Вчера был в центре Санкт-Петербурга, проходил мимо Эрмитажа и решил зайти посмотреть сколько нынче билет стоит туда.. Оказалось что для граждан России и Белоруссии билет стоит 250 руб, для всех остальных 400 руб. То есть эти сэкономленные 150 рублей и есть то за что мы должны защищать отчизну собственной жизнью..
Я вот когда в Германии был видел как они собственных граждан уважают, и полиция приедет и разберется как надо, и социальная помощь на которую можно жить если что, и на суд можно положиться.. А вот цены в музей для всех одинаковые были, никого не интересует иностранец ты или гражданин.. Наверное было бы даже смешно увидеть подобное, проход в музей для немца - 5 евро, для иностранца - 10 евро.. Но нечто подобное я один раз видел, билеты в зоопарк в Берлине, для безработных дешевле стоили, если предъявить бумагу из учреждения о работе о том что ты безработный, но при этом ты мог бы быть иностранным безработным.
Причем там очень давно подобное разделение существует, и при этом не один раз уже ловили музейных работников из Эрмитажа которые экспонатами торговали.. То есть они как бы одной рукой дарят гражданам России 150 рублей, а другой рукой продают иностранцу экспонат какой нибудь за миллион долларов..
Саша, а расскажи как за германскими девками ухаживал, как кофе поил и пирожными потчевал, потому что они правильные.
Не то что наши паразитки, только и норовят на халявку покушать, а в зёпу не дать как в немецком кино.
Дифференцированный подход называется, а не двойной стандарт.
"Немецкий солдат не может рассматривать обитателей этой страны как равных... С этим связаны частые пожары и разрушения в городах - слишком частые и слишком обширные, по сравнению с Польшей и Францией"{346}.
Действительно: человек не может рассматривать животных как равных, а советские недочеловеки - это почти что животные. "Письма, доходящие до нас с фронта, - вещали радиоприемники по всей Германии, - свидетельствуют, что в этой борьбе на Востоке не один политический строй сражается против другого, не одно мировоззрение против другого, а культура, цивилизация и человеческое достоинство борются против дьявольских принципов недочеловеков"{347}.
Впрочем, что - животные! Русские гораздо омерзительнее. Под нафигсоном осколком артиллерийского снаряда была убита собака командира разведывательного батальона лейбштандарта СС штурмбаннфюрера Мейера. За свою собаку Мейер отомстил как за истинного арийца: согнал свыше тридцати местных жителей на площадь и лично их расстрелял{348}. Разве собака арийца не ценнее русских свиней?
Проходя через деревню близ Велижа, солдаты одного из подразделений 11-го полка 14-й моторизованной дивизии решили немного развлечься. Под командованием своего обер-лейтенанта они согнали из ближних домов жителей, в том числе женщин и детей, и бросили их в реку. В тех, кто не тонул, бросали камнями, в тех, кто пытался уплыть, - стреляли. Не уцелело никого{349}.
Под Брянском, увидев наступающих немцев, население деревни Большая Березка спряталось в лесу. Им было приказано возвратиться. "150 стариков, женщин и детей возвратилось домой. После этого согнали их в [210] колхозные амбары, перекололи всех штыками и перебили прикладами. 11 детей в возрасте 1213 лет закопали живыми в землю"{350}.
Когда немцы ворвались в город Остров, они развлекались расстрелами мирных граждан. "Немцы согнали несколько десятков женщин и детей на огород и неожиданно стали расстреливать их из автоматов, - рассказывал позднее пробившийся к своим офицер Чеботарев. - Затем туда же привели еще двадцать пять женщин и тоже расстреляли их. Все это я видел своими глазами, находясь в укрытии возле этого огорода"{351}.
