевещи, что-то останется", отсюда неодолимо западающий в разум сухой остаток любой проповеди и любого внушающего нажима. Особенно одетого в факты (даже подтасованные), особенно горящего убеждением и пафосом (даже бенгальским), особенно подкрепленного авторитетом (даже умышленно раздутым).
Было изменено: 11:13 23/11/2012.
Внушение попадает в мозг помимо разума - в этом его главное отличие от
убеждения. Когда нам говорят нечто, привлекая факты, доводы, резоны и аргументы, то есть открыто обращаясь к разуму, мы всегда можем заметить про себя: мы убедились в пользе, в истинности, в неизбежности только что
услышанного. Но сплошь и рядом человек оказывается обладателем понятий или мнений, о которых, если вдруг его спросить, ответит нечто смутное и недоуменное. Кто-то говорил, что это так, а не иначе; все поступают или
думают именно так; общеизвестно, что это хорошо (или плохо); принято у всех считать таким образом. И все. И это полная правда. Потому что например, все нормы и понятия человеческой жизни, поведения и общения в
ней, вся картина устройства мира (а состоять она может из одних лишь мифов и легенд) - это сплошь недоказуемые истины, внушенные нам в раннем детстве, податливом внушению, как губка.
Внушение незримо содержится в любом общении людей друг с другом. Любая речь (поступки точно так же) таит в себе семена внушения, которые сгинут или прорастут в зависимости от нашего отношения к этому человеку.
Внушают родители - детям, учителя - ученикам, врачи - пациентам, ораторы - слушателям, собеседники - друг другу, вниз и вверх по всем цепочкам социальных, родственных, интеллектуальных, любовно-дружеских, любых
человеческих взаимоотношений. "Не замечая того сами, мы приобретаем в известной мере чувства, суеверия, предубеждения, склонности, мысли, даже черты характера от окружающих нас лиц, с которыми мы чаще всего
общаемся".
А все внушенное нам в детстве - это почва, на которой вырастет понятие об авторитете, то есть о тех, кому можно и нужно верить, чьи слова будут восприниматься в дальнейшем как непреложные и как бы исходящие от собственного разума, хотя "проникли они с заднего крыльца, минуя парадный ход сознания". Ибо авторитет - ключ от этого черного хода, а форму ключа с детства определило общество, семья, приятели, даже какие-то порой случайные встречные.
И дальше мы всю жизнь подыскиваем себе людей, на мнение которых можно ориентироваться. Отбор производится подсознательной, но все-таки логикой, и ее возможно воспроизвести. Ну, приблизительно так:
* он с очевидностью желает мне добра;
* общеизвестно, да и видно, как он умен и сведущ в том, что говорит;
* он увлечен, он убежден, уверен, говорит открыто и явно искренне;
* это совершенно совпадает с тем, чего я, в сущности, и сам хочу;
* он симпатичен, прозорлив и проницателен;
* ему верят все вокруг, нелепо быть исключением;
* я не уверен, я колеблюсь, плохо осведомлен, а это - явный профессионал.
И всякое тому подобное. Поэтому во все века любой - от мелкого торговца до великого духовного пастыря - настаивает прежде всего на том, что желает добра и выгоды, что знает нечто, что уполномочен свыше и что
безусловно одобряем кем-то, кто является заведомым авторитетом.
Обращенное к человеку слово если не всегда действует внушающе, то все же проникает и хранится где-то. Поэтому яд медленного внушения от слов Яго постепенно проникал в душу Отелло, отсюда правота гнусного наставления "клевещи, клевещи, что-то останется", отсюда неодолимо западающий в разум сухой остаток любой проповеди и любого внушающего нажима. Особенно одетого в факты (даже подтасованные), особенно горящего убеждением и пафосом (даже бенгальским), особенно подкрепленного авторитетом (даже умышленно раздутым).
Было изменено: 11:13 23/11/2012.
