Мейби?

Минет (с)

Я никогда не изменял жене. До тех пор, пока мне не исполнилось тридцать.
И тогда мне вдруг открылось, что мир женщин огромен и прекрасен. Я
завел себе страницу на сайте знакомств и вскоре у меня уже был
виртуальный роман с разведенной дамой сорока двух лет. Эти знакомства
давались мне легко, я мог часами говорить о наших совпадениях и
несовпадениях, но когда дело доходило до телефона, я отказывался брать
номер.
Были ли у меня причины? Я боялся сам себя и этих женщин. Я
думал, что обязательно попробую в другой раз. Не сейчас, говорил я себе,
ведь у тебя такой жизненный период. А потом понимал, что у нас всегда
какой-то жизненный период. Так уж мы устроены. И мной овладевала печаль.

Вообще-то, я начал с того, что заполнил анкету. Я убавил себе
возраст на пару лет. Мне не нравилось это число тридцать. Этот ноль в
конце, он совершенно мне не нравился. Я решил, что мне будет двадцать
восемь, и оставил себе небольшой маневр. Ровно два года, чтобы было
время пробовать и ошибаться. Расставьте свои жизненные приоритеты
предложила мне анкета, и я здорово задумался. По правде говоря, у меня
совсем не было никаких приоритетов. Максимум секса, написал я. В чем-то
другом я не был уверен. За десять лет супружества моя жена так и не
поняла, что значит для меня секс, и почему я должен притворяться теперь?

Конечно, я всегда умел встать на ее сторону. Но к тридцати годам я
устал считать каждого по своему правым, прислушиваться к каждому мнению.
Когда мы совсем устанем, мы, наверное, станем другими людьми. Мы и так
другие люди, если разобраться. Взрослые люди. А потом я познакомился с
этой разведенной дамой сорока двух лет и решил, что, наверное, хватит
бояться. Нет причин бояться, ведь мы все взрослые люди? И у нас,
наверное, просто такой жизненный период.
Это так неудобно, -
написала она мне. Пока напечатаешь все это. Я больше люблю по
телефону. А ты? А я люблю писать, - подумал я. Но когда-то нужно
открывать для себя мир женщин. Давай номер, - отправил я ей сообщение, -
давай номер, и я тебе позвоню. Через полминуты она прислала мне шесть
цифр. И я запомнил их. Против своего желания я запомнил эти шесть цифр. И
мной снова овладела печаль.
Оказалось, что у нее вполне приятный
голос. Она писала с ошибками, ставила никчемные мягкие знаки и путала
гласные. Но голос у нее был ничего.
- Я совсем не чувствую, что ты
младше, - сказала она мне прямо в ухо. Когда беседуешь по телефону, тебе
всегда говорят прямо в уши и сложно делать вид, что ты чего-то не
понял.
- Наверное, это потому, что я сам этого не чувствую, - сказал я в ответ.
-
Приезжай, - сказала она. Приезжай сейчас, а то потом у нас ничего не
получится. Я закручу новый роман и больше не захочу тебя видеть. А пока я
одна и ты можешь приехать.
Я выключил телефон. Ухо у меня горело. Я прошелся по комнате туда-сюда, а потом выключил и компьютер.
Уже
на улице подумал, что, пожалуй, следовало бы принять душ или хотя бы
просто подмыться, но это, честно говоря, тоже был бы маневр. А там где
маневр, всегда есть возможность передумать.
- Что? спросил водила,
- спешишь? В темноте он принял меня за тинэйджера. Так даже лучше.
Приятно показаться моложе своих лет. Так что я врал этой
сорокадвухлетней одиночке, будто я не чувствовал разницы в нашем
возрасте.
Я сел на заднее сиденье и закурил.
- Нет, - сказал я, - совсем не спешу. Даже знаешь, что? Поехали длинной дорогой, я пока подумаю тут.
- Так будет дороже, - сказал водила.
