Осень. Опять пришла осень. Вместе с ней пришла ко мне и грусть. Она родилась с первым дуновением холодного ветерка, с первым опавшим листом. Родилась, выросла и разлилась внутри горячим, согревающим чаем со слоном. Да, это грусть приятна, она ласкает. Это жизнеутверждающая, святая, божественная грусть. Она рождает не слезу, а лёгкую и добрую улыбку. Улыбку счастья, улыбку понимания того, что ты живёшь и жизнь прекрасна, многогранна и удивительна. Осенью, как никогда, хочется любить и признаваться в этом тем, кто тебя окружает, кого ты ценишь. Хочется делать добро всем вокруг!
А какое значение имеет осень в русской литературе! Сколько великих писателей посвятили осени свои произведения! Пушкин и его "Болдинская осень", Чехов и "Осень в Пекине", Платонов и "Осень в Фиальте", а знаменитые строчки Есенина:
Купаюсь я, Москва, в багряном золоте,
Мокну под проливным дождём листвы!
И не замёрзну я в твоём осеннем холоде,
Счастье мне он напророчил ТЫ!
Вот и я, как великий, озорной гуляка, люблю осенние улочки столицы. Вечерами я надеваю плащ, беру своего старого осеннего друга зонта, и на прогулку! Московские парки, улицы, переулки дворики! Я брожу по ним, вороша калошами то самое багряное золото, и размышляю о прожитом, пережитом, мечтаю о будущем.
И как всегда вчера направился я на прогулку. Я брел по улицам, как вдруг из размышлений меня вывел далёкий вой сирены. Он приближался, и вдруг из-за угла выскочил человек, повернул в мою сторону и побежал, что есть силы. Одет он был очень плохо, сюртук его был грязен, ворот оторван, калоши в некоторых местах были перетянуты скотчем, волос был неопрятен и в колтунах. Таких господ принято у нас называть бомжами. Я поравнялся с бегущим и увидел, что глаза его полны слёз. Он посмотрел на меня, пронёсся мимо, но вдруг остановился, развернулся и подбежал ко мне. Человек что-то пробормотал неразборчиво, порылся во внутренностях своего платья, вытащил какие-то свернутые бумаги, быстро сунул мне и стремглав помчался дальше, нырнув чуть поодаль в арку. Тем временем вой сирены нарастал, и я, почему-то поспешил быстро скрыться на противоположной стороне улице в одном из парадных. Через стекло я видел, как из того же поворота выскочил жандармский УАЗик, чуть притормозил и помчался с воем дальше вниз по улице.
Взволнованный я пришел домой, поставил чай и развернул бумаги. Это была рукопись. Она была полна клякс, почерк был нервный и еле разборчив, на нижнем углу был след от огня, так, будто её подожгли, но после потушили. Я налил чай и сел читать. Вот, что там было:
Василий Мяч
"Командировка"
Женя вышел из гостиничного ресторана на городскую площадь. В Могилёве он был впервые. Солнечное, июльское утро купало зелёный город в тепле. Лучики играли листвой, а теплый ветерок пробирался под рубашку и приятно щекотал бритые с утра подмышки.
Он только что по-домашнему вкусно и плотно позавтракал в дешевом и чистеньком ресторане. Живот ощущал приятную сытость, иногда напоминая о завтраке ароматной отрыжкой.
Женя сел на скамеечку, закурил и решил спланировать сегодняшний день.
"Так, сейчас на ХимВолокно, там часика два пошатаюсь, этого мямлю Ромку подмажу, вечерком в ресторан приглашу, вмажем. Потом на ЗИВ, там договорчик подпишу, это где-то эдак часик полтора. Потом по городу погуляю, отобедаю, может, в кинишку схожу. А вечерком после ресторана, можно и девочку пышненькую помять. Деньжата вроде есть. А хорошо здесь, мать твою, а! Сейчас бы сидел бы у себя в конторе, или потел бы у директора на совещании. Ну их в п... ду! Я лучше в командировочку сгонять одному, жизнью подышать свободной!"
В носу защекотало. Женя короткими, поршневыми движениями носа подогнал сопли к выходу.
"Бл..., видно в поезде продуло. Окна, с.. ки, до конца не закрываются!"
