Кто бросает нам вызов?
Не могу сказать, что я понимаю ВСЮ глубину сказанного ниже. Но после прочтения всплыли в памяти некоторые моменты, и пришло четкое понимание, что незавершенка некоторых ситуаций (неважно, то ли тебя прервали "на самом интересном месте", то ли твоих сил не хватило), эта незавершенка преследует потом всю жизнь, как нечто неотработанное и не проработанное. Трудность в том, что преследует она в разном обличье, и не дает себя узнать и увидеть, что источник-то один. И вот все "схлопывается" и обретается следующая степень ясности. Но понять - еще не исправить.
===
Идея статьи возникла давно, благодаря материалу Андрея Сидерского в фейсбуке. Он описал свою историю с прооперированным аппендицитом. Через две недели после операции он встретился на улице со своим учителем - китайцем. "У тебя большая проблема", - сказал китаец, показывая на то место, где недавно был аппендикс. "Какая?" - спросил Андрей. "Лет через десять узнаешь", - ответил мастер.
Слепая механистическая медицина уверена в том, что после удаления чего-либо человек исцеляется. Это не так. Вызов, с которым он встретился, заболев чем-либо, остается. "Глупая белая медицина, - сказал перуанский доктор, профессор, бывший ректор университета Хорхе Гонсалес, - удаляет больной орган, а плохую энергию оставляет в организме. Ведь если что-то сделать с этой энергией, орган сам исцелится". Невообразимое заключение для слепой медицины. Но ведь до того как нашли способ материально фиксировать невидимое рентгеновское излучение, его тоже как будто не было!
У меня тоже удалили аппендикс. Когда я был в шестом классе. Помню, как начался этот вызов. Я не рассчитал свои силы на речке и поплыл до баржи, до которой было далеко. Надеялся передохнуть, но за скользкий борт баржи нельзя было уцепиться. Пришлось возвращаться. На середине пути я начал тонуть. Глубина звала меня. Встреча со смертью. Вечером у меня заболел живот. "Скорая" увезла меня, и ночью сделали операцию. Я помню, как я проснулся с ощущением собственной неполноценности. До этой операции я хотел поступать во ВГИК, а после нее пошел в мединститут, как и советовали родители.
Я выиграл свою встречу с глубиной, нашел в себе силы, доплыл. Но до сих пор выясняю отношения с этой темной энергией страха, которая осталась у меня в животе. Она пробуждается и вмешивается в мои дела и поступки в самые неподходящие моменты.
И я помню свой единственный в жизни приступ почечной колики. Тогда я уже понимал, как все устроено, и всю ночь принимал эту боль, отдавался ей, позволял ей меня менять, трансформировать. Не скажу, что это было просто. Но наутро боль прошла. У меня даже голос изменился, он стал тверже, мужественнее. "С тобой теперь будет труднее", - сказала мне Маринка. Все, что на нас "нападает" - наша собственная непринятая сила. Другого ничего нет.
Была еще история с пансинуситом - воспалением всех придаточных пазух носа. Ощущение такое, как будто вся голова в тисках, которые медленно, но верно сжимаются. Накануне я поддался бархатному насильнику. Человеку, не знающему меры в своих просьбах. Я дал ему очень много, далеко зайдя за пределы и своих возможностей и желаний. И вот энергия протеста запоздало проснулась во мне. Около полутора суток длилась вся история. Я понял, что мне нужно отложить все дела, отключить все телефоны и соглашаться с тем, что проснулось во мне, принимать этот дар. Почему-то в этот раз было трудно куда-то отодвинуть медицинские знания, что-то тихонько нашептывало мне, что без "лечения" я не выберусь. В два часа ночи все стихло. Тиски разжались в одно мгновение, как будто их и не было. И я понял, что мое мастерство говорить "Нет" выросло минимум на два порядка.
Я не знаю, хватит ли у меня мужества всегда поступать так. Но я точно знаю, что мне придется исцеляться после всех хирургических вмешательств, после каждого удаленного или умерщвленного зуба.
Так это устроено. Без боли нет взросления. Без страха нет смелости. Без принятия своих непонятых частей нет исцеления, нет гармонии.
Любой прооперированный по-прежнему нуждается в исцелении, даже большем чем до операции. Вот почему легендарный хирург Пирогов сказал свою знаменитую фразу: " Хирургия - позор для медицины, она должна быть только экстренной, медицина должна быть терапевтической." Из уст хирурга эта фраза звучит особенно искренне, уж он то знал о чем говорил.
