Правила жизни Джека Николсона.
Я всегда ношу солнцезащитные очки, потому что мне их прописали. Когда-то давно средний американец во мне считал, что в этом есть некоторая доля жеманства. Но в южной Калифорнии очень яркое солнце. Кроме того, если тебе известны минусы жизни на пуб-лике, ты начинаешь признавать необходимость защиты. Я приучен смотреть людям в глаза, но я не могу смотреть в глаза всем, кто хочет смотреть в мои: у меня просто не хватит на это душевных сил.
Ненавижу советы - все, кроме своих.
Ненавижу давать советы, потому что люди все равно их не слушают.
Обожаю разговоры. Я всегда готов изменить свое мнение, пусть только меня переубедят. Наверно, я единственный либерал, прочитавший "Предательство" Энн Коултер (бестселлер журналистки-консерватора, ярой противницы демократов. - Esquire). Я хочу знать, понимаете? Мне нравится слушать других. Это для меня подлинный эликсир жизни.
Мне кажется, мало кто по-настоящему понимает, что такое отдых и как важно отдыхать правильно. Сейчас люди соревнуются друг с другом по части отдыха, словно для того чтобы вписаться в наше пуританское представление о мире, ему нужно обладать какой-то дополнительной ценностью. Но если вы играете в гольф, чтобы договориться о кредите, это уже не гольф, верно?
Я был очень доволен своим Джокером (роль в фильме "Бэтмен". - Esquire). Я смотрю на это как на произведение в стиле поп-арта.
Камера снимает то, что перед ней находится.
После 11 сентября я помалкивал. Все возможные позиции были озвучены: за, против, добро, зло... Мне нечего было добавить. И я подумал: сейчас самое время вмешаться клоунам. Понимаете, что я имею в виду? Вот почему я посвятил несколько лет комедиям.
Стыдно признаться, но я читаю только спортивные страницы.
Лучшим видом спорта я всегда считал баскетбол, хотя сам не очень к нему приспособлен.
По-моему, тем, кто родился после войны, чужда идея личной ответственности. Это кажется мне крохотной, но важной разницей в поколениях, которая многое объясняет. Люди разочарованы. Они не хотят брать на себя ответственность за собственные неудачи, предпочитая говорить: "Я такой, и в этом причина" или "Со мной случилось то-то, и в этом причина". Каждый норовит свалить все на кого-нибудь или на что-нибудь.
Я многому в жизни научился еще мальчишкой, играя на пляже в азартные игры.
В последнее время я придаю все меньше значения тому, что у актеров обычно называется "созданием образа". Все эти прихрамывания и шепелявости, манера говорить... мне неохота с ними возиться. Это должно идти изнутри. Главное - то, кто ты есть. Вот над чем нужно работать. К любой роли я подхожу автобиографически.
Сегодня я говорил по телефону с Шоном Пенном. Мне показалось любопытным, что меня нет среди актеров - сторонников метода Станиславского, список которых недавно опубликовали в одной статье, и я сказал ему об этом. И добавил: "Мне до сих пор удается их дурачить!" Я считаю это достижением. Потому что, по-моему, в актерском мире нет почти никого, кто лучше понимал бы метод Станиславского и больше руководствовался им в работе, чем я. Странно, что никто этого не замечает. Наверное, это потому, что реальность и представления о ней часто расходятся.
Почему бы не взять все достижения современного разума и не применить их к уличному движению?
Хотите верьте, хотите нет, но в деле о праве президента на конфиденциальность (в 1974 году Верховный суд США отказал президенту Никсону в праве на конфиденциальность бесед с сотрудниками аппарата, имевшими прямое отношение к Уотергейтскому скандалу. - Esquire) я был на стороне Ричарда Никсона. Представьте себя на месте президента - разве вы захотите предавать огласке каждое свое слово и каждый поступок? По-моему, это просто глупо. Ни у кого нельзя отнимать право на личную жизнь. Сделайте это - и одно будет цепляться за другое, а в итоге мы получим Билла с Моникой. На жизнь надо смотреть трезво. Люди есть люди, и не стоит требовать от них чересчур многого.
Мой девиз: живи с удовольствием.
Конечно, я не так крут, как обо мне думают. Не боец, ну и так далее. Если что, я лучше пойду домой.
Дети придают вашей жизни наполненность, которая без них невозможна.
