Свеча горела на столе, свеча горела... Пламя купалось в рубине терпкого вина.. Причудливые тени пьяно бродили по стенам комнаты... Поэт творил...
Поэт, как вы, наверное, догадались это ваш покорный слуга. Вы застали меня за написанием моего очередного, уже четвертого по счету стихотворения...
Я твой раб
Я раб лазури глаз, вассал твоих губ
Я покорный слуга волос твоих шелка
Этот вечер осенний с тобою был груб
Будто ты не богиня, а шлюха иль тёлка
Он ветром хлестал по нежным щекам
Дышал перегаром гниющих листьев
Лез неотёсанно, давал волю рукам,
Хватал грязно за тонкость кисти
Но наказал я маргинала жестоко
Его задушил моей двери проём
Теперь ты со мной, теперь одиноко
Нам будет вместе... мы будем вдвоём
Недурственно, не правда ли? Я долил себе вина и раскурил затухшую трубку... Вечер играл тихий джаз под ритм настенных часов, танцевал дымом, тенями и отблесками... И тут мне подумалось... А почему бы не начать набрасывать свою автобиографию? Да! Что я сижу? Век поэта, а тем более гениального в России, да и не только в ней, как известно, не долог. Вспомните: Пушкин, Есенин, Георг Тракль, Артюр Рембо. Я же всё таки не какой-нибудь Евтушенко-Вознесенский...
Я отбросил на время свой шедевр и положил перед собой чистый лист. Чистый лист моей жизни. Чистый... Вероятно я только что родился и сейчас этот лист заполнится первыми буквами первого крика первого стиха на материнских руках... а... а... а... а... а...
Но... Отложим это, я плохо помню те времена. В этот вечер мне хочется писать другое... Буду банален, как и все тонкие натуры... Да, я хочу писать о любви... О той, единственной любви...
Я был совсем молод и беспечен. Удачное стечение обстоятельств позволило занимать довольно выгодную и, как сейчас модно говорить, непыльную должность. Я вел колонку под названием "С мира по вирши" в журнале "Советский сталевар". Мы сидели в небольшой комнате, напротив меня Ирраида Михайловна виртуоз ребусов, а справа Борис Раппопорт, весь его стол был завален кубиками Рубика, он постоянно их крутил, придумывая новые задачки в свою колонку.
Выгодность моего положения заключалась в том, что я переводил и комментировал присланные со всех концов света стихи местных поэтов. Стихи высылал наш внештатный корреспондент Иван, жутко похожий на перебежчика Довлатова. Иван от своего сходства сильно страдал, постоянно получал домой повестки из КГБ и по долгу торчал в кабинетах, пропахших маслом, носками и ветшающими архивами, объясняя, что он совсем не тот, за кого его принимают.
Способ получения стихов у Ивана был весьма оригинален. Под видом известного мецената он договаривался о встречи, ну например, с каким-нибудь подающим надежды уругвайским сочинителем. Заявлялся к нему с бутылкой "Столичной", опаивал его, потом колотил не сильно, но чувствительно и заставлял поэта при нем писать пару четверостиший для скрашивания досуга сталеваров в далеком СССР. На утро у меня на столе уже лежала телеграмма со свежими стихами далекого талантливого поэта и регулярным предложением выпить уже от самого Ивана. Но, зная судьбу всех пьющих с ним поэтов, я всячески отнекивался.
Такое завидное положение дел на работе позволяло мне иметь много свободного времени, кое посвящал я стихосложению. За это время я написал целых два внушительных труда и выступал с ними на творческих вечерах на различных квартирах.
Я впервые заметил её на квартире у Роберта, она была с маленькой очаровательной дочкой и с букетом каких-то отвратительных желтых цветов. Я читал свои стихи, мы неотрывно смотрели друг на друга. Её звали К., эти цветы она принесла мне, она даже не знала, как они называются, просто они были самыми дешевыми. К. работала библиотекарем, обожало поэзию и была безумно увлечена моими стихами. Вечерами она посещала поэтические собрания вместе с дочкой. Малышку оставить было не на кого.
И вот именно в тот вечер она решила высказаться мне и признаться в своих симпатиях. В этот день, впрочем, как и во все многие последующие мы не могли расстаться, не могли насладиться друг другом. Как раньше я мог её не замечать, как? Грации её движений, музыки её голоса и нежности слов. Одним словом, дорогой мой читатель, я тонул. И в один день я окончательно захлебнулся... Но по закону жанра жизни именно в тот день к ней приехал он. В нашу жизнь ворвался В...
Извините, мне звонят в дверь. Кто бы это мог быть?
"Александр А. Ракушка?"
"Да! Чем могу быть полезен?"
"Вам телеграмма! Распишитесь здесь!"
Скрип росписи, щелчок замка, удаляющиеся шаги за дверью, нервный шелест бумаги и буквы:
Барбарис, дай Довлатова почитать. Недавно по телеку передача про него была. Похож. Да, всех люблю. Чес слово...
Хочу чтоб у всех все зашибись было. Даже поколотить ради этого могу...
Саш, лови привет из Венесуэлы...
Спецом для тебя выбил...
В пучине хмельного веселья
Не зря утопал я вчера -
Пишу я бойчее с похмелья,
Гуляя по парку с утра.
Для творчества пьянство полезно,
А творчества польза в одном:
Отдаться художнику лестно
Всем женщинам с острым умом.
Так далеко забрались, и до сих пор не зарегистрировались!? Вот те на! А ведь многие действия на сайте, в том числе и удовольствие комментировать чужие дневники, могут себе позволить лишь зарегистрированные пользователи! Вот так вот!