Солдаты, развлекавшиеся под Велижем, Брянском и в Острове, и многие сотни тысяч, подобных им, были нацистской расой господ. "Мы создадим человека нового типа, расу господ и породу вице-королей", - сказал по этому поводу Гитлер и, словно спохватившись, добавил: "Естественно, не может быть и речи об использовании людей этого типа на Западе!"{352} Оговорка эта была весьма важной: раса господ на Востоке творила такие преступления, что, сотвори они хоть что-нибудь, отдаленно похожее на Западе, этот ужас европейцы запомнили бы навсегда.
Когда фронт уходил вперед, жителям оккупированных районов могло поначалу показаться, что самое страшное уже позади. Части вермахта уходили дальше, и можно было надеяться на то, что все произошедшее - массовые изнасилования, расстрелы и грабежи - были лишь неизбежными на войне эксцессами. Что на смену военному хаосу придет какой-никакой, а порядок.
Впрочем, даже те, кто к советской власти особых симпатий не испытывал, скоро начинали понимать, что немцы относятся к ним как к каким-то животным. Поступки оккупантов говорили яснее любой пропаганды. "Еще что не могу забыть, - рассказывала жительница украинского поселка Буков. - По улице идут двое детей, лет четырех и двух, сзади на бричке немецкий комендант. [217] Дети отпрянули, но немец успел схватить маленького за ручки и со всего размаха бросил в придорожную канаву. Сломал малышу руку"{363}.
В центре Харькова нацисты убили 12-летнего мальчика. Мальчишка спрятал в сарае двух красноармейцев. Кто-то выдал, его пытали, отрубая по очереди пальцы. Сейчас на этом месте - мемориал, одну из могил которого называют "детской"{364}.
Шли грабежи: тыловые части не собирались отказываться от своей доли трофеев. "В г. Любани офицеры и солдаты бродят по домам местных жителей в поисках патефонов и швейных машин, проявляя к их розыску особое рвение, - докладывала в Центр советская разведка. - Награбленные вещи отправляют посылками в Германию"{365}. Грабили даже в относительно лояльных к оккупантам прибалтийских республиках; там масштабы грабежа оказались настолько велики, что даже встревожили [218] начальника генштаба сухопутных войск. Гальдер записал в дневнике: "Полковник Галль (начальник штаба первого военного округа) явился для доклада... Он сообщил о весьма прискорбных фактах грабежей, производимых немецкими солдатами в Литве, и об отправке ими добытых таким образом "трофеев" домой"{366}.
"Местное население, - докладывала партизанская разведка, - стонет от непосильного грабежа оккупантов. Передовые части, проходя через населенный пункт, иногда местным крестьянам (дер. Ивановское Калининская область) раздают кооперативное имущество, но вторые эшелоны, идя за первыми, это все отбирают. У населения дер. Поповка, Ореховка немцы забрали скот, теплую одежду, белье, и это не как единичный факт, а как массовое... То первое впечатление, которое воспроизвели немцы на местное население, как "хороших", исчезает как миф"{367}.
Продолжались изнасилования; правда, и они приобрели организованный характер. Из мест дислокации частей вермахта время от времени в окрестные населенные пункты отправлялись "охотничьи экспедиции". "Мы отправились в село Рождествено близ Гатчины, - рассказывал служивший на Северском аэродроме рядовой Петер Шубер. - У нас было задание: привезти девушек господам офицерам. Мы удачно провели операцию, оцепив все дома. Мы набрали полный грузовик девушек. Всю ночь девушек держали господа офицеры, но утром выдали их нам - солдатам"{368}.
В крупных городах организовывались стационарные бордели. Это было стандартной практикой вермахта. "Были солдатские бордели, "пуффы" назывались, - вспоминал штурмбаннфюрер СС Авенир Беннигсен. - Почти на всех фронтах. Девчонки со всей Европы, всех [219] национальностей, изо всех лагерей собраны. Кстати, непременной принадлежностью немецкого солдата и офицера были два презерватива, которые регулярно выдавались в армии"{369}. Но если в европейских странах бордели вермахта комплектовались более или менее добровольно, то на советской земле оккупанты подобной деликатности проявлять не собирались. Девушек и женщин для немецких солдат по большей части собирали насильно - сцены, которые навсегда запомнили оказавшиеся под оккупацией люди. В Смоленске, к примеру, женщин тащили за руки, за волосы, волокли по мостовой - в офицерский бордель, организованный в одной из гостиниц{370}. В случае отказа остаться в публичном доме следовал расстрел{371}.