Он встал, чуть наклонился, привычным движением зажал правую ноздрю и резким натренированным выдохом выбил гной из носа. Ярко-зеленая сопля, продолговатая и крепкая, задорно полетела, переворачиваясь в воздухе, и шмякнулась на дорожку, посыпанную красным мелким гравием. Сопля бодро растянулась на дорожке, принимая теплые солнечные ванны. Женя сбросил мелкие остатки с пальцев и двинулся в сторону проспекта.
"Гражданин! Прошу Вас задержаться!" - за спиной раздался хрипловатый голос
Женя обернулся. Мужчина неопределенного возраста в сером мышином костюме и сетчатой шляпе указывал пальцем на зеленую соплю на красном гравии.
"Ваша?" - спросил мужчина и сразу закивал утвердительно. - "Видел, видел, Ваша! Что же, с позволения сказать Вы, делаете, а? Да как, ты смеешь осквернять символику государства? Что же мы такого тебе сделали, то? Чтоб ты вот так харкнул нам в самое святое?"
Женя сделал круглые глаза, открыл рот, подбирая слова.
"Да ты кто такой? Те чего надо, дядя?" - проговорил удивлённый Женя.
Мужчина просунул руку внутрь пиджака и вытащил красно-зеленую книжку, открыл и завертел у Жени перед носом.
"Капитан Гнеуш, отдел ЗэСэГэ, служба безопасности эРБэ. Коровин Евгений Федорович, вы арестованы за осквернение символики Республики путем изображения флага Республики в извращенной форме!" - мужчина откромсал фразу без запинки.
Затем он поднес руку ко рту и вполголоса произнес внутрь рукава пиджака.
"Зябченко, Лесняк ко мне. Будем оформлять!"
Женя усмехнулся, чувствуя, что он догадывается, в чём дело.
"Ну, класс! Молодцы! Скрытая камера?"
"Ну зачем скрытая? Процесс будет открытым, честным. Мы негодяев судим на глазах общественности, так сказать. А ты хорош тут ржать, а то отягощающие обстоятельства запишем, присядь на скамью!" - мужчина прикрикнул и указал Жене, куда присесть.
"Ребят, здорово конечно, но мне некогда дела. А когда будете показывать по телеку скажите с удовольствием посмотрю. Ладно, я побежал" - Женя повернулся и пошел к такси.
"Стоять, сволочь, я сказал!" - сзади раздался крик.
Женя обернулся и увидел, как к нему подскочили еще двое мужчин. Один резким, тренированным движением ударил его поддых, другой натянул Женину рубашку на голову, и уже вместе, они приволокли и бросили нарушителя на скамейку.
"Ну, ссу.. а, отягощающие уже заработал! Теперь тебе, гнида, пятнарик светит! Зябченко, предъявите преступнику доказательства!" - Гнеуш зло процедил сквозь зубы и повернулся к здоровому, лысому Зябченко.
Лесняк сдернул с головы задыхающегося Жени рубашку, а Зябченко бросил ему на колени полароидную фотографию. На ней было видно, как Женя наклонился, зажмурился, а из его носа летел какой-то сгусток.
"Значить так. Именем Республики, Коровин Евгений Федорович, объявляю о начале процесса против Вас! Вечером Вам необходимо явится в местную поликлинику, адрес я пишу, для экспертизы. Далее незамедлительно состоится народный суд и, как грится тю тю..." - Гнеуш ехидно улыбнулся и обратился к Зябченко. - "Сфотографируй осквернение и забери пробу!"
Зябченко наклонился к сопле и сделал два снимка, отложил фотоаппарат, вынул из кармана колбу и маленький совечек, подтянул им соплю и аккуратно поместил её в колбу.
Гнеуш поставил подпись в конце бумаги. Оторвал её от копирки и передал её Жене, оставив копию себе.
"Увидимся на процессе, га... дон!" - бросил Гнеуш, и мужчины направились к подъехавшей серой Волге.
Женя никак не мог прийти в себя. Живот нестерпимо болел, Женя посмотрел на бумагу. На ней была приклеена его фотография с паспорта, приведены данные, указана дата въезда в Республику Беларусь, под жирными буквами СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ шло большое количество рукописных строк неразборчивым, как в рецепте, почерком. Внизу, на синей печати с изображением лысоватого мужчины стоял быстрой росчерк.
