Продолжение
Продолжим.
Максим был очень независимый ребенок, близко ни с кем не общался. И, по-моему, у него была только мама, причем, довольно не молодая. Это сейчас такой - каждый второй ребенок, а тогда это была большая редкость: у всех были оба родителя.
Так вот. С Максимом мы просидели всего ОДИН УРОК. Я помню его до сих пор. Это было Чтение. И мы просто "нашли" друг друга.
Все дело в том, что до этого мне было почти всегда скучно. Как я думала, одной. Потому что все учились читать ( тогда в первом классе именно УЧИЛИ ЧИТАТЬ, а не как сейчас дети приходят в школу уже начитанные). А я читать умела. И мне было ужасно тоскливо, когда кто-то проговаривал по слогам: ре-во-лю-ци-я.
В тот раз мы с Максимом прочитали ВЕСЬ текст еще до того, как учительница выбрала в журнале жертву для издевательств. Текст был про птичек, замерзающих лютой зимой, если добрые ребята не строят им кормушки. И нам обоим стало скучно. И мы чисто интуитивно, ни словом не договариваясь, начали друг друга развлекать.
Мы переставляли слова в предложениях так, что получалось смешно. Мы тихо издевались над одноклассниками кто как читает.
- О! "Воробьи" с третьего раза! Какой он умный!
Мы хохотали так, что наши фамилии прозвучали за урок не менее 10 раз (Алмазовский рекорд был побит НАМИ). Не помню, была ли двойка, но за ту четверть нам обоим влепили по поведению неуд. В школу вызвали родителей. И если для Максима это было не в первой, то для меня это был страшный удар по самолюбию.
Мало того, меня на следующем же уроке пересадили к Алеше Казинкину - тотальному троечнику и зауряду.
Справа оказался тот самый Алмазов, который мог пару раз за урок фигануть меня по башке деревянным пеналом. Сзади - Михеев. Круглый идиот и двоечник, ни разу за три года не ответивший правильно ни на один вопрос. Он тыкал мне в спину острой ручкой по любому поводу. И даже мама как-то, мОя меня в ванной, спросила, почему у меня нарисовано ручкой на спине? Плять, он тыкал с такой силой, что протыкал форму и майку.
- Ну скажи ему, чтобы больше так не делал.
Наивная мама, божеж мой, она до сих пор такой и осталась.
Надо отдать должное Алеше Казинкину, он защищал меня от них как мог. Над нами даже стали пошучивать. Но у Алеши были более земные причины, о которых никто, кроме меня, не знал. В отличие от ноющей Инночки ("я не знаю, что здесь писать, помоги мне"), которую было постоянно слышно, Алешенька списывал у меня втихаря, и даже стал поэтому лучше учиться. Ошибки у нас часто были одинаковые, но принципиальная учительница не хотела ничего замечать: ее цель была достигнута. Отстающий начал подтягиваться за счет успевающего. Ее гениальная методика работала.
Правда, в таком дебильном окружении - идиот, зауряд и чмо - я почему-то скатилась на тройки, но это уже никого не волновало, кроме моих родителей, которые не могли понять, что случилось с их доброй старательной девочкой.
А мне, я думаю, стало просто по фиг. Когда вращаешься в кругу людей, ниже тебя уровнем, да еще, когда тебя используют эти же уровни, становишься какой-то апатичной, и потихоньку деградируешь.
С тех пор учиться я не любила.
Школа, друзья мои, убивает в детях маленьких гениев. Помните это, когда поведете своего ребенка первого сентября и будете вручать учительнице букет.
В погоне за дисциплиной и послушанием нивелируются живость ума, нестандартное мышление, творческое воображение, участие к окружающим. Те качества, которых нам так не хватает потом.
Максим был очень независимый ребенок, близко ни с кем не общался. И, по-моему, у него была только мама, причем, довольно не молодая. Это сейчас такой - каждый второй ребенок, а тогда это была большая редкость: у всех были оба родителя.
Так вот. С Максимом мы просидели всего ОДИН УРОК. Я помню его до сих пор. Это было Чтение. И мы просто "нашли" друг друга.
Все дело в том, что до этого мне было почти всегда скучно. Как я думала, одной. Потому что все учились читать ( тогда в первом классе именно УЧИЛИ ЧИТАТЬ, а не как сейчас дети приходят в школу уже начитанные). А я читать умела. И мне было ужасно тоскливо, когда кто-то проговаривал по слогам: ре-во-лю-ци-я.
В тот раз мы с Максимом прочитали ВЕСЬ текст еще до того, как учительница выбрала в журнале жертву для издевательств. Текст был про птичек, замерзающих лютой зимой, если добрые ребята не строят им кормушки. И нам обоим стало скучно. И мы чисто интуитивно, ни словом не договариваясь, начали друг друга развлекать.
Мы переставляли слова в предложениях так, что получалось смешно. Мы тихо издевались над одноклассниками кто как читает.
- О! "Воробьи" с третьего раза! Какой он умный!
Мы хохотали так, что наши фамилии прозвучали за урок не менее 10 раз (Алмазовский рекорд был побит НАМИ). Не помню, была ли двойка, но за ту четверть нам обоим влепили по поведению неуд. В школу вызвали родителей. И если для Максима это было не в первой, то для меня это был страшный удар по самолюбию.
Мало того, меня на следующем же уроке пересадили к Алеше Казинкину - тотальному троечнику и зауряду.
Справа оказался тот самый Алмазов, который мог пару раз за урок фигануть меня по башке деревянным пеналом. Сзади - Михеев. Круглый идиот и двоечник, ни разу за три года не ответивший правильно ни на один вопрос. Он тыкал мне в спину острой ручкой по любому поводу. И даже мама как-то, мОя меня в ванной, спросила, почему у меня нарисовано ручкой на спине? Плять, он тыкал с такой силой, что протыкал форму и майку.
- Ну скажи ему, чтобы больше так не делал.
Наивная мама, божеж мой, она до сих пор такой и осталась.
Надо отдать должное Алеше Казинкину, он защищал меня от них как мог. Над нами даже стали пошучивать. Но у Алеши были более земные причины, о которых никто, кроме меня, не знал. В отличие от ноющей Инночки ("я не знаю, что здесь писать, помоги мне"), которую было постоянно слышно, Алешенька списывал у меня втихаря, и даже стал поэтому лучше учиться. Ошибки у нас часто были одинаковые, но принципиальная учительница не хотела ничего замечать: ее цель была достигнута. Отстающий начал подтягиваться за счет успевающего. Ее гениальная методика работала.
Правда, в таком дебильном окружении - идиот, зауряд и чмо - я почему-то скатилась на тройки, но это уже никого не волновало, кроме моих родителей, которые не могли понять, что случилось с их доброй старательной девочкой.
А мне, я думаю, стало просто по фиг. Когда вращаешься в кругу людей, ниже тебя уровнем, да еще, когда тебя используют эти же уровни, становишься какой-то апатичной, и потихоньку деградируешь.
С тех пор учиться я не любила.
Школа, друзья мои, убивает в детях маленьких гениев. Помните это, когда поведете своего ребенка первого сентября и будете вручать учительнице букет.
В погоне за дисциплиной и послушанием нивелируются живость ума, нестандартное мышление, творческое воображение, участие к окружающим. Те качества, которых нам так не хватает потом.