- Нет проблем, - ответил я.
Мы
поехали самой длинной дорогой. Я даже подумал в какой-то момент, что мы
заблудились. Фонари на улицах горели то желтым, то белым светом. И
настроение у меня менялось я то успокаивался, то снова начинал
волноваться.
С другой стороны, причин волноваться у меня вроде бы и
не было. В юности мы с женой так много говорили о простом женском
счастье, что я решил, будто и мужское счастье должно быть обязательно
простым. Вот только я так и не решил для себя, что это такое простое
мужское счастье. Наверное, это я и собирался выяснить.
Когда мы
приехали было уже совсем поздно. Это оказался спальный район. Редкие
окна светились то там то тут. Кому-то не спалось, кто-то, по видимому,
просто не собирался спать.
- Ну... давай... - сказал мне на прощанье водила. И я решил действовать.
Я
вытащил телефон и снова набрал ее номер. Голос был сонным и
соблазнительным. Не важно, ставишь ли ты мягкие знаки там, где нужно,
если у тебя такой голос.
- Я здесь, - сказал я, - совсем рядом. И она назвала мне номер квартиры.
В
подъезде пахло кошками и нищетой. И в лифте пахло точно также. Дверь ее
квартиры была выкрашена в зеленый цвет, будто она была мусульманкой.
- Привет, - сказал я, когда она открыла. Я ничего не купил по дороге. Спешил.
-
Ерунда. Она отступила назад. Почти на голову ниже меня, хоть я
никогда не считал себя высоким и стройным. Оттого, что я сутулился, я
все время казался себе недостаточно высоким. Это ерунда. У меня все
есть. Все, что нам может понадобиться.
Я ссутулился еще сильнее, а
потом опомнился, взял себя в руки, выпрямил спину и посмотрел ей в
глаза. На улице шумел ветер. Осенью всегда так.
- Будешь вино?
спросила она. Я разулся и пошел на кухню. Здесь был накрыт небольшой
стол. Скромно, без романтики и изыска. Она разлила вино в стеклянные
бокалы, и мы выпили за встречу. О чем нам говорить, я совершенно не
знал. Это совсем другое дело, чем печатать слова и отправлять их по
проводам. И печаль опять притаилась где-то рядом.
Я вставил сигарету в зубы и поиграл немного.
- Мне идет сигарета? спросил я. Она ничего не ответила и налила по второй. Я пожевал фильтр и передумал курить. Пока.
- В твоей анкете о тебе почти ничего не написано, - сказал я.
- Ты думаешь, человека можно узнать по анкете?
- Я думаю, человека вообще нельзя узнать.
- Это правильно, - сказала она. Ты вообще все правильно понимаешь. Я совсем не чувствую, что ты младше.
Молодость
вообще-то опасное время. Раньше я думал, что если переживешь его, то
дальше все будет в порядке. Есть какая-то роковая черта в юности.
Роковая черта, ведь так это называется?
- Мне скоро тридцать, - возразил я.
- А мне сорок, - ответила она. Сорок лет, представляешь?
Я
подумал, должна ли в этом быть какая-нибудь трагедия? Просто по
привычке подумал об этом. Ведь мне действительно тридцать. И большинству
моих знакомых тоже. Но никто из нас не оказался способным к институту
брака. Никто, кроме меня. И детей у нас тоже практически ни у кого нет. Я
подумал, примета ли это времени, случайность, обстоятельства?
Она налила третий бокал, точно куда-то спешила. Я слегка захмелел, и тревога мало-помалу отступала.
- Что ты ищешь на этом сайте? спросил я.
- Там у каждого свои цели.
Я
обвел глазами ее кухню. Украдкой, чтобы она не очень-то заметила, как я
глазею на ее жилище. Ничего особенного. Старая мебель, оклеенная белым
пластиком. Несвежая мойка. Занавески желтые от табачного дыма. Я снова
вставил сигарету и закурил.