"Х.. ня какая-то! Идиоты, пи.. расы! Что за еб.. ня? Да пошли вы все на х...!" - Женя скомкал бумажку, размахнулся, чтобы бросить её на дорожку, но, чуть подумав, положил её в рядом стоящую урну. Женя встал, заправил вырванную рубашку в брюки, сплюнул в урну и решил ехать по делам.
___
"Вы что? Ох... ли все тут? Ты чего несешь?" - Женя стоял в кабинете Романа.
"Я не могу разговаривать с тобой. Я уже по приказу направил к тебе на фирму бумагу, где написал, что наше предприятие расторгает с Вашим все отношения, в связи с тем, что на Вашего сотрудника заведен процесс об осквернении. Всё точка, езжай, куда сказали!" - Роман неожиданно для него резко отчеканил и чуть мягче добавил. "Зря ты так, тут тебе не Москва."
"Да идите вы все в пи... у"- Женя развернулся и выбежал из кабинета, хлопнув со всей силы дверью.
На вокзале было тихо и безлюдно. Женя подошел к кассе.
"На Москву! Один!" - запыхавшись, прокричал Женя в окошко.
Из окна мгновенно выскочила рука и передала Жене бумагу, и также молниеносно исчезла, захлопывая окно.
Женя посмотрел на бумагу. Это была та самая выброшенная им у гостиницы в урну, но уже аккуратно разглаженная.
"Ой, бл...!" - Женя опять со злостью скомкал её и бросил на пол. Он помчался к стоянке такси, на ходу считая лежавшие в кармане деньги.
Женя подбежал к стоящей впереди всех серой Волге.
"Братан, на Москву поедешь? Я плачу!"
"Скоко?"
"Триста баков!"
"Садись!"
Женя, облегченно вздохнул, открыл дверь и рухнул на сиденье.
"Быстро доедем? У тебя прикурить не будет?" - спросил Женя, достав сигарету
"Не успеешь оглянуться! Кури!" - таксист включил и через некоторое время достал выскочивший прикуриватель и протянул к Жене.
Женя наклонился и вдруг почувствовал резкую боль в затылке, искры в глазах и темноту.
Он очнулся на холодном полу в серой, без окон и с голыми стенами комнате. Голова раскалывалась, что-то липкое текло за шиворот. Над ним склонился огромный человек, он мерзко улыбался гнилыми зубами и оттирал пот со лба.
"Добегался, москаль? Аж задюхси весь, ну ты еб.. ный-смешной! Ну, ничего, отдохнешь лет двадцать теперь, вражина. А то привык, говнюк московский, всё ему можно. Хозяин всей страны, мать твою. Стрелял бы я всех вас таких, прям на месте! Гадина!" - здоровяк размахнулся и влепил Жене кулаком в нос. Женя отключился опять...
___
Июль 2015 годы под Минском выдался жарким. Солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка. Человек с биноклем в полевой форме советского генерала времен Великой отечественной войны спрыгнул в окоп, пробежал вдоль, спустился ещё ниже в укрепленный блиндаж.
В просторном блиндаже за крепким столом с зеленой старомодной лампой сидел заметно постаревший Женя в форме Маршала Советского Союза. Он что-то увлеченно писал в большой тетради. Заметив подполковника, он закрыл тетрадь, прикрывая надпись "Конституция" на обложке.
"Господин Маршал Освободитель! Разрешите обратиться!" - отчеканил пришедший.
Женя кивнул.
"По данным разведки он в своем Дворце Батьки, у него остался только верный ему личный полк и разрозненные формирования в городе. Даже если он вырвется, вся граница контролируется нами! Разрешите начинать штурм?" - генерал стоял по стойке "смирно" с рукой прижатой к сердцу.
"Пойдем на воздух, генерал" - Женя встал из-за стола, достал сигарету, закурил и вышел из блиндажа, за ним вышел генерал.
Женя вздохнул полной грудью, посмотрел на яркое солнце, щуря глаза. В носу защекотало, он чуть пофыркал, зажал одну ноздрю рукой и резким выдохом выбил соплю из носа. Сопля вылетела, повисла на бревнах, укрепляющих окоп, и резиново медленно опускалась одним концом вниз.
"Ну, генерал, с Богом! Давай!" - сказал Женя, стряхивая остатки с руки.
↳
↳