Действительно, до тридцати семи лет я не знал, что моя сестра - на самом деле моя мать. Но я давно понял, что на свете уйма вещей, о которых я не знаю. Если я буду придавать слишком большое значение тому, чего не знаю, ничего путного из этого не выйдет. Делайте акцент на положительном - вот мое мнение. Это уловка, но полезная.
Еще одно старое актерское правило: опуститься легко, так что всегда тянись вверх.
Мужчины доминируют благодаря своей физической силе, и потому они способны на сострадание там, где женщина его не проявит.
Для женщины - если кончено, так уж кончено. Их приговор обжалованию не подлежит.
Сейчас у нас в стране действует молчаливое соглашение, что белый мужчина - единственная законная мишень для любой критики. И мы с этим в основном миримся.
Очень многие люди среднего возраста втайне мечтают о том, чтобы в их жизни было больше романтики.
Не знаю, верна ли эта статистика, но я где-то слышал, что одиноких женщин старше сорока сейчас втрое больше, чем одиноких мужчин. Вот к чему привело женское движение. Курицы разбрелись по своим курятникам.
Я очень трепетно отношусь к правилам хорошего тона. Как передать тарелку. Не кричать из одной комнаты в другую. Не распахивать закрытую дверь без стука. Пропускать вперед даму. Цель всех этих бесчисленных простых правил - сделать жизнь лучше. Мы не можем жить в состоянии хронической войны с родителями - это глупо. Я тщательно слежу за своими манерами. Это не какая-нибудь абстракция. Это всем понятный язык взаимного уважения.
Я вырос из того возраста, когда с апломбом рассуждают о том, чего не знают.
Если я возьмусь перечислять основные вехи своей жизни за последние десять лет или больше, в этот перечень попадет довольно много событий, связанных с детьми. Знаете, как это бывает: они пишут этюд или стихотворение, и у тебя комок подкатывает к горлу. Они дарят такую ошеломительную любовь. Лорен победила в футбольном турнире. Рэй становится крупным парнем. У Дженнифер свой бутик - он называется "Жемчужина". Еще она дизайнер одежды. Должен признаться, что на показе ее мод я не жалел улыбок и рукопожатий - когда представляю собственные картины, я так не стараюсь. На что только не пойдешь ради своих детей!
Болельщика хлебом не корми - дай придумать свою теорию.
Мне кажется, греки изобрели спорт в противовес философии. В спорте существуют абсолютные правила. В нем нет места сомнениям: либо мяч в поле, либо в ауте. Либо десять ярдов пройдены, либо нет. Либо ты попал в корзину, либо промахнулся. Там все ясно!
В общем-то, я либеральный демократ, но Буш не вызывает у меня такой ненависти, как у остальных демократов. Я помню Вторую мировую. Мы выключали в доме свет, как будто с пляжа на нас могли напасть. А как еще нам было себя вести в тогдашней атмосфере? У нас не было выбора. И сейчас его тоже нет. Не знаю, что еще мог бы сделать Буш. Мы просто плывем по течению.
Моей дочери тринадцать. Последнее время я только и думаю: "А не могла бы ты завести себе такие штаны, чтобы не ходить по улицам с голым пупком?"
Чем я хорош как отец? Я все время рядом. Моя любовь ничего не требует. И я знаю, как помочь детям в их самовыражении. Мне есть что посоветовать - если они готовы рассказать мне, в чем их трудности, - потому что у меня самого было в жизни много трудностей. Я стараюсь показать им мир без прикрас. Хочу привить им глубокое внутреннее убеждение в том, что быть счастливым - это нормально, что тебе вовсе не надо постоянно создавать себе проблемы, которых у тебя на самом деле нет.
Я сопротивляюсь всем общепринятым убеждениям. Моя религия сводится к тому, чтобы быть непосредственным, жить в настоящем. Это старое клише, я знаю, но оно мое.
Верующим я завидую. Сам я не способен поверить ни во что сверхъестественное. Во всяком случае, пока. Не то чтобы я этого не хотел. То есть я хочу верить. Даже молюсь. Молюсь чему-то... высшему. У меня есть чувство бога. По-моему, в нем больше суеверия, чем религиозности. Мне кажется, это свойство человеческой натуры.
Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой: если подумать, чего еще нам надо от религии?
У меня никогда не повернется язык ругать тех, кто считает аборт убийством. Я сам незаконнорожденный. Сейчас меня могло бы не быть.
На свете много большой лжи, но ее никто не хочет обсуждать.
