Я полчаса ждала человека в метро на Тульской. Он так и не появился. Поиски телефона в сумке не увенчались успехом телефон остался развлекать комаров в моей комнате. Расстроенная не сколько этими фактами, сколько наличием свободного времени (целых полтора часа деть некуда!), я купила кучу печенья в переходе и вышла на улицу. Пройдя метров 20 в сторону Свято-Даниловского монастыря, я окончательно убедилась в том, что гулять мне лень, и я уселась на траву газона, уткнувшись носом в забор Министерства Юстиции. Я сидела, жевала печенье, думая о том, что я скажу ментам, которые будут читать мне мораль и всячески уговаривать переместиться на лавку в ближайший сквер. После того, как милицейская машина дважды проехала по тротуару мимо, я подумала, что Россия действительно постепенно становится свободной страной. А вот дворовые собаки меня заметили... Пока я там находилась, у меня создалось впечатление, что местность на Тульской четко поделена людям дорожки, а собакам газоны. А я вторглась на чужую территорию. Три собаки, пробегая мимо, свернули ко мне. Ими руководило любопытство и запах сдобы. А я, изрядно объевшись к этому времени, ломала голову над тем, как же мне пристроить пакет в сумочке, которая по определению была в два раза меньше. Покружив вокруг и обнюхав, собаки убежали, а молодой пес, двухлетка, ткнулся носом в руки: "Что ешь? Делись". Я мягко оттолкнула его: "Уйди, они сладкие. Все равно же есть не будешь". Пес сел напротив меня, а я, запихнув в сумку остатки печенья и поборов брезгливость, погладила малыша по пыльной шее и почесала за ушком. Он наклонил свою серую морду к моим ногам, обнюхал и лег рядом со мной, прислонив пушистый бок к моим коленям. Мы сидели так минут двадцать. Я говорила с ним, а он доверчиво смотрел на меня и как будто отвечал мне на незнакомом языке. Я не понимала этот язык, но чувствовала. И тут появилась стая... Небольшая около десятка, но я поняла сразу отсюда надо валить, иначе я могу не успеть это сделать. Они неслись на меня полукругом оглушая лаем. Было сложно не показать свой страх, но я уверенно вскочила на практически прямые ноги. Собаки окружили меня, а мой серый друг встал боком ко мне, защищая мои ноги и приглушенно ворча. Не знаю, сколько это все длилось, я потеряла счет минутам. Но собаки замолчали, а вожак огромный рыжий пес подошел ко мне и несколько раз лизнул мне правую кисть. Мне позволили остаться. Веселая компания валялась в траве, в шутку кусая друг друга, и мой юный друг тоже стал играть со мной, слегка прикусывая руки и подпрыгивая. Я хорошо знаю, что такое игры собак, поэтому участвовать не хотелось. Я встала на колени, поймала в ладони его морду и посмотрела в глаза: "Прости, мне надо идти. Я понимаю, что никто тебя не погладит, никто с тобой не поговорит. Но я человек, а ты принадлежишь стае. Прости, я не могу остаться и не могу взять тебя с собой. Я из другого мира". Было больно говорить это. Хотелось сесть в траву и гладить его теплую шкуру. Но я медленно отправилась в сторону дороги. Он бежал рядом со мной, лаял, подпрыгивал, хватал за руки и тянул назад. Я отталкивала его, кричала, гнала, иногда отбрасывая от себя на 3-4 метра. Он катился кубарем по дороге, но вскакивал и догонял меня, пытаясь вернуть. Он бежал со мной до метро, он проводил меня до поезда, преодолев все преграды. И пока не закрылись двери вагона, мы стояли, глядя в глаза друг другу. У меня были искусаны кисти и исцарапана вся правая рука, но я стояла у двери и плакала. Меня приняли, за мной бежали, меня просили остаться... И кто-нибудь мне теперь скажет, что у животных нет души??
↳
↳