- У тебя были любовницы моего возраста? вдруг спросила она. Я решил ответить честно.
- У меня вообще не было любовниц. Я никогда не изменял жене.
Она покачала ножкой бокала, и дешевое вино растеклось по его стенкам.
- А у тебя? спросил я. Моего возраста?
- Да, - она улыбнулась, - даже еще моложе.
Я
снова заволновался. Ведь я соврал насчет своих двадцати восьми. Так
что, кто его знает, что она имела в виду. С другой стороны, что может
помешать людям обманываться? И обманывать?
- Моя жена будет меня искать, - зачем-то сказал я невпопад.
- А меня никто не ищет, - она прищурилась. Может, ты меня нашел?
Она отставила полупустой бокал и взяла меня за руку, перехватывая инициативу.
- Ты счастлив в своей семье?
- Нет, - сказал я. Но меня это по-своему устраивает.
- А где твоя жена?
- Пошла на танец живота, - ответил я. Она по вечерам ходит на танец живота.
Сколько
в нас ядовитой иронии, - подумал я. Мы даже в письмах не можем обойтись
без смайлов. Всюду как-то прячемся за улыбочками да ухмылочками.
-
Давай попробуем, - сказала она, не понятно, что имея при этом в виду.
Давай попробуем друг с другом. И ты узнаешь, какие цели у меня на этом
сайте.
Отчего бы и нет. Ведь нет причин бояться, раз мы все взрослые
люди? Я подумал, сколько таких как я сидело на этой кухне, попивая
вино. Таких как я и даже моложе.
Она взяла мою вторую руку. Кожа на
ее ладонях была сухой и горячей. Точно ей много приходится стирать, не
пользуясь машиной-автоматом. Неужели ей до сих пор никто не подарил
робота для повседневной стирки?
Я вспомнил, что не взял с собой презервативов. Точнее говоря, я вообще никак не подготовился.
- Я схожу в душ? осторожно спросил я.
- Это совсем не нужно.
- Правда?
- Ага.
Мы
немного помолчали, каждый думая о своём. Потом я достал телефон и
выключил его. Совсем. Она налила еще вина, и я выпил его залпом, не
чокаясь и не глядя ей в глаза. Где-то в глубине ее квартиры очень тихо
работал телевизор. Наверное, её ждет вполне обычное продолжение вполне
обычной жизни. И вполне обычная смерть домохозяйки, которая выпала из
окна лоджии, вывешивая белье.
Она поправила прическу и встала из-за
стола. Я тоже поднялся, колени у меня слегка дрожали. Ведь я никогда,
никогда не изменял жене.
Она повернулась ко мне спиной и медленно
пошла вперед, заманивая широкими бедрами и тонкой талией. Чего ей стоит,
сохранять такую талию в сорок с лишним лет? Я захватил со стола свои
сигареты и пошел следом, на звук телевизора, на изгиб ее усталой
поясницы.
- Сними рубашку, - сказала она, когда мы вошли в спальню. Я хочу на тебя посмотреть. Мне нравятся молодые.
Я послушно начал раздеваться. Я решил, что буду слушаться ее, пока у меня не появится идея получше.
-
Я не важно выгляжу, - сказал я, оставшись без рубашки. Плечи мои снова
подались вперед. Все никак не могу выпрямить проклятую спину.
- А мне не важно, как ты выглядишь. Ты интересный.
- Правда?
- И раз ты пришёл сюда, тебе не важно, как выгляжу я, да? Ты же знаешь, сколько мне лет.
Я
не знал, что на это ответить. Я подумал, что она считает это хорошим
знаком, добрым предзнаменованием. На что она надеется, чего от меня
ждёт?
Она подошла и положила сухую ладонь мне на грудь. Я
почувствовал, что покрываюсь потом. Мои руки мне мешали, я не знал, куда
их деть. И печаль была совсем, совсем рядом. Откуда она берётся? Мы,
если разобраться, совсем беспомощны перед встречей с ней.