Вопрос, который часто задает себе актер: куда бы ты направился, если бы не был ограничен рамками этого эпизода?
Долгое время я боялся оставаться один. Мне пришлось привыкать к одиночеству. Я и до сих пор иногда думаю: ой-ой-ой, мне нужно с кем-нибудь поговорить, а то я свихнусь! Но теперь мне нравится быть одному. Честно. Одиночество - это большая роскошь.
На мое отношение к гольфу повлияла одна табличка в Японии, на стене буддистского храма в Киото. Она посвящена соревнованиям по стрельбе из лука, которые там проводились. Представьте: длинная такая колоннада. В конце - квадратик четыре на четыре дюйма. Участники садились на пол, скрестив ноги, и должны были посылать стрелы так, чтобы они не коснулись стен. Мировой рекорд был что-то около 180 прямых выстрелов подряд. Я отношусь к спорту, как к поэзии, и это произвело на меня большое впечатление. С тех пор я стал думать о гольфе, как о буддистском соревновании по стрельбе.
Я играю в гольф не ради соперничества. Я всем говорю, что жульничаю, чтобы со мной не играли на деньги. Вот что мешает смотреть футбол. Все делают ставки. Люди не хотят следить за игрой: они следят за прогнозами букмекеров.
Я становлюсь брюзгой, это правда. Никто не орет и не визжит больше меня. Но самые тяжелые дни бывают, когда я прихожу домой и вдруг понимаю: "Черт возьми! Они были правы! Ну и кретин же я"! И это случается по крайней мере раз или два на каждую картину, когда ты... ты до того в себе уверен, ты же такая важная птица, понимаете, о чем я? А потом приходишь домой и обнаруживаешь, что ты кретин.
Профессиональная актерская игра - очень сложное дело. Ты приходишь в монтажную студию, смотришь на результаты своих усилий и понимаешь: как бы тебя ни хвалили, добрая половина того, что ты делаешь, - откровенное дерьмо.
Я люблю работать с женщинами-режиссерами. Им не жалко сделать тебя обаятельным.
Я очень везучий в том смысле, что, помимо всяких сожительств и тому подобного, я всегда отлично ладил с женщинами.
Я часто задаю себе теоретический вопрос: если бы я начинал сегодня, стал бы я в конце концов снимать порнофильмы, чтобы прожить?
Чем меньше люди про меня знают, тем легче мне работать.
Старайся избегать банальных высказываний о проблемах общественной жизни, когда говоришь с репортером.
Старайся избегать репортеров. (с)
Ненавижу советы - все, кроме своих.
Ненавижу давать советы, потому что люди все равно их не слушают.
Обожаю разговоры. Я всегда готов изменить свое мнение, пусть только меня переубедят. Наверно, я единственный либерал, прочитавший "Предательство" Энн Коултер (бестселлер журналистки-консерватора, ярой противницы демократов. - Esquire). Я хочу знать, понимаете? Мне нравится слушать других. Это для меня подлинный эликсир жизни.
Мне кажется, мало кто по-настоящему понимает, что такое отдых и как важно отдыхать правильно. Сейчас люди соревнуются друг с другом по части отдыха, словно для того чтобы вписаться в наше пуританское представление о мире, ему нужно обладать какой-то дополнительной ценностью. Но если вы играете в гольф, чтобы договориться о кредите, это уже не гольф, верно?
Я был очень доволен своим Джокером (роль в фильме "Бэтмен". - Esquire). Я смотрю на это как на произведение в стиле поп-арта.
Камера снимает то, что перед ней находится.
После 11 сентября я помалкивал. Все возможные позиции были озвучены: за, против, добро, зло... Мне нечего было добавить. И я подумал: сейчас самое время вмешаться клоунам. Понимаете, что я имею в виду? Вот почему я посвятил несколько лет комедиям.
Стыдно признаться, но я читаю только спортивные страницы.
Лучшим видом спорта я всегда считал баскетбол, хотя сам не очень к нему приспособлен.
По-моему, тем, кто родился после войны, чужда идея личной ответственности. Это кажется мне крохотной, но важной разницей в поколениях, которая многое объясняет. Люди разочарованы. Они не хотят брать на себя ответственность за собственные неудачи, предпочитая говорить: "Я такой, и в этом причина" или "Со мной случилось то-то, и в этом причина". Каждый норовит свалить все на кого-нибудь или на что-нибудь.
Я многому в жизни научился еще мальчишкой, играя на пляже в азартные игры.