После того как войска Красной Армии выбили немцев из Керчи, взглядам красноармейцев предстало страшное зрелище: "Во дворе тюрьмы была обнаружена бесформенная груда изуродованных голых девичьих тел, дико и цинично истерзанных фашистами"{372}. Много позже благополучно избежавший возмездия фельдмаршал фон Манштейн, чьи войска так хорошо отметились в Керчи, в мемуарах напишет, что он-де препятствовал преступлениям подобного рода и даже приговорил к смерти двух солдат, изнасиловавших и убивших старую женщину{373}. Подобное заявление трудно квалифицировать иначе как циничное издевательство.
Впрочем, тыловые войска не брезговали и децентрализованным насилием. В городе Тихвине Ленинградской области старшеклассницу М. Колодецкую, раненную шальным осколком, привезли в госпиталь. Госпиталь находился в бывшем монастыре; расположившиеся там [220] немецкие солдаты не могли пропустить такого удачного случая. Как впоследствии показали свидетели, "несмотря на ранение, Колодецкая была изнасилована группой немецких солдат, что явилось причиной ее смерти"{374}.
Рассказы детей о первом годе немецкой оккупации приведены в книге писательницы Светланы Апексиевич "Последние свидетели".
"Нашли в жите старого Тодора с нашими ранеными солдатами. Принес им костюмы своих сынов, хотел переодеть, чтобы немцы не опознали. Солдат постреляли в жите, а Тодору приказали выкопать яму возле порога своей хаты... Из окна видно, как он копает яму. Вот выкопал... Немцы забирают у него лопату, что-то по-своему [243] ему кричат. Старый Тодор не понимает, тогда они толкнули его в яму и показали, чтобы встал на коленки. Выстрелили. Он только качнулся... Так и засыпали... На коленках...
Всем стало страшно. Что это за люди? Возле порога убили человека и возле порога закопали. Первый день войны..."
Катя Заяц, 12 лет
* * *
"Из деревни Кабаки прибежала мамина сестра - тетя Катя. Черная, страшная. Она рассказала, что в деревню приехали немцы, собрали активистов и вывели за околицу, там расстреляли из пулеметов. Среди расстрелянных был и мамин брат, депутат сельского Совета. Старый коммунист.
До сих пор помню слова тети Кати:
- Они ему разбили голову, и я руками мозги собирала... Они белые-белые...
Она жила у нас два дня. И все дни рассказывала... За эти два дня у нее побелела голова..."
Женя Селеня, 5 лет
* * *
"Немцы въехали в деревню на больших машинах, заставленных березовыми ветками... Уже ходили слухи, что они убивают. Расстреливают. А они едут, смеются. Веселые, загорелые.
... За несколько дней за деревней около молокозавода вырыли большую яму, и каждый день в пять-шесть утра оттуда доносились выстрелы. Как начнут там стрелять, даже петухи перестают петь, прячутся. Едем мы с отцом под вечер на подводе, он придержал коня неподалеку от той ямы. "Пойду, - говорит, - погляжу". Там и его двоюродную сестру расстреляли. Он идет, а я за ним. [244]
Вдруг отец поворачивается, закрывает от меня яму: "Дальше нельзя. Тебе нельзя". Я только увидела, когда переступала ручей, что вода в нем красная... И как вороны поднялись... Их было так много, что я закричала... А отец после этого несколько дней есть не мог. Увидит ворону и в хату бежит, трясется весь... В лихорадке...
В Слуцке в парке повесили две партизанских семьи. Стояли большие морозы, повешенные были такие замерзшие, что, когда их качало ветром, они звенели. Звенели, как замерзшие деревья в лесу... Этот звон..."
