Невписавшееся поколение
Мою знакомую Лену всегда называли крутой. В двадцать лет она зарабатывала больше папы-инженера и ездила отдыхать за границу. В двадцать пять купила машину. В тридцать начала присматривать квартиру - да, в ипотеку, да, на окраине, но зато большую и свою собственную. Замуж Лена не стремилась: идеал не встретила, а "пивного брюха на диване" ей не хотелось.
Больше всего Ленина прекрасная жизнь поражала ее папу: разве может секретарша, пусть даже со свободным английским, зарабатывать такие деньжищи? Не секретарша, а личный помощник большого начальника в иностранной компании, не обижалась Лена и покупала папе на дачу очередной культиватор.
Год назад иностранная компания осознала, что кризис не тетка, пора экономить. Обнаружилось, что большой иностранный начальник вполне в состоянии собственноручно подставить чашку под сопло кофеварки, встретить семью, прилетевшую из Бостона, и забрать свои костюмы из прачечной. Лену уволили.
Теперь она сидит дома и смотрит "Аббатство Даунтон". Деньги, которые по случаю увольнения выплатила Лене законопослушная иностранная компания, давно проедены. Машина продана. Мастерица в дорогом салоне красоты, который Лена исправно посещала последние десять лет, переведена в режим ожидания. Не то чтобы Лена не могла найти работу, но только ездить за тридцать тысяч в Выхино - это для Лены все равно что выйти замуж за "пивное брюхо на диване". Недостойно и вообще пораженчество.
Последние двадцать лет поколение нынешних тридцатилетних описывало жизненные итоги своих родителей выражением "не вписались в рынок". Снисходительно говорили, что, оставшись без работы в 90-е, папа-инженер не сумел откопать в руинах СССР великие возможности. Вскормленные недорогими автокредитами и дешевыми турецкими отелями "все включено", офисные клерки со смутным образованием и профессией типа "криэйтор пиар-направления по работе с корпоративными клиентами" и не представляли, что когда-нибудь повторят судьбу "невписавшегося" поколения. Что ж, время пришло.
Одновременно с повсеместным сокращением расходов набирает силу новый социальный тренд: я слишком хорош для этой работы. Герой нашего времени вовсе не молодой оппозиционер прогрессивных западных взглядов. Герой нашего времени - это 35-летний менеджер с высшим экономическим и свободным английским, лежащий на более или менее минималистичном диване и качающий "Игры престолов" в оригинале.
В активе у него диплом невнятного постсоветского вуза, годы работы на еще менее внятной работе в богатой компании и амбиции Дональда Трампа. Менеджер, уволенный по сокращению, вяло просматривает предложения на профильных сайтах и закрывает те, что кажутся ему "шагом назад". Менеджер ждет. Он, как когда-то его родители, отказывается верить в то, что его время прошло. Что он больше никому не нужен.
Нужны штукатуры, няни, автослесари. А он - нет.
"Все теперь стараются пристроить своих, - грустно вздыхает Лена.
- У тех, кто в 90-е зарабатывал деньги, подросли дети".
Да нет, дорогой "менеджер", дети тут ни при чем. Просто тот, кто зарабатывал в 90-е, в двухтысячных научился наконец считать деньги. И больше не хочет и не может содержать армию недееспособных дармоедов, которых легко заменяет один мощный компьютер и один по-настоящему профессиональный сотрудник.
Офисный планктон умирает как класс.
Медленно угасает в ожидании чуда - высокооплачиваемой работы, на которой можно не работать. Пойти слесарем? Мне, выпускнику РГГУ, десять лет отработавшему в пиаре? Никогда. Лучше умереть на диване, чем жить в автосервисе. И была бы в этом своеобразная драматическая красота, совершенство витков исторической спирали. Если бы не одно "но". Когда без работы осталось поколение наших родителей, начали рушиться гидроэлектростанции и падать ракеты. А ухода "криэйторов" никто и не заметит. Кроме них самих, которым лет через двадцать их успешные дети - а кризис когда-нибудь закончится! - снисходительно скажут: вы просто не вписались в рынок.
