Второй тост.
Второй тост они пьют "за родителей". Кто такие эти "они", пожалуйста, не спрашивайте, это больной вопрос, лучше спросите, кто были мои родители, это, конечно, тоже больной вопрос, но на него таки можно постараться ответить без мата.
Моя мама была женой моряка, и есть подозрение, что в молодости мы с ней примерно так и выглядели, как та скульптура на морвокзале - счастливая стройная девушка и в меру откормленный бутуз, пришедшие вглядываться в синь горизонта в ожидании своего Лени-моториста. Реальность, конечно, была немного непригляднее, но в памяти остается всегда почему-то романтика, цветы и
конфеты. Пустые бутылки - на свалку. В кино - всей семьей... не помню, чтобы мы когда-нибудь все вместе туда ходили.
Мороженое. Они покупали мне мороженое. В те два или три раза, когда мы ездили в Москву, даже эскимо за 28 копеек. А еще у меня были часы, фотоаппарат, и джинсы. Они считали, что этого достаточно, чтобы ребенок рос счастливым. Я и рос. И вырос. А их нет. Точнее, отца нет, а мама далеко.
Я редко пью за отца, потому что считаю несколько циничным пить за человека, которого свел в могилу алкоголь. Сам он называл иные причины - перестройка, развал Союза и другие мелкие пакости матушки-фортуны... но вот позавчера я опять познакомился с его ровесником - бывшим генералом КГБ, человеком, имеющим в свои 68, хотя выглядит он максимум на 55, восьмилетнюю
дочь, и на меня снова напал грех досады - шо ж я за шлёма такой, что родился именно в той семье, в какой смог? Вэйз мир, мама, дай Б-г тебе долгих лет жизни, а Он - не фраер. Он видит, как мы живем - я, ты, и если мы до сих пор так и живем, значит, Он еще чего-то от нас ждет, и мы должны побеждать, хотя бысамих себя.
И мы должны приезжать друг к другу, точнее, приезжать долженя, куда тебе ехать с твоим... с твоей... мы знаем, что не лечат... но ты хотя бызвони - а то что ждать от меня звонка? Мне сложно звонить тебе, когда проблемы, ты не любишь проблемы, а позитива мне не хватает порою на самого себя - это в юности я умел вампирить из тебя энергию, а сейчас, будем говорить друг другу
правду, энергии в тебе уже нет.
Кукушка.
Кукушка, сколько мне осталось? И я слушаю ее, пока не кончатся сигареты. Все-таки жизнь удивительна. Где-то на берегу Сиамского залива сейчас курит мой лучший друг, глядя на Южный Крест. Он там курит уже 11 месяцев. В "еврейском экспрессе" номер 20, в купейном вагоне, едет из Киева в Санкт-Петербург моя любовь, не зная, что она является таковой. В Москве, на Чистых Прудах, спит в театре на кушетке мой сосед-бутафор, напившись пьян от безнадежной любви к интердевочке 43 лет от роду, вышедшей замуж за француза и уехавшейот него (соседа) в Бордо. Я открываю форточку в номере минской гостиницы и в тыща девятнадцатый раз убеждаюсь, что незнакомые города пахнут за-га-доч-но.
Спи спокойно, папа. Мы еще нескоро увидимся, я не спешу.
Надеюсь, ты тоже?
Было изменено: 1:49 24/09/2013.
Было изменено: 1:53 24/09/2013.
Моя мама была женой моряка, и есть подозрение, что в молодости мы с ней примерно так и выглядели, как та скульптура на морвокзале - счастливая стройная девушка и в меру откормленный бутуз, пришедшие вглядываться в синь горизонта в ожидании своего Лени-моториста. Реальность, конечно, была немного непригляднее, но в памяти остается всегда почему-то романтика, цветы и
конфеты. Пустые бутылки - на свалку. В кино - всей семьей... не помню, чтобы мы когда-нибудь все вместе туда ходили.
Мороженое. Они покупали мне мороженое. В те два или три раза, когда мы ездили в Москву, даже эскимо за 28 копеек. А еще у меня были часы, фотоаппарат, и джинсы. Они считали, что этого достаточно, чтобы ребенок рос счастливым. Я и рос. И вырос. А их нет. Точнее, отца нет, а мама далеко.
Я редко пью за отца, потому что считаю несколько циничным пить за человека, которого свел в могилу алкоголь. Сам он называл иные причины - перестройка, развал Союза и другие мелкие пакости матушки-фортуны... но вот позавчера я опять познакомился с его ровесником - бывшим генералом КГБ, человеком, имеющим в свои 68, хотя выглядит он максимум на 55, восьмилетнюю
дочь, и на меня снова напал грех досады - шо ж я за шлёма такой, что родился именно в той семье, в какой смог? Вэйз мир, мама, дай Б-г тебе долгих лет жизни, а Он - не фраер. Он видит, как мы живем - я, ты, и если мы до сих пор так и живем, значит, Он еще чего-то от нас ждет, и мы должны побеждать, хотя бысамих себя.
И мы должны приезжать друг к другу, точнее, приезжать долженя, куда тебе ехать с твоим... с твоей... мы знаем, что не лечат... но ты хотя бызвони - а то что ждать от меня звонка? Мне сложно звонить тебе, когда проблемы, ты не любишь проблемы, а позитива мне не хватает порою на самого себя - это в юности я умел вампирить из тебя энергию, а сейчас, будем говорить друг другу
правду, энергии в тебе уже нет.
Кукушка.
Кукушка, сколько мне осталось? И я слушаю ее, пока не кончатся сигареты. Все-таки жизнь удивительна. Где-то на берегу Сиамского залива сейчас курит мой лучший друг, глядя на Южный Крест. Он там курит уже 11 месяцев. В "еврейском экспрессе" номер 20, в купейном вагоне, едет из Киева в Санкт-Петербург моя любовь, не зная, что она является таковой. В Москве, на Чистых Прудах, спит в театре на кушетке мой сосед-бутафор, напившись пьян от безнадежной любви к интердевочке 43 лет от роду, вышедшей замуж за француза и уехавшейот него (соседа) в Бордо. Я открываю форточку в номере минской гостиницы и в тыща девятнадцатый раз убеждаюсь, что незнакомые города пахнут за-га-доч-но.
Спи спокойно, папа. Мы еще нескоро увидимся, я не спешу.
Надеюсь, ты тоже?
Было изменено: 1:49 24/09/2013.
Было изменено: 1:53 24/09/2013.