Нина Ярошевич, 9 лет
* * *
"Мы ели воду. Придет время обеда, мама ставит на стол кастрюлю горячей воды. И мы ее разливаем по мискам. Вечер. Ужин. На столе кастрюля горячей воды. Белой горячей воды, зимой и закрасить ее нечем. Даже травы нет.
От голода брат съел угол печки. Грыз, грыз каждый день, когда заметили, в печке была ямка. Мама брала последние вещи, ездила на рынок и меняла на картошку, на кукурузу. Сварит тогда мамалыги, разделит, а мы на кастрюлю поглядываем: можно облизать? Облизывали по очереди. А после нас еще кошка лижет, она тоже ходила голодная. Не знаю, что еще и ей оставалось в кастрюльке. После нас там ни одной капельки. Даже запаха еды уже нет. Запах вылизан".
Вера Ташкина, 10 лет
* * *
"Двоюродную сестру повесили... Муж ее был командиром партизанского отряда, а она беременная. Кто-то немцам донес, они приехали. Выгнали всех на площадь... Возле сельсовета росло высокое дерево, они подогнали коня. Сестра стоит на санях... У нее - коса длинная... Накинули петлю, она вынула из нее косу. Сани с конем дернули, и она завертелась... Бабы закричали... [245]
А плакать не разрешали... Кричать - кричи, но не плачь - не жалей. Подходят и убивают тех, кто плачут. Подростки шестнадцати-семнадцати лет, их постреляли... Они плакали..."
Вера Новикова, 13 лет
* * *
"Приютила нас всех еврейская семья, двое очень больных и очень добрых стариков. Мы все время боялись за них, потому что в городе везде развешивали объявления о том, что евреи должны явиться в гетто, мы просили, чтобы они никуда не выходили из дома. Однажды нас не было... Я с сестрой где-то играла, а мама тоже куда-то ушла... И бабушка... Когда вернулись, обнаружили записочку, что хозяева ушли в гетто, потому что боятся за нас. В приказах по городу писали: русские должны сдавать евреев в гетто, если знают, где они находятся. Иначе тоже - расстрел.
Прочитали эту записочку и побежали с сестрой к Двине, моста в том месте не было, в гетто людей перевозили на лодках. Берег оцепили немцы. На наших глазах загружали лодки стариками, детьми, на катере дотаскивали на середину реки и лодку опрокидывали. Мы искали, наших стариков не было. Видели, как села в лодку семья - муж, жена и двое детей, когда лодку перевернули, взрослые сразу пошли ко дну, а дети все всплывали. Фашисты, смеясь, били их веслами. Они ударят в одном месте, те всплывают в другом, догоняют и снова бьют. А они не тонули, как мячики".
Валя Юркевич, 7 лет
* * *
"Однажды утром меня разбудил мальчишка с нижнего этажа и сказал: "Пойдем со мной на улицу, там лежат убитые. Поищем моего отца". Мы с ним вышли, комендантский час уже кончился, но прохожих почти не было. Улицу замело легким снегом, припорошенные этим снегом, [246] через пятнадцать-двадцать метров лежали расстрелянные наши военнопленные. Их гнали через город ночью и тех, кто отставал, расстреливали в затылок. Все они лежали лицом вниз.
Мальчишка не мог дотронуться до убитых, он боялся, что где-то здесь его отец. И вот тогда я себя поймал на мысли, что у меня почему-то нет страха перед смертью. Мысленно с ней уже сжился. Я их переворачивал, а он смотрел каждому в лицо. Так мы прошли всю улицу..."
Эдуард Ворошилов, 11 лет
* * *
"Возле нашего дома остановилась немецкая машина, она не специально остановилась, она испортилась. Солдаты зашли в дом, меня и бабушку прогнали в другую комнату, а маму заставили им помогать...