Иногда вызов бывает очень велик. Огромен. Ценою в жизнь. Если принимать вызов как Дар, а не как наказание, все становиться на свои места.
Я не знаю, почему так немыслимо трудно писать на такие темы. Невообразимо трудно. Совсем как просыпаться после наркоза.
Вячеслав Гусев.
===
Идея статьи возникла давно, благодаря материалу Андрея Сидерского в фейсбуке. Он описал свою историю с прооперированным аппендицитом. Через две недели после операции он встретился на улице со своим учителем - китайцем. "У тебя большая проблема", - сказал китаец, показывая на то место, где недавно был аппендикс. "Какая?" - спросил Андрей. "Лет через десять узнаешь", - ответил мастер.
Слепая механистическая медицина уверена в том, что после удаления чего-либо человек исцеляется. Это не так. Вызов, с которым он встретился, заболев чем-либо, остается. "Глупая белая медицина, - сказал перуанский доктор, профессор, бывший ректор университета Хорхе Гонсалес, - удаляет больной орган, а плохую энергию оставляет в организме. Ведь если что-то сделать с этой энергией, орган сам исцелится". Невообразимое заключение для слепой медицины. Но ведь до того как нашли способ материально фиксировать невидимое рентгеновское излучение, его тоже как будто не было!
У меня тоже удалили аппендикс. Когда я был в шестом классе. Помню, как начался этот вызов. Я не рассчитал свои силы на речке и поплыл до баржи, до которой было далеко. Надеялся передохнуть, но за скользкий борт баржи нельзя было уцепиться. Пришлось возвращаться. На середине пути я начал тонуть. Глубина звала меня. Встреча со смертью. Вечером у меня заболел живот. "Скорая" увезла меня, и ночью сделали операцию. Я помню, как я проснулся с ощущением собственной неполноценности. До этой операции я хотел поступать во ВГИК, а после нее пошел в мединститут, как и советовали родители.
Я выиграл свою встречу с глубиной, нашел в себе силы, доплыл. Но до сих пор выясняю отношения с этой темной энергией страха, которая осталась у меня в животе. Она пробуждается и вмешивается в мои дела и поступки в самые неподходящие моменты.
И я помню свой единственный в жизни приступ почечной колики. Тогда я уже понимал, как все устроено, и всю ночь принимал эту боль, отдавался ей, позволял ей меня менять, трансформировать. Не скажу, что это было просто. Но наутро боль прошла. У меня даже голос изменился, он стал тверже, мужественнее. "С тобой теперь будет труднее", - сказала мне Маринка. Все, что на нас "нападает" - наша собственная непринятая сила. Другого ничего нет.
Была еще история с пансинуситом - воспалением всех придаточных пазух носа. Ощущение такое, как будто вся голова в тисках, которые медленно, но верно сжимаются. Накануне я поддался бархатному насильнику. Человеку, не знающему меры в своих просьбах. Я дал ему очень много, далеко зайдя за пределы и своих возможностей и желаний. И вот энергия протеста запоздало проснулась во мне. Около полутора суток длилась вся история. Я понял, что мне нужно отложить все дела, отключить все телефоны и соглашаться с тем, что проснулось во мне, принимать этот дар. Почему-то в этот раз было трудно куда-то отодвинуть медицинские знания, что-то тихонько нашептывало мне, что без "лечения" я не выберусь. В два часа ночи все стихло. Тиски разжались в одно мгновение, как будто их и не было. И я понял, что мое мастерство говорить "Нет" выросло минимум на два порядка.
Я не знаю, хватит ли у меня мужества всегда поступать так. Но я точно знаю, что мне придется исцеляться после всех хирургических вмешательств, после каждого удаленного или умерщвленного зуба.
Так это устроено. Без боли нет взросления. Без страха нет смелости. Без принятия своих непонятых частей нет исцеления, нет гармонии.
Любой прооперированный по-прежнему нуждается в исцелении, даже большем чем до операции. Вот почему легендарный хирург Пирогов сказал свою знаменитую фразу: " Хирургия - позор для медицины, она должна быть только экстренной, медицина должна быть терапевтической." Из уст хирурга эта фраза звучит особенно искренне, уж он то знал о чем говорил.
Иногда вызов бывает очень велик. Огромен. Ценою в жизнь. Если принимать вызов как Дар, а не как наказание, все становиться на свои места.
Я не знаю, почему так немыслимо трудно писать на такие темы. Невообразимо трудно. Совсем как просыпаться после наркоза.
Вячеслав Гусев.
