Каждой обезьяне по орудию!)
Сложная орудийная деятельность обезьян по наблюдениям Л. А. Фирсова
"Чтобы дать представление о сложности и точности действий шимпанзе, следует рассказать об инциденте, который произошел в нашей лаборатории с двумя подростками шимпанзе, Ладой и Невой, летом 1956 года, когда обезьяны смогли выбраться из надёжно закрытого вольера. Разбор этого случая, а также двукратное воспроизведение обезьянами основных действий, благодаря которым они оказались на свободе, установили следующее. Лада и Нева помещались в обширном вольере, где кроме полок находился небольшой стол, прочно прикреплённый к углу вольера. Довольно основательная крышка стола (30 мм толщины) имела небольшой напуск вдоль всей его длины. Эта деталь существенна для понимания происшедшего. Когда закончился рабочий день, лаборантка закрыла на два замка дверь вольера, занавесила обширные окна, одно из которых было в полутора метрах от решётки вольера, и ушла из лаборатории. Как выяснилось впоследствии, она допустила ошибку: ключи от вольера оставила на лабораторном столе, а не вынесла в коридор. Ближайший край стола, на котором лежала связка, был в 2, 7 м от решётки вольера. Связка этих ключей, до которых было чуть меньше трёх метров безраздельно завладела вниманием обезьян. Первое, что сделали обезьяны (вероятнее всего, Лада, так как во время воспроизведения этого случая именно она дважды повторила выход из вольера), отбили нависавший край столешницы и получили в своё распоряжение палку длиною около метра. Кто проделал эту главную операцию, которая не была нами воссоздана при последующем воспроизведении выхода, неизвестно. Обследование всей длины отщепа показало, что скрытых дефектов в толще доски не было, однако она несла на себе множество следов от довольно основательных, уже постоянных клыков обезьян. При помощи этой палки обезьяны дотянулись до ближайшей оконной занавески и, сдернув с подвесок, втащили её в вольер. Далее, набросив штору, как лассо, на стол, обезьяны смогли придвинуть к себе связку ключей. Заключительный этап уже никаких усилий не требовал: с открыванием замка каждая из обезьян справляется за считанные секунды. Поведение обезьян после того, как они оказались вне клетки, лишний раз говорит об их неукротимом "стремлении исследовать" (Павлов) всё, что оказывается для них новым. Поутру обезьян обнаружили в помещении антропоидника возле лабораторного стола, уставленного различной посудой и растворами. Вот этой-то посудой и растворами и занимались обезьяны, ничего не разбив и, вероятно, ничего не приняв внутрь. При нашем появлении они не обратили на нас ни малейшего внимания и словно пробудились ото сна, когда мы стали их звать к себе. Мне могут возразить: то, что обезьяны отломили кусок столешницы именно в те часы, когда их внимание было мобилизовано забытой связкой ключей, - простое совпадение. Прямых доказательств обратного нет, разве только то, что этот стол годами стоял на своем месте, по нему ежедневно прыгали эти же обезьяны, но никаких попыток к разрушению столешницы они никогда не делали. Важна сама по себе поэтапность событий, которые Лада затем дважды продемонстрировала, доставая ключи. Воссоздав всю обстановку выхода (в проверочном наблюдении не было только момента отторжения куска столешницы), мы выделили в ней четыре главных эпизода: отлом нависавшего края столешницы; доставание палкой занавеси и втягивание её внутрь вольера; набрасывание занавеси на связку ключей и подтягивание их к вольеру; открывание замков и выход обезьян на свободу. Самым сложным действием в техническом смысле был, конечно, третий эпизод. Прицельно набросить громоздкую занавесь на связку ключей - дело непростое. Лада бросала занавесь одним концом, удерживая в руках другой, не рискуя при неудачном броске и ключей не достать, и занавеси лишиться. Вот, наконец, при очередном броске занавесь накрыла ключи, и обезьяна со всеми предосторожностями, очень медленно тянет её к себе. По звуку сдвигаемых ключей, вероятно, она определяет, что дело близится к завершению, но вдруг занавесь соскальзывает, а ключи остаются на столе, слегка сдвинутые в нужном направлении. Дальше следуют всё новые и новые броски. Вот ключи упали со стола на пол, вот они уже на середине между столом и решеткой, наконец до них уже можно дотянуться рукой. Занавесь тут же отбрасывается, и ключи используются по прямому назначению. За всем этим в проверочных испытаниях мы следили скрытно и появлялись в помещении, когда обезьяна начинала открывать замок. Если отбросить время на отщеп куска столешницы, то на всё остальное требовалось около получаса. Этот эпизод из нашей лабораторной практики указывает на сложность действий шимпанзе, каждое из которых несёт "орудийную нагрузку", то есть включает изготовление предмета, а также целенаправленное его использование. Это первое, а во-вторых, он не исключает того, что и разрушение крышки стола имело в своей основе целенаправленный характер, тем более что откусывание лучин от доски для дальнейшего употребления их в конкретной экспериментальной задаче - явление для шимпанзе заурядное".