АЛЛА БОГОЛЕПОВА (с)
Было изменено: 12:01 18/11/2013.
Больше всего Ленина прекрасная жизнь поражала ее папу: разве может секретарша, пусть даже со свободным английским, зарабатывать такие деньжищи? Не секретарша, а личный помощник большого начальника в иностранной компании, не обижалась Лена и покупала папе на дачу очередной культиватор.
Год назад иностранная компания осознала, что кризис не тетка, пора экономить. Обнаружилось, что большой иностранный начальник вполне в состоянии собственноручно подставить чашку под сопло кофеварки, встретить семью, прилетевшую из Бостона, и забрать свои костюмы из прачечной. Лену уволили.
Теперь она сидит дома и смотрит "Аббатство Даунтон". Деньги, которые по случаю увольнения выплатила Лене законопослушная иностранная компания, давно проедены. Машина продана. Мастерица в дорогом салоне красоты, который Лена исправно посещала последние десять лет, переведена в режим ожидания. Не то чтобы Лена не могла найти работу, но только ездить за тридцать тысяч в Выхино - это для Лены все равно что выйти замуж за "пивное брюхо на диване". Недостойно и вообще пораженчество.
Последние двадцать лет поколение нынешних тридцатилетних описывало жизненные итоги своих родителей выражением "не вписались в рынок". Снисходительно говорили, что, оставшись без работы в 90-е, папа-инженер не сумел откопать в руинах СССР великие возможности. Вскормленные недорогими автокредитами и дешевыми турецкими отелями "все включено", офисные клерки со смутным образованием и профессией типа "криэйтор пиар-направления по работе с корпоративными клиентами" и не представляли, что когда-нибудь повторят судьбу "невписавшегося" поколения. Что ж, время пришло.
Одновременно с повсеместным сокращением расходов набирает силу новый социальный тренд: я слишком хорош для этой работы. Герой нашего времени вовсе не молодой оппозиционер прогрессивных западных взглядов. Герой нашего времени - это 35-летний менеджер с высшим экономическим и свободным английским, лежащий на более или менее минималистичном диване и качающий "Игры престолов" в оригинале.
В активе у него диплом невнятного постсоветского вуза, годы работы на еще менее внятной работе в богатой компании и амбиции Дональда Трампа. Менеджер, уволенный по сокращению, вяло просматривает предложения на профильных сайтах и закрывает те, что кажутся ему "шагом назад". Менеджер ждет. Он, как когда-то его родители, отказывается верить в то, что его время прошло. Что он больше никому не нужен.
Нужны штукатуры, няни, автослесари. А он - нет.
"Все теперь стараются пристроить своих, - грустно вздыхает Лена.
- У тех, кто в 90-е зарабатывал деньги, подросли дети".
Да нет, дорогой "менеджер", дети тут ни при чем. Просто тот, кто зарабатывал в 90-е, в двухтысячных научился наконец считать деньги. И больше не хочет и не может содержать армию недееспособных дармоедов, которых легко заменяет один мощный компьютер и один по-настоящему профессиональный сотрудник.
Офисный планктон умирает как класс.
Медленно угасает в ожидании чуда - высокооплачиваемой работы, на которой можно не работать. Пойти слесарем? Мне, выпускнику РГГУ, десять лет отработавшему в пиаре? Никогда. Лучше умереть на диване, чем жить в автосервисе. И была бы в этом своеобразная драматическая красота, совершенство витков исторической спирали. Если бы не одно "но". Когда без работы осталось поколение наших родителей, начали рушиться гидроэлектростанции и падать ракеты. А ухода "криэйторов" никто и не заметит. Кроме них самих, которым лет через двадцать их успешные дети - а кризис когда-нибудь закончится! - снисходительно скажут: вы просто не вписались в рынок.
АЛЛА БОГОЛЕПОВА (с)
Было изменено: 12:01 18/11/2013.