Я взял её за мягкие плечи. Ей действительно за сорок. Она вся какая-то слабая.
Её
губы потянулись к моему лицу, и я решил уступить. Но поцелуи меня не
возбуждают. Если мы будем целоваться, у нас ничего не получится.
- Хочешь, я сделаю тебе минет? вдруг спросила она, точно догадавшись.
- Да, - сказал я. Да. Хочу.
Она
усадила меня на кровать и расстегнула ширинку. Я коснулся ее маленькой
груди. Член был маленьким и холодным. Я вздрогнул, когда она взяла его в
рот. Мне вспомнилось почему-то, как мы занимались сексом с женой во
время месячных. Её кровь пахла как натуральный яблочный сок. Но эти
мысли сейчас мне только мешали.
И тут я придумал, как нам продолжить. Так, чтобы у нас хоть что-то получилось.
- Расскажи мне, что ты делаешь, - попросил я, пока она держала мой член губами.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Потом улыбнулась и сжала меня плотнее. Я напрягся. Весь напрягся, и там, внизу.
- Ну, - сказала она, слегка отстранившись. Я делаю тебе минет.
- Да, - согласился я. Но что ты делаешь при этом?
Я напрягся еще сильнее. И даже спина, наконец, выпрямилась, и плечи...
- Я трогаю тебя языком, - сказала она. И губами. Я беру тебя. Ты мой. Сейчас.
- Ещё, - попросил я.
- Ещё я будто обнимаю тебя. Всего. Ты твёрдый. А я мягкая. Ты горячий. И я тоже.
Я
закрыл глаза. Всего на секунду. И тотчас широко открыл их, глядя, что
она делает там со мной. Ветер на улице шумел все сильнее. Так всегда
бывает осенью. Сердце у меня билось злей и чаще.
- Хорошо, - сказал я. Ты все правильно говоришь.
Она задвигалась быстрее, уже молча. Потом мы оба закрыли глаза. Потом я кончил.
Я откинулся назад, и она легла рядом.
- А ты? спросил я через пару минут. Она помолчала.
- Сегодня я чувствовала себя человеком, - сказала она. И женщиной.
Я
незаметно застегнул ширинку и задумался над тем, что произошло. Мне не
было ни хорошо, ни плохо. Может, это потому, что я скептик? Я думаю, что
скептиков в жизни ждёт самое большое разочарование.
Она села и снова погладила меня по груди.
- На этом сайте каждый решает свои проблемы, - сказала она.
- Что? переспросил я, ничего не поняв. Она не ответила.
Я
встал и одел рубашку. Сунул в зубы сигарету и закурил. Потом подумал и
дал ей тоже. Она курила, глубоко затягиваясь и резко выдыхая дым.
- А вообще, дура я, - сказала она вдруг. И лет мне много.
Я
заправил как попало рубашку в помятые брюки, и вернулся на кухню.
Недопитое вино стояло там, где мы его оставили. Приступ тошноты подкатил
к горлу и отпустил.
- Ты позвонишь ещё? спросила она, возникнув в дверном проеме.
-
Наверное, - сказал я, не оглядываясь. Я взял свой телефон со стола и
включил его. Через секунду он пиликнул, пришла смска. Я почему-то знал,
что все так и произойдет. Жизнь вообще с годами настойчиво доказывает
нам то, о чем и так твердят все вокруг.
- Пока, - сказал я, и
зеленая дверь молча закрылась за мной. Я сбежал вниз по ступенькам,
нюхая кошек и нищету. Желтый фонарь такси маячил в ночном тумане.
Что-то
забудет память. Что-то скроется с глаз. Что-то умрет. В этом не должно
быть особой трагедии. Ну, а мне, наверное, остаются лишь романы по
переписке. И печаль. Мы обязательно, продолжим. Потом, после.
А пока ctrl+enter, bye.
И закончим на этом.

Beauty (Алексей Марьясов)