Фирсов Л., Обезьяны, берущие палки, в Хрестоматии: Популярная психология / Сост. В. В. Мироненко, М., "Просвещение", 1990 г., с. 108-110. (c)
"Чтобы дать представление о сложности и точности действий шимпанзе, следует рассказать об инциденте, который произошел в нашей лаборатории с двумя подростками шимпанзе, Ладой и Невой, летом 1956 года, когда обезьяны смогли выбраться из надёжно закрытого вольера. Разбор этого случая, а также двукратное воспроизведение обезьянами основных действий, благодаря которым они оказались на свободе, установили следующее. Лада и Нева помещались в обширном вольере, где кроме полок находился небольшой стол, прочно прикреплённый к углу вольера. Довольно основательная крышка стола (30 мм толщины) имела небольшой напуск вдоль всей его длины. Эта деталь существенна для понимания происшедшего. Когда закончился рабочий день, лаборантка закрыла на два замка дверь вольера, занавесила обширные окна, одно из которых было в полутора метрах от решётки вольера, и ушла из лаборатории. Как выяснилось впоследствии, она допустила ошибку: ключи от вольера оставила на лабораторном столе, а не вынесла в коридор. Ближайший край стола, на котором лежала связка, был в 2, 7 м от решётки вольера. Связка этих ключей, до которых было чуть меньше трёх метров безраздельно завладела вниманием обезьян. Первое, что сделали обезьяны (вероятнее всего, Лада, так как во время воспроизведения этого случая именно она дважды повторила выход из вольера), отбили нависавший край столешницы и получили в своё распоряжение палку длиною около метра. Кто проделал эту главную операцию, которая не была нами воссоздана при последующем воспроизведении выхода, неизвестно. Обследование всей длины отщепа показало, что скрытых дефектов в толще доски не было, однако она несла на себе множество следов от довольно основательных, уже постоянных клыков обезьян. При помощи этой палки обезьяны дотянулись до ближайшей оконной занавески и, сдернув с подвесок, втащили её в вольер. Далее, набросив штору, как лассо, на стол, обезьяны смогли придвинуть к себе связку ключей. Заключительный этап уже никаких усилий не требовал: с открыванием замка каждая из обезьян справляется за считанные секунды. Поведение обезьян после того, как они оказались вне клетки, лишний раз говорит об их неукротимом "стремлении исследовать" (Павлов) всё, что оказывается для них новым. Поутру обезьян обнаружили в помещении антропоидника возле лабораторного стола, уставленного различной посудой и растворами. Вот этой-то посудой и растворами и занимались обезьяны, ничего не разбив и, вероятно, ничего не приняв внутрь. При нашем появлении они не обратили на нас ни малейшего внимания и словно пробудились ото сна, когда мы стали их звать к себе. Мне могут возразить: то, что обезьяны отломили кусок столешницы именно в те часы, когда их внимание было мобилизовано забытой связкой ключей, - простое совпадение. Прямых доказательств обратного нет, разве только то, что этот стол годами стоял на своем месте, по нему ежедневно прыгали эти же обезьяны, но никаких попыток к разрушению столешницы они никогда не делали. Важна сама по себе поэтапность событий, которые Лада затем дважды продемонстрировала, доставая ключи. Воссоздав всю обстановку выхода (в проверочном наблюдении не было только момента отторжения куска столешницы), мы выделили в ней четыре главных эпизода: отлом нависавшего края столешницы; доставание палкой занавеси и втягивание её внутрь вольера; набрасывание занавеси на связку ключей и подтягивание их к вольеру; открывание замков и выход обезьян на свободу. Самым сложным действием в техническом смысле был, конечно, третий эпизод. Прицельно набросить громоздкую занавесь на связку ключей - дело непростое. Лада бросала занавесь одним концом, удерживая в руках другой, не рискуя при неудачном броске и ключей не достать, и занавеси лишиться. Вот, наконец, при очередном броске занавесь накрыла ключи, и обезьяна со всеми предосторожностями, очень медленно тянет её к себе. По звуку сдвигаемых ключей, вероятно, она определяет, что дело близится к завершению, но вдруг занавесь соскальзывает, а ключи остаются на столе, слегка сдвинутые в нужном направлении. Дальше следуют всё новые и новые броски. Вот ключи упали со стола на пол, вот они уже на середине между столом и решеткой, наконец до них уже можно дотянуться рукой. Занавесь тут же отбрасывается, и ключи используются по прямому назначению. За всем этим в проверочных испытаниях мы следили скрытно и появлялись в помещении, когда обезьяна начинала открывать замок. Если отбросить время на отщеп куска столешницы, то на всё остальное требовалось около получаса. Этот эпизод из нашей лабораторной практики указывает на сложность действий шимпанзе, каждое из которых несёт "орудийную нагрузку", то есть включает изготовление предмета, а также целенаправленное его использование. Это первое, а во-вторых, он не исключает того, что и разрушение крышки стола имело в своей основе целенаправленный характер, тем более что откусывание лучин от доски для дальнейшего употребления их в конкретной экспериментальной задаче - явление для шимпанзе заурядное".
Фирсов Л., Обезьяны, берущие палки, в Хрестоматии: Популярная психология / Сост. В. В. Мироненко, М., "Просвещение", 1990 г., с. 108-110. (c)
