Эдвин опять проснулся до рассвета.....
Эдвин стоял у самой кромки песчаного пляжа. Волны тёплого моря играли у его ног миллионами ласковых брызг. В них отражались лучи восходящего солнца, и они переливались разноцветными огнями маленькой радуги. В мерцающих капельках бесконечности было столько света и красоты, что хотелось задержать их на время, чтобы рассмотреть. Но пойманные в ладони, они теряли себя и превращались в простую солёную воду, негодную даже для питья. А потом и она убегала сквозь пальцы, чтобы, превратившись в шумящую белую пену, уплыть к горизонту. Такому далёкому и недоступному, что слезились глаза от свободы ветра, прилетевшего из-за этой черты.
Уже несколько месяцев Эдвин приходил сюда по утрам. Просыпался и, тихонько выскользнув из объятий любимой, спешил навстречу солёному бризу. Впервые в жизни у него появилась тайна. И он никак не мог понять плохо это или хорошо. Хотелось рассказать обо всём Элане. Но мысли казались глупыми, а сомнения вздорными. И Эдвин молчал, не хотел тревожить понапрасну.
Всё началось с того, что он понял, что не помнит детства. Ни одной картинки, ни одного звука. Память упиралась в невидимый шлагбаум. И всё, что скрывалось за ним, даже не исчезло. Его просто не было. Это казалось странным, но совсем не пугало. Эдвина забавляла эта загадка. Он изучал её с разных сторон, пытаясь обойти и обхитрить. Не получалось. Потом привык и поверил, что так и должно быть.
Он рассказал об этом Элане. Она рассмеялась, и её смех звучал серебром маленьких колокольчиков: "Мой милый глупенький Эдвин! Ты смотришь на мир и думаешь, что знаешь о нём всё. Ты видишь белку, бегущую по ветвям к своим детям, птицу, летящую в гнездо к птенцам. И тебе кажется, что так должно быть у всех. Но ведь мы люди! Мы другие! Мы никогда не были детьми!" Элана обнимала его. Целовала очень нежно и ласково. И Эдвин забывал обо всех странностях мира, до конца растворяясь в любви и желании.
Проходили дни. Маленький диск раскалённого солнца поднимался из моря, проплывал, не торопясь, вокруг острова и снова опускался в глубины. Так было всегда. Ничего не менялось.
Эдвин поверил в простую правду Эланы и уже не вспоминал о своих сомнениях. Конечно же, люди другие! Они созданы из любви и живут ради этого бесконечного чувства. А мир, невозможный без её света, был сотворён только для них.
Но однажды Эдвину приснился сон. Настолько реальный, что сама жизнь показалась его бледной тенью. Он увидел Элану, идущую за руку с маленькой девочкой. Эдвин окликнул их, и они побежали к нему навстречу, роняя по пути серебро волшебных колокольчиков. Такие разные и родные, близкие и любимые, что его сердце не выдержало и разделилось на две половинки.
Девочку звали Эви. Она была его дочкой. И Эдвин помнил каждый миг с момента её рождения. Первую улыбку, первый шаг и первое слово. Она назвала его: "Папа"! И оказалось, что он знал о счастье лишь полправды. А может, даже меньше.
Эдвин проснулся, и Эви исчезла. Он испугался, что навсегда. Но нет. Следующей ночью она вернулась опять. Вошла в его сон, согрелась любовью и осталась до утра в предназначенном для неё уголке сердца.
Так продолжалось три ночи. А потом Эдвин рассказал всё Элане. Он говорил очень долго, стараясь не пропустить не одной детали. А она слушала и мечтала. Пугалась, не верила и снова радовалась вместе с ним. Просила замолчать и умоляла продолжить.
С этого дня Элана узнала, что значит ждать. Она просыпалась утром и смотрела на Эдвина. А он улыбался и делал вид, что не замечает нетерпения и мольбы в её взгляде. Элана не выдерживала, прижималась к его груди и просила, просила... И Эдвин сдавался под напором её нежности и начинал рассказывать увиденное во сне.
Их новое счастье длилось много дней. И вдруг, Эви исчезла. Эдвин звал её, искал по всему острову. Но она не вернулась. А на третью ночь он нашёл следы детских ног, ведущие к морю.
Так появилась тайна. Сразу рассказать об этом Элане он не смог. А потом уже было нельзя: Эдвин почувствовал, что в ней зародилась новая жизнь. Теперь он боялся отравить горем два сердца матери и их будущего ребёнка. Придумывал спасительные истории, а Элана в них верила. Настолько, что вскоре поверил и он. Пусть Эви ушла из его снов, но ведь она может жить в его памяти!
Прошёл год. Элана всё реже просила рассказать ей о снах. Конечно, она не забыла о девочке из волшебной сказки, но маленький сын теперь занимал все её мысли и время. Счастья и в реальном мире было в избытке.
Эдвин не хотел понапрасну тревожить её своими мыслями. Но каждое утро он просыпался пораньше, стараясь не разбудить Элану с малышом, и шёл на берег. Туда, где когда-то исчезли следы Эви.