В последнее время я придаю все меньше значения тому, что у актеров обычно называется "созданием образа". Все эти прихрамывания и шепелявости, манера говорить... мне неохота с ними возиться. Это должно идти изнутри. Главное - то, кто ты есть. Вот над чем нужно работать. К любой роли я подхожу автобиографически.
Сегодня я говорил по телефону с Шоном Пенном. Мне показалось любопытным, что меня нет среди актеров - сторонников метода Станиславского, список которых недавно опубликовали в одной статье, и я сказал ему об этом. И добавил: "Мне до сих пор удается их дурачить!" Я считаю это достижением. Потому что, по-моему, в актерском мире нет почти никого, кто лучше понимал бы метод Станиславского и больше руководствовался им в работе, чем я. Странно, что никто этого не замечает. Наверное, это потому, что реальность и представления о ней часто расходятся.
Почему бы не взять все достижения современного разума и не применить их к уличному движению?
Хотите верьте, хотите нет, но в деле о праве президента на конфиденциальность (в 1974 году Верховный суд США отказал президенту Никсону в праве на конфиденциальность бесед с сотрудниками аппарата, имевшими прямое отношение к Уотергейтскому скандалу. - Esquire) я был на стороне Ричарда Никсона. Представьте себя на месте президента - разве вы захотите предавать огласке каждое свое слово и каждый поступок? По-моему, это просто глупо. Ни у кого нельзя отнимать право на личную жизнь. Сделайте это - и одно будет цепляться за другое, а в итоге мы получим Билла с Моникой. На жизнь надо смотреть трезво. Люди есть люди, и не стоит требовать от них чересчур многого.
Мой девиз: живи с удовольствием.
Конечно, я не так крут, как обо мне думают. Не боец, ну и так далее. Если что, я лучше пойду домой.
Дети придают вашей жизни наполненность, которая без них невозможна.
Действительно, до тридцати семи лет я не знал, что моя сестра - на самом деле моя мать. Но я давно понял, что на свете уйма вещей, о которых я не знаю. Если я буду придавать слишком большое значение тому, чего не знаю, ничего путного из этого не выйдет. Делайте акцент на положительном - вот мое мнение. Это уловка, но полезная.
Еще одно старое актерское правило: опуститься легко, так что всегда тянись вверх.
Мужчины доминируют благодаря своей физической силе, и потому они способны на сострадание там, где женщина его не проявит.
Для женщины - если кончено, так уж кончено. Их приговор обжалованию не подлежит.
Сейчас у нас в стране действует молчаливое соглашение, что белый мужчина - единственная законная мишень для любой критики. И мы с этим в основном миримся.
Очень многие люди среднего возраста втайне мечтают о том, чтобы в их жизни было больше романтики.
Не знаю, верна ли эта статистика, но я где-то слышал, что одиноких женщин старше сорока сейчас втрое больше, чем одиноких мужчин. Вот к чему привело женское движение. Курицы разбрелись по своим курятникам.
Я очень трепетно отношусь к правилам хорошего тона. Как передать тарелку. Не кричать из одной комнаты в другую. Не распахивать закрытую дверь без стука. Пропускать вперед даму. Цель всех этих бесчисленных простых правил - сделать жизнь лучше. Мы не можем жить в состоянии хронической войны с родителями - это глупо. Я тщательно слежу за своими манерами. Это не какая-нибудь абстракция. Это всем понятный язык взаимного уважения.
Я вырос из того возраста, когда с апломбом рассуждают о том, чего не знают.
Если я возьмусь перечислять основные вехи своей жизни за последние десять лет или больше, в этот перечень попадет довольно много событий, связанных с детьми. Знаете, как это бывает: они пишут этюд или стихотворение, и у тебя комок подкатывает к горлу. Они дарят такую ошеломительную любовь. Лорен победила в футбольном турнире. Рэй становится крупным парнем. У Дженнифер свой бутик - он называется "Жемчужина". Еще она дизайнер одежды. Должен признаться, что на показе ее мод я не жалел улыбок и рукопожатий - когда представляю собственные картины, я так не стараюсь. На что только не пойдешь ради своих детей!
Болельщика хлебом не корми - дай придумать свою теорию.
Мне кажется, греки изобрели спорт в противовес философии. В спорте существуют абсолютные правила. В нем нет места сомнениям: либо мяч в поле, либо в ауте. Либо десять ярдов пройдены, либо нет. Либо ты попал в корзину, либо промахнулся. Там все ясно!