Стало темно, уже вечер. Вдруг мама вбегает в комнату, хватает меня на руки и бежит на улицу. Сада у нас не было и двор пустой, бегаем и не знаем, куда спрятаться. Залезли под машину. Они вышли во двор и ищут, светят фонариками. Мама лежит на мне, и я слышу, как у нее стучат зубы, она холодная сделалась. Вся холодная.
Утром, когда немцы уехали и мы вошли в дом, бабушка наша лежала на кровати... привязанная к ней веревками... Голая! Бабушка... Моя бабушка! От ужаса... От страха я закричала. Мама вытолкнула меня на улицу... Я кричала и кричала... Не могла остановиться..."
Люда Андреева, 5 лет
* * *
"... Мама что-то пекла из картошки, из картошки она могла сделать все, как сейчас говорят, сто блюд. К какому-то празднику готовились. Я помню, что в доме вкусно пахло... Немцы окружили дом и приказывают: "Выходи!" Вышла мама и мы, трое детей. Маму начали бить, она кричит:
- Дети, идите в хату... [247]
Они заталкивают маму в машину и сами садятся.
... Через много лет я узнала, что маме выкололи глаза и вырвали волосы, отрезали грудь. На маленькую Галю, которая спряталась под елкой, напустили овчарок. Те принесли ее по кусочку. Мама еще была живая, мама все понимала... На ее глазах..."
Валя Змитрович, 11 лет
Вот есть умные люди. А есть "Повод".
Даже не дурак. Скорее - сумасшедший. Зверства немцев в войну - железное обоснование брать двойную цену с французов. Которые вроде союзниками были. Поливать грязью амерканцев, которые тоже вроде союзниками были и очень сильно помогли СССР, снабжая его в войну всем необходимым. Обирать в музеях и театрах англичан.
Вот эти люди с животной, тупой ненавистью лезут везде. Они даже не тупые. Они слепоглухонемые.
Кстати, можно здесь же привести летописные, пусть и немногие свидетельства зверств монголо-татар. И на этом основании брать с татар за билеты не меньше тысячи рублей. Чтоб за все 300 лет ига.
Ещё можно привести кучу документов зверств Красной армии на освобождённых (оккупированных) территориях, от Прибалтики до Берлина. И брать с участников ВОВ тройную квартплату.
Есть дураки, есть клинические идиоты, а есть "повод". Не относить же его к клиническим идиотам? Они ведь оскорбятся.
чот не то пишешь
была разница цен для питерских и гостей города, неважно немцы или москвичи
помню, когда ко мне гости приезжали-это отмечал
и в эрмитаже и в соборах всяких
объясняли тем что "своим" город дотирует, чтоб доступно было, особенно детям, в любой момент сходить в музей. А то живут и не сходят.
А гости редко приезжают, пусть по полной платят, раз в год можно раскошелиться )
В общем, провокатор этот мэйбелино межнациональной розни)
Автор - немецкий провокатор, такой же, как Де билл. Американцы нам, кстати, во вторую мировую за золото помогали, а студебеккеры мы им вернули. Американцы также и немцам помогали, нефть, технические алмазы.
Германия поднялась на нашем дешевом газе после войны. Да плюс в небольшой стране, не отрицая немецкие способности, легче порядок навести. Щас немцы оборзели так, что Европу под себя гнут. Кипр русский они сломали, хотя Де билл тут трещал о минимальных потерях. После Кипра немцы точат зубы на Грецию, Италию, Испанию и Португалию.
Вот этот немецкий "успех" и немецкий беспредел не дают совершенно никакого дают повода для приведенных в теме сравнений.
LI_SI_CA он не может:) Германия оставила такой неизгладимый след, что места для новых впечатлений уже не осталось:) думаю, если вы зайдете лет через пять, вы увидите все то же "а вот когда я был в Германии":)))
Так далеко забрались, и до сих пор не зарегистрировались!? Вот те на! А ведь многие действия на сайте, в том числе и удовольствие комментировать чужие дневники, могут себе позволить лишь зарегистрированные пользователи! Вот так вот!