*****
Яркий свет монитора, слишком резко контрастирующий с темнотой комнаты дежурного офицера, безжалостно бил по заспанным глазам. Майор чертыхался в полголоса, пытаясь проснуться по четвёртой за эту ночь тревоге.
-Сэр, в инкубационном блоке седьмой линии девятнадцатого сектора возникли небольшие проблемы. Техники что-то напутали, и у одного из репродуциантов возник синдром атавистической памяти.
-Это всё?!
-Нет, сэр. Он успел рассказать об этом другой особи.
-Так промойте им мозги ещё раз и получше! Я сам проверю результат.
-Это невозможно, сэр. У них сейчас период сохранения плода. Если стереть их память, они перестанут о нём заботиться.
-Так куда же вы смотрели всё это время?! Ладно, пока ничего не предпринимайте. Но как только закончится срок инкубации вычистить всё добела! Если не справитесь сами полетите на остров!
Экран погас, и майор поспешил перебраться на диван до конца дежурства ещё много времени, и гораздо приятнее будет провести его во сне.
А на другом конце провода, переняв от него эстафету старшинства, главный техник поливал своих подчинённых обильными порциями ненормативной лексики, необходимой для слаженной работы коллектива. Его слушали молча, а потом, так же молча послав куда подальше, разбредались по местам, что бы вернуться к своей работе, столь нужной для спасения человечества.
*****
К концу двадцать первого века люди устали воевать. Но было уже слишком поздно. Земля, выжженная радиацией и опустошённая искусственными эпидемиями, сохранила лишь пару процентов от прежней численности этого вида, обречённого теперь на вымирание. Здоровые дети давно не рождались. Мутации, запустившие необратимый эволюционный процесс, приводили к появлению существ нового вида. Ужасных, почти непохожих на человека, но, к счастью, абсолютно не жизнеспособных.
Надежда на клонирование людей, убитых в начале войны, тоже не оправдала себя. Клоны стоили дорого, а жить могли недолго. Лет десять, не больше, да и то в идеальных условиях. А их психика была столь тонка и ранима, что приспособиться к реалиям современной Земли они просто не могли.
Выход, рождённый скорее отчаянием, чем разумом, всё же нашли. В океане создали сотни тысяч плавучих платформ, похожих на маленькие острова. На них поселили клонов. И они жили там в любви и гармонии. А люди незаметно опекали и помогали во всём.
Лишь раз в три года нарушалась привычная схема, когда техники забирали на материк их ребёнка. Нового настоящего человека. А потом, тщательно стерев память клонов, запускали следующий цикл размножения.
Эдвин опять проснулся до рассвета. Знакомая тропинка, полсотни шагов, и он снова стоит у самой кромки песчаного пляжа, а волны тёплого моря играют у его ног миллионами ласковых брызг...
Уже несколько месяцев Эдвин приходил сюда по утрам. Просыпался и, тихонько выскользнув из объятий любимой, спешил навстречу солёному бризу. Впервые в жизни у него появилась тайна. И он никак не мог понять плохо это или хорошо. Хотелось рассказать обо всём Элане. Но мысли казались глупыми, а сомнения вздорными. И Эдвин молчал, не хотел тревожить понапрасну.
Всё началось с того, что он понял, что не помнит детства. Ни одной картинки, ни одного звука. Память упиралась в невидимый шлагбаум. И всё, что скрывалось за ним, даже не исчезло. Его просто не было. Это казалось странным, но совсем не пугало. Эдвина забавляла эта загадка. Он изучал её с разных сторон, пытаясь обойти и обхитрить. Не получалось. Потом привык и поверил, что так и должно быть.
Он рассказал об этом Элане. Она рассмеялась, и её смех звучал серебром маленьких колокольчиков: "Мой милый глупенький Эдвин! Ты смотришь на мир и думаешь, что знаешь о нём всё. Ты видишь белку, бегущую по ветвям к своим детям, птицу, летящую в гнездо к птенцам. И тебе кажется, что так должно быть у всех. Но ведь мы люди! Мы другие! Мы никогда не были детьми!" Элана обнимала его. Целовала очень нежно и ласково. И Эдвин забывал обо всех странностях мира, до конца растворяясь в любви и желании.
Проходили дни. Маленький диск раскалённого солнца поднимался из моря, проплывал, не торопясь, вокруг острова и снова опускался в глубины. Так было всегда. Ничего не менялось.
Эдвин поверил в простую правду Эланы и уже не вспоминал о своих сомнениях. Конечно же, люди другие! Они созданы из любви и живут ради этого бесконечного чувства. А мир, невозможный без её света, был сотворён только для них.
Но однажды Эдвину приснился сон. Настолько реальный, что сама жизнь показалась его бледной тенью. Он увидел Элану, идущую за руку с маленькой девочкой. Эдвин окликнул их, и они побежали к нему навстречу, роняя по пути серебро волшебных колокольчиков. Такие разные и родные, близкие и любимые, что его сердце не выдержало и разделилось на две половинки.