В общем-то, я либеральный демократ, но Буш не вызывает у меня такой ненависти, как у остальных демократов. Я помню Вторую мировую. Мы выключали в доме свет, как будто с пляжа на нас могли напасть. А как еще нам было себя вести в тогдашней атмосфере? У нас не было выбора. И сейчас его тоже нет. Не знаю, что еще мог бы сделать Буш. Мы просто плывем по течению.
Моей дочери тринадцать. Последнее время я только и думаю: "А не могла бы ты завести себе такие штаны, чтобы не ходить по улицам с голым пупком?"
Чем я хорош как отец? Я все время рядом. Моя любовь ничего не требует. И я знаю, как помочь детям в их самовыражении. Мне есть что посоветовать - если они готовы рассказать мне, в чем их трудности, - потому что у меня самого было в жизни много трудностей. Я стараюсь показать им мир без прикрас. Хочу привить им глубокое внутреннее убеждение в том, что быть счастливым - это нормально, что тебе вовсе не надо постоянно создавать себе проблемы, которых у тебя на самом деле нет.
Я сопротивляюсь всем общепринятым убеждениям. Моя религия сводится к тому, чтобы быть непосредственным, жить в настоящем. Это старое клише, я знаю, но оно мое.
Верующим я завидую. Сам я не способен поверить ни во что сверхъестественное. Во всяком случае, пока. Не то чтобы я этого не хотел. То есть я хочу верить. Даже молюсь. Молюсь чему-то... высшему. У меня есть чувство бога. По-моему, в нем больше суеверия, чем религиозности. Мне кажется, это свойство человеческой натуры.
Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой: если подумать, чего еще нам надо от религии?
У меня никогда не повернется язык ругать тех, кто считает аборт убийством. Я сам незаконнорожденный. Сейчас меня могло бы не быть.
На свете много большой лжи, но ее никто не хочет обсуждать.
Вопрос, который часто задает себе актер: куда бы ты направился, если бы не был ограничен рамками этого эпизода?
Долгое время я боялся оставаться один. Мне пришлось привыкать к одиночеству. Я и до сих пор иногда думаю: ой-ой-ой, мне нужно с кем-нибудь поговорить, а то я свихнусь! Но теперь мне нравится быть одному. Честно. Одиночество - это большая роскошь.
На мое отношение к гольфу повлияла одна табличка в Японии, на стене буддистского храма в Киото. Она посвящена соревнованиям по стрельбе из лука, которые там проводились. Представьте: длинная такая колоннада. В конце - квадратик четыре на четыре дюйма. Участники садились на пол, скрестив ноги, и должны были посылать стрелы так, чтобы они не коснулись стен. Мировой рекорд был что-то около 180 прямых выстрелов подряд. Я отношусь к спорту, как к поэзии, и это произвело на меня большое впечатление. С тех пор я стал думать о гольфе, как о буддистском соревновании по стрельбе.
Я играю в гольф не ради соперничества. Я всем говорю, что жульничаю, чтобы со мной не играли на деньги. Вот что мешает смотреть футбол. Все делают ставки. Люди не хотят следить за игрой: они следят за прогнозами букмекеров.
Я становлюсь брюзгой, это правда. Никто не орет и не визжит больше меня. Но самые тяжелые дни бывают, когда я прихожу домой и вдруг понимаю: "Черт возьми! Они были правы! Ну и кретин же я"! И это случается по крайней мере раз или два на каждую картину, когда ты... ты до того в себе уверен, ты же такая важная птица, понимаете, о чем я? А потом приходишь домой и обнаруживаешь, что ты кретин.
Профессиональная актерская игра - очень сложное дело. Ты приходишь в монтажную студию, смотришь на результаты своих усилий и понимаешь: как бы тебя ни хвалили, добрая половина того, что ты делаешь, - откровенное дерьмо.
Я люблю работать с женщинами-режиссерами. Им не жалко сделать тебя обаятельным.
Я очень везучий в том смысле, что, помимо всяких сожительств и тому подобного, я всегда отлично ладил с женщинами.
Я часто задаю себе теоретический вопрос: если бы я начинал сегодня, стал бы я в конце концов снимать порнофильмы, чтобы прожить?
Чем меньше люди про меня знают, тем легче мне работать.
Старайся избегать банальных высказываний о проблемах общественной жизни, когда говоришь с репортером.
Старайся избегать репортеров. (с)