Девочку звали Эви. Она была его дочкой. И Эдвин помнил каждый миг с момента её рождения. Первую улыбку, первый шаг и первое слово. Она назвала его: "Папа"! И оказалось, что он знал о счастье лишь полправды. А может, даже меньше.
Эдвин проснулся, и Эви исчезла. Он испугался, что навсегда. Но нет. Следующей ночью она вернулась опять. Вошла в его сон, согрелась любовью и осталась до утра в предназначенном для неё уголке сердца.
Так продолжалось три ночи. А потом Эдвин рассказал всё Элане. Он говорил очень долго, стараясь не пропустить не одной детали. А она слушала и мечтала. Пугалась, не верила и снова радовалась вместе с ним. Просила замолчать и умоляла продолжить.
С этого дня Элана узнала, что значит ждать. Она просыпалась утром и смотрела на Эдвина. А он улыбался и делал вид, что не замечает нетерпения и мольбы в её взгляде. Элана не выдерживала, прижималась к его груди и просила, просила... И Эдвин сдавался под напором её нежности и начинал рассказывать увиденное во сне.
Их новое счастье длилось много дней. И вдруг, Эви исчезла. Эдвин звал её, искал по всему острову. Но она не вернулась. А на третью ночь он нашёл следы детских ног, ведущие к морю.
Так появилась тайна. Сразу рассказать об этом Элане он не смог. А потом уже было нельзя: Эдвин почувствовал, что в ней зародилась новая жизнь. Теперь он боялся отравить горем два сердца матери и их будущего ребёнка. Придумывал спасительные истории, а Элана в них верила. Настолько, что вскоре поверил и он. Пусть Эви ушла из его снов, но ведь она может жить в его памяти!
Прошёл год. Элана всё реже просила рассказать ей о снах. Конечно, она не забыла о девочке из волшебной сказки, но маленький сын теперь занимал все её мысли и время. Счастья и в реальном мире было в избытке.
Эдвин не хотел понапрасну тревожить её своими мыслями. Но каждое утро он просыпался пораньше, стараясь не разбудить Элану с малышом, и шёл на берег. Туда, где когда-то исчезли следы Эви.
*****
Яркий свет монитора, слишком резко контрастирующий с темнотой комнаты дежурного офицера, безжалостно бил по заспанным глазам. Майор чертыхался в полголоса, пытаясь проснуться по четвёртой за эту ночь тревоге.
-Сэр, в инкубационном блоке седьмой линии девятнадцатого сектора возникли небольшие проблемы. Техники что-то напутали, и у одного из репродуциантов возник синдром атавистической памяти.
-Это всё?!
-Нет, сэр. Он успел рассказать об этом другой особи.
-Так промойте им мозги ещё раз и получше! Я сам проверю результат.
-Это невозможно, сэр. У них сейчас период сохранения плода. Если стереть их память, они перестанут о нём заботиться.
-Так куда же вы смотрели всё это время?! Ладно, пока ничего не предпринимайте. Но как только закончится срок инкубации вычистить всё добела! Если не справитесь сами полетите на остров!
Экран погас, и майор поспешил перебраться на диван до конца дежурства ещё много времени, и гораздо приятнее будет провести его во сне.
А на другом конце провода, переняв от него эстафету старшинства, главный техник поливал своих подчинённых обильными порциями ненормативной лексики, необходимой для слаженной работы коллектива. Его слушали молча, а потом, так же молча послав куда подальше, разбредались по местам, что бы вернуться к своей работе, столь нужной для спасения человечества.
*****
К концу двадцать первого века люди устали воевать. Но было уже слишком поздно. Земля, выжженная радиацией и опустошённая искусственными эпидемиями, сохранила лишь пару процентов от прежней численности этого вида, обречённого теперь на вымирание. Здоровые дети давно не рождались. Мутации, запустившие необратимый эволюционный процесс, приводили к появлению существ нового вида. Ужасных, почти непохожих на человека, но, к счастью, абсолютно не жизнеспособных.
Надежда на клонирование людей, убитых в начале войны, тоже не оправдала себя. Клоны стоили дорого, а жить могли недолго. Лет десять, не больше, да и то в идеальных условиях. А их психика была столь тонка и ранима, что приспособиться к реалиям современной Земли они просто не могли.
Выход, рождённый скорее отчаянием, чем разумом, всё же нашли. В океане создали сотни тысяч плавучих платформ, похожих на маленькие острова. На них поселили клонов. И они жили там в любви и гармонии. А люди незаметно опекали и помогали во всём.
Лишь раз в три года нарушалась привычная схема, когда техники забирали на материк их ребёнка. Нового настоящего человека. А потом, тщательно стерев память клонов, запускали следующий цикл размножения.
Эдвин опять проснулся до рассвета. Знакомая тропинка, полсотни шагов, и он снова стоит у самой кромки песчаного пляжа, а волны тёплого моря играют у его ног миллионами ласковых брызг...
